Игорь Чубаха - Железная коза

– Здрасьте, пожалуйста! – взвизгнула неопрятная женщина – что, выселяться добровольно не желаем?! – от гостьи неопрятно пахло. Дело в том, что когда у нее случались месячные, она отказывалась купаться. Мотивировала тем, что запах крови в воде привлекает акул.

Колдун виновато, как штатский на плацу, пожал плечами перед зеркальцем, дескать, мое волшебство тут ни при чем. Так ему зеркальце и поверило. А тетка зеркальце схватила и мельком поправила локоны цветы пены из огнетушителя. И передала мальцам, мал мала вороватей. Только зеркальце и видели.

– Что это значит?! – наконец возмутился князь, вспомнив, кто он, и кто – они.

– Ну ты, ржавый болт, кричать прав не имеешь. Мы вселяемся на законном основании. Нам этот дворец Пурилис продал, – добродушно ответствовал, любуясь шалостями детишек, сантехник.

Тут его взор привлекала распростертая на полу романтическая негритяночка N 1 с нескромно задравшейся юбочкой. На лбу ветерана фановых труб выступил пот, а пальцы непроизвольно начали отвинчивать несуществующую гайку.

Собственно, сантехник был глубоко несчастным человеком. Нездоровый образ жизни и громадная социальная востребованность поселили в его душе разлад. Психоаналитик отмечал у сантехника нарушения уровня значимости. Какой-нибудь жлоб мог бы безбоязненно заехать сантехнику в ухо и спокойно идти своей дорогой. Но стоило семилетнему соседскому пацану бросить на сантехника кривой взгляд, мужчина превращался в демона, алчущего отмщения. Да подарит ему Велес невыключающихся будильник.

Встревоженный маг срочно нажал кнопку сигнализации. На вызов вместо Пурилиса явился тяжело переживающий чужие загранкомандировки начальник стражи. Косая сажень в бедрах.

– Они утверждают, что купили дворец, – пожаловался владыка.

– Ха-ха-ха? – искренне повеселился начальник стражи. Одним пинком выставил за дверь сантехника, вторым – его жену, по гороскопу Весы со спиленными гирями. Ребятишки метнулись в проем без приглашения, мал мала быстрее. – Пурилис не мог продать дворец им, потому что продал мне! Считайте прочих претендентов миражами.

– Я и не знал, что он занимается недвижимостью... – опустились руки венценосца.

– Да вы не суетитесь, ваш бродь, я пока только задаток дал, остальную сумму завтра выплачу в жилконторе. Так что живите в свое удовольствие до самого завтрашнего дня – начальник стражи, по гороскопу Стрелец сигарет, поклонился в пояс. Нет, оказывается, это он бережно задвинул в уголок трофейную сантехникову софу «Проводы зимы». Козырнул и исчез за дверью.

– Зеркальце, дрянь такая... – устало обернулся князь.

– Милый, нет больше у нас с тобой любимого зеркальца – сочувственно положил Кощубею руку на плече некто негритянской национальности. Слова не мальчика, но и не мужа.

– А-а-а! – истошно завопил, схватившись за голову, чародей.

– Что случилось, глупышка?! – удивленно спросил таинственный негр, кстати, весьма на Кощубея похожий, только одет крикливей. Фетровая ядовито-зеленая шляпа, люрексовый костюм, допотопная «Саламандра» при высоких каблуках. По гороскопу Телец после корриды... А меж тем рука залетного нахала с плеча владыки переместилась на зад и игриво ущипнула.

– Да. По усталости я пропустил в заклинании одно слово – объяснился сам с собой волшебник, очумело разглядывая лежащий на ладони вырванный клок своих волос. Окажись свидетелем этой сцены главный дизайнер Мерседес Бенс, дизайн «шестисотника» – Пульман перетерпел бы существенные изменения уже со следующего года.

– Ничего страшного, – успокоило то, что прежде было третьим ребром – разрешите представиться: Дон Жуанус. Парниша, а ты мне визажно нравишься, противный. Извини, я не во фраке.

Шустрые как блошки, пальчики Дона принялись ловко расстегивать кремовый камзол Кощубея.

В соответствии с наказом зеркальца из третьего ребра получилось немного вульгарное создание, способное мало-мало изнасиловать:

– У тебя до меня кто-то был? – нежно мурлыкнул плохо выбритый и хорошо наодеколоненный «Шипром» Жуанус и прикусил князю ухо – мне нравитя твое жеманство, милашка. Чтоб ты погорел на выпуске молдавской «Монастырской избы»! Только потерпи, я включу музыку. – Больше всего в жизни Дон боялся, что однажды забудет не только, как раздевать других, но и как раздеваться самому. По этому его девизом служило приписываемое Эзопу изречение: «А почему чуть что, сразу я?». Когда Жуанус нечаянно сглатывал слюну, у него случалось расстройство желудка.

Уразумев, что новорожденный не отвяжется, что вместе не ужиться, что если желает сохранить честь, вынужден что-то предпринять, Кощубей, воздев руку к потолку, словно собирался заменить лампочку, изрек проклятие на все, «произошедшее от ребра Кощубеева». Проклял щекочухой.

Щекочуха, если кто не знает, это с позволения Джехути, владыки бедуинов, щекочущая саранча. Смерчем она спускается на жертву и щекочет под ноль. По одной из версий, именно щекочуха является причиной исчезновения динозавров.

Изрек колдун заклинание, ан не сообразил на четвертый-то раз за день, что и у его папеньки фамилия «Кощубей» была. Что и сам в некотором роде от Кощубеева ребра происходит.

Конечно, опытный юрист заработал бы, отстаивая позицию любой стороны. Конечно, решение саранчи защекотать владыку Мутотеньска Берендейского можно было опротестовать как в Арбитражном, так и любой другой юрисдикции суде. Было бы кому опротестовывать.

Златобедрая, персикогрудая, мармеладогубая Озноба Козан-Остра, вдова по инвалидности, вошла в свой законный дворец. Некогда прекрасный, а нынче насквозь провонявшися амбрэ негритянского князька, поклонника детской присыпки и кофейного напитка «Бодрость».

Руки б поотрывать тому идиоту, который припер обшарпанную софу «Проводы зимы». и этот дурацкий фикус. Как омерзительно скребут по душе эти васильковые безвкусные обои.

А где же подлец Кощубей? С удовольствием выцарапала бы ему глаза! А что это за три отвратительные кучи цвета шеколада?

Дюжина подзадержавшейся на объектах саранчи взлетела при приближении вдовы и фыркнула в распахнутое окно.

У Ознобы, вернувшейся домой после долгих странствий, было такое чувство, словно она после долгих странствий вернулась домой. И родной дом, изувеченный вторжением захватчика, ее узнал. И рад, словно сержант новобранцу. И все будет окей. Все теперь успокоится, станет на круги своя. Сюда мы поставим шифонер. А здесь поставим рукомойник в виде головы Максима Горького. Княгиня Озноба сладко потянулась и уселась на трон. На СВОЙ трон. И услыхала вдруг вежливое покашливание.

Извините за избитость приема, оказывается, она была не одна. В углу ерзал и нервно грыз ногти юноша, лет двадцати четырех от роду. Красивый, как фотография в паспорте. И на вид такой умный, что наверняка мог бы за деньги разгадывать желающим кроссворды. Юноша взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо. Что-то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.