Шен Бекасов - Банковская тайна

Я умолк.

– Ну? – нетерпеливо произнесла Татьяна Феликсовна.

– Ну, я и бросил эту коробочку в портфель и благополучно про нее забыл! У нашей охраны мания преследования, а я должен помнить про все их технические забавы?

– Я не поняла, как ты умудрился этот «Бьюфорд» активировать, если ты так благополучно про него забыл?

– Как, как… – проворчал я. – Пришли на переговоры, и тут выясняется, что документов нет! Я трижды портфель перерыл, весь на нервах, наорал на Серго… Наткнулся на эту хреновину, тупо потыкал пальцем в эти кнопочки и снова благополучно забыл про нее… Не до радиопейджеров мне тогда было, Татьяна Феликсовна!

Татьяна Феликсовна тяжко вздохнула.

– Ты безнадежен, Андрей, – горько заметила она. – Может, вы там со своими ребятами и гении банковского бизнеса, но таких бестолочей еще надо поискать…

– Что мне с объяснительными-то делать? – беспомощно спросил я.

– Ну, не писать же объяснительную тебе самому! – язвительно отозвалась Татьяна Феликсовна. – Ты у нас типа этот… вице-президент! Твое дело – резолюции накладывать…

Я тупо уставился на тонкую стопочку объяснительных записок. Какую здесь можно наложить резолюцию, я совершенно не представлял. «Виновных в порче имущества нет, т. к. вице-президент – бестолочь»?

Татьяна Феликсовна посмотрела на меня с нескрываемой жалостью. С явными интонациями превосходства и даже самодовольства в голосе она изрекла:

– Ладно, учись, вице-президент. М-м-м… Пиши на объяснительной записке Селиванова: «Так как вероятной причиной инцидента является несанкционированное использование радиопейджера, выявить и наказать виновных в его использовании». Подпись.

– Да вы что, Татьяна Феликсовна! – возмутился я. – На посмешище меня выставить хотите?

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбилась Татьяна Феликсовна и взяла со стола злосчастный радиопейджер. – Знаешь, что мы сейчас сделаем? – Я пожал плечами. – Мы устроим так, что через десять минут этот «Бьюфорд» незаметно вернется в кабинет Селиванова…

У меня отвисла челюсть.

– Вы это серьезно? – только и выговорил я.

– А что такого? – хладнокровно ответила Татьяна Феликсовна. – Я давно заметила, что Селиванов – безалаберный дурак. Всучивание всяких приборов в лифтах без соответствующих служебных записок и пользовательских инструкций надо карать по всей строгости управления делами. А то устроили тут неформальщину…

– Ну, вы даете, Татьяна Феликсовна! – восхитился я. – Это вы здорово придумали! А я просто скажу, что не помню ни разговора с Селивановым в лифте и про радиопейджер запамятовал… Так и виновного не будет…

– Еще чего! – упрямо возразила Татьяна Феликсовна. – Виновным будет Селиванов! Иначе ничему не научится… Пейджер найдут у него в столе! – кровожадно улыбнулась она и принялась аккуратно заворачивать пульт «Бьюфорд» в лист писчей бумаги.

– Подождите, подождите, – встревожился я.

– А чего ждать-то? – кротко спросила Татьяна Феликсовна и, завершив маскировку радиопейджера, вышла из кабинета. Прежде чем она отправилась исполнять свой дьявольский план, я услышал из приемной ее зловещий голос: «Значит, надежные и проверенные электронные устройства, Евгений Тимофеевич? Пишете, что срабатывают даже сквозь стены и перекрытия? До чего техника дошла, однако!»

Остановить ее я не решился. Меня потом долго мучили угрызения совести. Не меньше двух дней, честное слово.

Петр Иванович Еремеев, известный в определенных кругах как Петя Сова, сидел в переговорной комнате, уютно расположившись напротив меня в кожаном кресле для особо важных клиентов, и разъяснял мне суть своего изменившегося мировоззрения.

– Ты пойми, Андрюха, – проникновенно говорил он, – на хлеб с маслом я себе уже давно заработал. И на колбасу с сыром. И на икру черную тоже. Бизнесом я занимался уже тогда, когда ты еще в школе учился. И каким бизнесом! – Петр Иванович улыбнулся каким-то своим воспоминаниям. Зная репутацию Пети Совы, мне даже не хотелось представить себе, чему он мог улыбаться. Потратив на воспоминания несколько секунд, Петр Иванович продолжил: – Но, знаешь, Андрюха, начинает доставать меня вся эта суета… Да и здоровье уже не то. – Я украдкой окинул взглядом крепко сбитую, пышущую жилистой силой фигуру Петра Ивановича и сочувственно покивал. – Не мальчик я уже, чтобы бегать на разборки… то есть… гм… совещания там производственные… Да и вообще. У меня, понимаешь, в последнее время все больше какой-то философский взгляд на жизнь складывается.

Петр Иванович внимательно посмотрел на меня своим философским взглядом, под которым я невольно поежился, и развил мысль дальше:

– Я на мир хочу посмотреть, книжки почитать, на которые в молодости времени не было, с сыном своим отношения наладить, о внуках будущих призадуматься… Понимаешь?

– Понимаю, – с готовностью отозвался я. – Устаете от предпринимательской деятельности?

– Ага, – согласился Петр Иванович. – И от нее тоже.

– Так чем мы можем вам помочь?

– Значит, не понимаешь, – вздохнул Петр Иванович. – Я частным инвестором хочу стать.

– Э-э… – произнес я в некотором замешательстве. – В каком смысле?

– Что значит – «в каком смысле»? – вскинул брови Петр Иванович. – Ты, Андрюха, что-то тормозишь… Деньги у меня свободные есть, хочу их вложить во что-нибудь… Ценные бумаги, депозиты, фьючерсы какие-нибудь… Мне, знаешь ли, теперь пора жить на проценты, дивиденды и прочие спокойные доходы. Вот будете делать мне достойную прибыль каждый месяц – тогда смогу подумать о том, чтобы отойти, наконец, от дел… – Петр Иванович мечтательно улыбнулся. – Буду просто вашим VIP-клиентом, блин…

Я испытал, как говорится, смешанное чувство. Любой банкир на моем месте обрадовался бы такому VIP-клиенту, как Петр Иванович Еремеев. Но я ни на секунду не забывал о том, что Петр Иванович был не только инвестором с большим личным капиталом, но и авторитетом с богатым жизненным опытом. У меня, конечно, не было достоверной статистики смертности банкиров, имевших дело с Петей Совой, но интуиция мне подсказывала, что какая-то смертность все же имела место.

– И какую сумму вы хотели бы инвестировать? – бодро осведомился я.

Петр Иванович назвал приблизительную сумму, после чего я сиплым голосом уточнил:

– Вы уверены, что хотите вложить всю эту сумму именно через наш банк?

– Андрюха, – отечески усмехаясь, ответил Петр Иванович, – ты не боись! Я в тебя верю. Как сейчас помню, как ты лихо тогда управился с акциями того мясокомбината… Наша братва… тьфу, то есть наш… этот… совет директоров высоко оценил твою работу. За что ты и получил хорошие комиссионные, ведь так?