Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке

Всплыли в памяти слова Рут о фотографиях Шуры, и только сейчас, во сне, я понял, что Шура ей очень понравился!

Вот когда я вдруг на какой-то чужой очень белой стене неожиданно увидел огромную фотографию Шуры в натуральную величину в тяжелой выпуклой раме, словно Шура в окне сидит. Причем фотография вся цветная, а Шура ужасно бледный – ну, простотаки черно-белый!..

И вдруг замечаю – ШУРИНА ФОТОГРАФИЯ ДЫШИТ!!!

Вроде бы даже как-то виновато мне улыбается и пытается что-то сказать…

– Громче, Шурик! – кричу я ему. – Здесь плохо слышно…

Сплю ведь, а понимаю, что шум автобусного мотора, около которого я лежу в кресле последнего ряда, заглушает Шуру и меня…

– Я за тобой еду, Шура!.. – кричу я ему. – Я тебя обязательно найду! Не боись,

Шурик, я их всех там подниму на ноги и поставлю на уши! (ужасно мне нравится это выражение!) Ты мне только скажи, что такое ОРАЛЬНЫЙ СЕКС?

А сам вдруг замечаю, что на фотографии Шура розовеет, удивленно высовывается из рамы, опирается на нее локтями, словно в окне на подоконник, и так смущенно меня спрашивает:

– Боже мой, Мартышка… Где это ты так нахватался?..

– Мы сегодня были в твоей квартире на Оушенавеню в Бруклине, и мне об этом говорил Арни-Арон, Собака Хозяина твоего дома.

И замечаю, что вдруг стало очень хорошо слышно!.. Мотор, что ли, выключили? И трясти перестало…

Шура еще больше краснеет на фотографии и так сбивчиво, неуверенно отвечает мне:

– Видишь ли, Мартын… Дело в том, ну, в общем, оральный секс – это одна из форм…

Но тут чувствую, кто-то меня за ухом чешет и голосом Кевина Стивенса говорит:

– Филадельфия! Стоим час. Писать, какать, кушать будешь?

Я перевернулся на спину, потянулся весь до стона, до хруста, весь врастопырку, зевнул и снова свернулся клубочком в кресле.

Вот как проснулся в Филадельфии, так и заснул до самого Вашингтона. Так что про Филадельфию ничего путного сказать не могу. "Америка глазами Кота" не получится…

– Дорогие леди и джентльмены! Мы с вами прибыли в столицу Соединенных Штатов Америки Вашингтон. Потом я вам подробнее расскажу об этом замечательном городе. Здесь мы пробудем до послезавтрашнего утра, и у нас очень обширная программа. Однако, прежде чем мы поедем в отель, я хотела бы на пять минут задержаться у самого сердца Америки, у Белого Дома, резиденции всех Президентов Соединенных Штатов, начиная с Джорджа Вашингтона, именем которого и назван этот город.

Впереди у нас поездка в. "Маунт Верной", загородное поместье Джорджа Вашингтона, Арлингтонское кладбище с пантеоном Джону Кеннеди, прогулки вокруг Капитолия, музей Аэронавтики (бедненький Тимурчик!..) и посещение Джордж-тауна – старого Вашинтона, и Линкольн-мемориал, и многое другое… А пока оставим наш автобус… Вещи можно не брать. Не забудьте фотоаппараты и видеокамеры. Дамам рекомендую набросить на плечи теплые куртки, – пропела американская шведка-гид по-шведски.

"А Конгресс где?!! Едрена вошь!!! Мне Конгресс нужен!.. Я только ради Конгресса и ехал сюда, черт бы вас всех побрал!.. – возмутился я. – Даешь Конгресс, мать вашу в душу!!! "

Возмутился я так сильно, так мощно взъярился, что шведская группа стала вдруг странно переглядываться и полубессознательно чуть ли не в один голос заквакала:

– А Конгресс?!.. Почему нет Конгресса?.. Хотим Конгресс!

Наверное, выброс моей возмущенной энергии был настолько силен, что я вздрючил сразу же чуть ли не половину группы поразительно тихих и спокойных пожилых шведов!

Вот уж никогда не думал, что обладаю еще и массовым гипнотическим воздействием!.. Знал ведь, что НЕЗАУРЯДЕН, но что до такой степени?!..

– И Конгресс, разумеется, тоже!.. – поспешила ответить гид.

Кевин Стивене запер все двери автобуса и пошел размяться вместе с группой. Я, естественно, помчался за ним.

Как всегда после долгого сна, мне дико хотелось писать и жрать! С первой потребностью я справился довольно легко: обоссал какой-то кустик по дороге, пока наша шведская группа дисциплинированно стояла перед красным светофором.

Облегчившись, я огляделся. Бог мой, как этот город похож на наш! Ни тебе небоскребов, ни столпотворения людей и машин, и дома все такие красивые, так напоминающие центр Ленинграда, что просто сердце сжалось!..

И улицы такие широкие. А через улицу вдруг живая Белка с Бельчатами идет! И все автомобили остановились – пропускали Белку. А эта стерва идет себе и ухом не ведет. А за нею – четверо Бельчат.

Хотел я их было пугнуть, а потом пожалел. Спрятался за ноги Кевина, чтобы они меня не увидели и не обгадились бы сами со страху. Раз Белка может со своим потомством ходить вот так по городу, переполненному всякими опасностями для маленьких Существ, значит, это прекрасный город! И правильно, что Президенты именно здесь живут. Здесь-то поспокойнее, чем в Нью-Йорке. А в спокойствии всегда лучше думается. И добрее.

На другой стороне улицы меня чуть с ног не сбил невероятной силы сосисочный дух! Шел он от небольшой тележки, на ней сосиски и жарились. Жарил их длинный черный парень в белой и грязной куртке, запихивал в длинную булочку, поливал чем-то красным или чем-то желтым и продавал. Около него стояли еще трое черных парней: все в коже, черных очках, золото повсюду и изо всех мест торчит, по нескольку цепей на шеях, кольца на всех пальцах у каждого, в ноздрях, в ушах, в губах – повсюду кольца!..

Жрут, гады, эти сосиски, чавкают, звякают своим золотом и треплются с продавцом.

А тот тоже, видать, из их компахи: одна половина головы выкрашена в желтый цвет, другая – в сиреневый.

Все четверо были так увлечены трепотней и жареными сосисками, да еще и что-то алкогольное, судя по запаху, хлебали из бумажных пакетов… То есть не из пакетов, конечно, а из бутылок, спрятанных в пакеты.

Вот, кстати, моя первая претензия к Америке!

Ну какого хрена нужно прятать бутылку с алкоголем в бумажный пакет? А то непонятно, чего он делает?!.. Ну что за вонючее ханжество? Из "горла", как говорят у нас, видишь ли, нельзя, а запихни бутылку в пакет и будь здоров – лакай хоть до усрачки.

По-моему, это их слабая сторона.

Так вот, эти черненькие ребятишки так самозабвенно "задвигались" из пакетов и жрали сосиски, что я совершенно беспрепятственно, и даже не особенно таясь, слямзил из картонной коробки, стоявшей под тележкой, еще не жареную, но уже готовую к употреблению огромную сосисищу! Они все четверо даже не рюхнулись…

И побежал за Кевином Стивенсом. Тот посмотрел на меня, на сосиску, осторожно оглянулся и негромко сказал:

– М-да… Если я поначалу немного волновался – как ты тут будешь один целых десять дней, то теперь понял, что делал это напрасно. Ты – паренек самостоятельный.

Тут мы наконец подошли к ограде Белого Дома. Я схватил полсосиски и огляделся.