Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке

– Не боись, Мартышка! Все будет – нормуль. Я тоже поначалу трусил, а теперь понял – оказывается, можно и без сердца. В чем-то даже удобнее – никого не жалко, никто тебе не нужен…

А я все, дурак, лезу и лезу наверх по гладкому льду…

– И Я тебе не нужен?!.. – шепчу я обессилено и скатываюсь по ледяной горке куда-то вниз, вниз, вниз…

Слышу, Шура оттуда, сверху, усмехается и говорит мне:

– А это как у тебя с хеком, Мартынчик. Долго не ел. Отвык. За это время попробовал другой рыбки. А она оказалась лучше хека раз в сто! Так и с нами – сколько мы с тобой не виделись? Несколько месяцев. Я вот тоже раньше думал – как это я смогу без тебя прожить?.. А выяснилось, что могу. И очень даже неплохо.

– Шура… Шурочка!.. Я же к тебе через весь мир добирался!.. – бормочу я и плачу, плачу, плачу…

А Шура так вежливо-вежливо говорит мне:

– Извини, старичок, но это уже твои проблемы.

И тут я понимаю, что мне никогда не взобраться по этой ледяной горке, никогда не приблизиться к Шуре!.. Вот теперь уже просто нет сил.

И вижу: несется на меня "Собачья свадьба" – Кобелей штук десять и эта мерзкая Сучка впереди всех! И ни одного деревца рядом, куда можно было бы влезть, ни одного подвала, куда сигануть, спрятаться, скрыться…

Сейчас, сейчас эта оголтелая свора разорвет меня на куски! Я уже чувствую их вонючее дыхание на своем носу и уже откуда-то знаю, что эту Суку зовут почему-то Котовым именем – "ВАГИФ".

– Шура-а-а-а!!! – кричу я истошным Шелдрейсовским голосом. – Спаси меня, Шура!.. Помоги мне!.. Помоги…

А откуда-то сверху раздается холодный Шурин голос:

– Старик, я же тебе сказал, – здесь каждый свои проблемы решает сам.

– Помоги, Шурик… – беззвучно кричу я и понимаю, что это мой последний крик на этом свете…

Меня явно кто-то поднимает. Открываю глаза – ни хрена не сообразить. Поворачиваю голову – Тимур!

Сидит в своей пижаме на полу и вытаскивает меня из коробки. Прижимает к себе и шепчет:

– Мартынчик, Кысинька… Ты чего? Хочешь, я маму позову?..

Тэк-с… Значит, мне все это приснилось? Господи, ну надо же, чтобы такое причудилось! Гадость какая…

Понимаю, что это был всего лишь сон, а на душе чего-то так мерзко, так себя жалко, что и не высказать! Я наспех лизнул Тимура в щеку – ребенок всетаки – и спрашиваю его:

– Ты-то как здесь оказался? Тебе же спать нужно.

– Я и спал, – обиженно отвечает Тимур и кладет меня обратно в коробку. – А когда ты начал кричать, я и проснулся. У тебя задние лапы так тряслись – просто ужас! А передними, ты посмотри, что ты сделал…

Показывает на одну внутреннюю сторону коробки, а она вся в клочья когтями изодрана!

– Ты так жалобно мяукал, – говорит Тимур.

Я уже совсем пришел в себя. Только голова очень болела.

– Ладно тебе фантазировать, – говорю. – Я только Котенком мяукал. И то всего месяца четыре. От силы – пять. А с тех пор…

– Нет, мяукал! – настырничает Тимур. – Я же слышал! Ты спал и мяукал, а я смотрел на тебя и слушал. Может, ты во сне в детство вернулся. У меня так очень часто бывает.

– Может быть, может быть… – говорю. – Мне теперь кажется, что может быть все. А теперь послушай совета старшего – ложись-ка в постель. Ночь на дворе.

Тимур прыгнул к себе под одеяло и говорит мне оттуда:

– Идея! Залезай ко мне в кровать. Тут как раз две подушки. Чего тебе там одному? А то ты какой-то дерганый, нервный. Давай, лезь ко мне.

Я сел, почесал в затылке задней лапой и пошел спать к Тимуру.

Хотел я его было спросить, кто такой "Вагиф" или что это, а он на меня лапу…

То есть руку забросил, придавил меня и сразу заснул. Я покрутился малость и тоже задрых. И больше мне до утра, слава Богу, ни хрена не снилось.

– "Ребята! Когда проснетесь, обязательно позавтракайте. Оставляю вам пять долларов. Надеюсь, хватит. Закончите свои дела, сразу же заезжайте ко мне в участок. Я буду там весь день. Может быть, сумею освободиться раньше, – привезу вас домой на машине. Тим! Не забудь слегка подогреть молоко Мартыну. Холодное не давай – вредно. Мама", – читал мне Тимур записку, оставленную Рут на столе в кухне.

– Она настоящий полицейский? – спросил я Тимура уже за завтраком.

– А ты думал! Будь здоров, еще какой!.. Называется – "сотрудник по связям с общественностью".

– А почему я не чувствую запах оружия в доме? – удивился я.

– Потому что оружие она оставляет на работе. В специальном сейфе. Поедем за ней – я тебе все там покажу. Я в этом участке, знаешь, сколько раз был?!.. Меня там все знают!

Я вспомнил русских милиционеров, немецких полицейских – даже когда они были не в форме, а в обычных шмотках, от них всегда пахло оружием. И я сказал об этом Тимуру.

– Ей не обязательно таскать с собой "пушку", – ответил Тимур. – Она уже год вкалывает специалистом-психологом по общине бухарских евреев нашего района. А там в основном – сплетни. Разборки – редкость. И вообще… Кыся! Кончай жрать, поехали! Нам еще до Нью-Джерси добираться часа два.

Опять из-за этого проклятого рюкзака и уже ненавистного мне мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, запретившего перевозку домашних животных в автобусах и метро (здесь это называется – сабвей!), я ни хрена не увидел Нью-Йорка!..

Пока шли от дома до сабвея, я еще что-то посмотрел. Даже узрел небольшой магазинчик, исторгавщий поразительный букет запахов – рыбы и мяса, сладостей и фломастеров, копченых колбас и презервативов… Это я называю только знакомые мне запахи! Но самое забавное, что вывеска на магазинчике была, кажется, написана по-русски. Я хоть и не умею читать, но хорошо знаю русские буквы, которых нет в остальных языках. Так вот, там, сдается мне, почти все было написано на русском. И потом, я вспомнил, как Рут ночью обронила фразу, что Тим шляется в какие-то русские магазинчики и треплется там по-русски.

Да! Самое главное!.. Когда мы выходили из дома, до меня донеслась такая мощная концентрация Котово-Кошачьих запахов, которая могла идти от одновременного скопления моих коллег и дальних родственников числом не менее пятидесяти!

Причем запах этот был не случайной компашки, а устойчиво отлаженного коллектива, обитающего в районе этого дома с незапамятных времен.

По запаху всегда можно узнать – случайно ли он возник или, как говорят у нас, "прописан тут постоянно"? Так вот этот запах был "прописан" здесь просто всегда…

Я ведь и ночью, когда "пользовал" ту самую беленькую Кошечку-грязнульку, чувствовал этот запах. Но то ли был вымотан до предела предыдущим днем, то ли, "находясь в Кошке", перестаешь на все остальное обращать внимание, но такой силы запаха я не ущучил. А тут – будто по носу шарахнули! Интересненько.

Кстати, интересненько еще и другое: не подхватил ли я от моей Первой Американочки что-нибудь настораживающее и идущее вразрез с моей врожденной чистоплотностью? Чистоплотностью, постоянно находящейся в противоречиях с моими же половыми запросами. Например, блохи – как наилучший вариант. О худших даже подумать страшно!..