Юлия Климова - Белка в колесе фортуны

Ну и пусть! Мне терять нечего! За исключением гордости и…

Р.S. Иногда хочется прикоснуться к нему… просто так…»

Последняя строчка зачеркнута торопливыми неровными линиями.

Последние годы своей жизни Амалия Петровна находилась в мире грез. Ее рассудок тесно дружил с прошлым, слабо реагируя на настоящее. Перед глазами вспыхивали знакомые картинки, которые частенько пробирались и в сны, чем доставляли явное неудобство. Ничего хорошего в том, чтобы наблюдать, как тебя в сотый раз душит перемазанный гримом рослый любимчик дам актер Александр Бородулин, нет. Но он систематически душил, потому как роль Отелло именно этого и требует, и ему собственно было все равно, что Амалия Петровна ушла на покой и эти фрагменты своей биографии видеть не желает. Другое дело, когда снился Артем Кречетов – спокойный, уравновешенный, с острой шпагой, в рейтузах, с кружевами на рукавах. Ах, как он вставал на колено, как вдохновенно шептал слова заученной роли: «…Я люблю вас, моя дорогая, я люблю вас…» Да, эту сцену она готова лицезреть утром, днем, вечером и даже ночью. Великолепная сцена! Но, к сожалению, подобные галлюцинации транслировались редко.

Еще Амалия Петровна страдала апатией. Иногда просто невозможно было заставить себя пошевелиться. Хотелось смотреть в одну точку или спать. Но не все было так плохо. Изредка сознание прояснялось, точно небо после скверной погоды, и тогда мир окрашивался в яркие краски, душу пронизывал необъяснимый восторг и хотелось подскочить и либо кружиться по комнате в танце, либо схватить с полки книгу потолще и читать, читать, читать, либо отправиться в путешествие неизвестно куда. В такие минуты и часы Амалия Петровна становилась прежней – умной, рассудительной женщиной, не лишенной внутреннего и внешнего очарования. И этого состояния она и сама ждала – где, где тот глоток света и тепла, который наполнит ее силами, беззаботностью и радостью?

– Амалия Петровна, а я к вам, – сказала Катя, делая еще один шаг к креслу. Пока хозяйка комнаты реагировала на нее слабо – просто сидела и улыбалась.

– Садись, – наконец-то выдала Амалия Петровна и, потрогав серьгу с крупным янтарем, кивнула, подтверждая свое приглашение.

Катя села на краешек широкого дивана и покосилась на дверь, за которой явно прятался Филипп – старательно подслушивал, не в силах унять любопытство. Его ухо и длинные седые волосы маячили на уровне золоченой изогнутой ручки.

Катя кашлянула, давая понять, что свидетели ей не нужны. За дверью раздался один вздох, второй, а затем удаляющиеся шаркающие шаги. Ну все, можно начинать.

– Я к вам вот по какому делу… – произнесла Катя, с трудом подбирая слова.

По дороге к дому Карла Антоновича она придумывала разные подходы к Амалии Петровне, но сейчас, сидя напротив нее, решительно отказалась от всех заготовок. Ей вдруг расхотелось врать, выкручиваться и общаться с бывшей актрисой как с ненормальной, а захотелось просто изложить суть дела и попросить помощи.

– Мне говорили, что вы играли в театре… – продолжила Катя, – извините… а как ваша фамилия?

Лицо Амалии Петровны оживилось, она сверкнула глазами, разгладила бордовую бархатную юбку и посмотрела на гостью уже с интересом.

– Золотова, – ответила она и, смущаясь, спросила: – Вы слышали обо мне?

– Да, – ответила Катя, и это в какой-то мере была правда – три часа назад она узнала, что актриса Золотова Амалия Петровна приглашена на фотовыставку.

– Ах, как я играла! Меня и в кино приглашали, но я всегда говорила твердое «нет», я бы никогда не смогла изменить театру! Я всю себя отдавала, всю… – она подскочила и подняла руки вверх, – открывался занавес, и на сцене появлялась я… худенькая, хрупкая… все смотрели только на меня. – Она опустила руки и поморщилась: – До сих пор мне нет покоя от этих поклонников и… и Отелло с Карандышевым на днях заходили.

Амалия Петровна цепко посмотрела на Катю, но та не засмеялась и никак не показала, что сомневается в услышанном.

– А я к вам по делу. Вы не могли бы мне помочь?

– Охотно, – Амалия Петровна тяжело рухнула в кресло и, сложив руки на пышной груди, добавила: – Внимательно тебя слушаю.

– Сегодня открывается фотовыставка, посвященная театру, и я знаю, что вы приглашены на нее… А мне очень нужно попасть на открытие. Очень! И я хотела попросить вас об одолжении…

– Фотовыставка?! – удивленно выпалила Амалия Петровна. – Я ничего об этом не знаю.

– И вам не присылали приглашение?

Амалия Петровна почувствовала сначала жар, а потом холод, в глубине души раздался шум аплодисментов и заиграла музыка. Она зажмурилась, потому что ей показалось, будто в глаза ударил свет, затем открыла один глаз, второй и рявкнула так, что окна задрожали:

– Филипп! Бегом сюда! Я сказала – бегом!!!

Катя вздрогнула и вжалась в кресло, такой реакции на свой вопрос она не ожидала.

Филипп влетел в комнату стрелой. Держась за поясницу, тяжело дыша, он переводил взгляд с одной дамы на другую, не зная, кто именно объяснит ему, в чем, собственно, дело.

– Принеси мою корреспонденцию, – ровным тоном потребовала Амалия Петровна.

– Чего? – изумленно выдал дворецкий и, наконец-то определившись, уставился на Катю, полагая, что разумное объяснение он получит именно от нее.

– Делайте, что говорят, – хмыкнула Катя и едко улыбнулась. Давно пора перевернуть этот устоявшийся дом вверх дном!

– Почту мою неси! – гаркнула еще раз Амалия Петровна.

Филипп подскочил и, не дожидаясь новых громоподобных приказов, охая, выскочил из комнаты. Вернулся он с прозрачным целлофановым пакетом, в котором лежало около двадцати конвертов и прочих посланий.

– Это за последний год, – недовольно буркнул он, опасливо подходя к Амалии Петровне.

– Как за последний год… – выдохнула она, и на глазах сверкнули слезы, – мне приходят письма?.. А какого же лешего ты мне их не приносишь?!

– Так вы ж раньше этим не интересовались, не распечатывали их никогда… – наткнувшись на разъяренный взгляд, Филипп осекся, бросил пакет на стол и, боясь что сейчас схлопочет либо диванной подушкой, либо чем-нибудь более увесистым, юркнул за дверь, крикнув напоследок смелое: – Совсем с ума посходили!

Амалия Петровна достала несколько конвертов, открыток и пригласительных билетов, разложила их на гладкой столешнице пасьянсом, подперла щеку кулаком и затянула русскую народную песню:

Катя встала, подошла к Амалии Петровне и сразу увидела нужный пригласительный билет – сверху стояла сегодняшняя дата, а в правом верхнем углу красовалась круглая эмблема, на которой по косой было написано «Галерея „Луч“. Взяв билет, Катя раскрыла его и увидела строчку, которая ее очень заинтересовала: «Приглашение на две персоны» .