Владимир Кунин - Кыся 3: Кыся в Америке

А когда на соседних распялках я увидел старенькую вытертую шкуру пожилого еврейского Собака Арни-Арона из Брайтона и черно-белую Шкурку Первого Кота Америки Сокса, я чуть вообще с ума не сошел!!!

Сволочи, сволочи, сволочи!.. Антисемиты, подонки, мерзавцы!.. Злобные, безжалостные, омерзительные твари! НеЛюди!.. Где вы – Пилипенко, Васька?!

Господи! Боже мой, Всемилостивейший!.. Помоги мне, Господи, пережить все это!..

Сотвори чудо, дай мне хоть ненадолго стать величиной с ТИГРА! Я не хочу БЫТЬ ТИГРОМ, пойми меня, Господи… Я хочу остаться САМИМ СОБОЙ, КОТОМ МАРТЫНОМ, КЫСЕЙ, наконец! Но я хочу отловить Пилипенко и Ваську… Я не буду сдирать их вонючие, пропитанные алкоголем, невежеством и подлостью шкуры… Я ПРОСТО РАСТЕРЗАЮ ИХ В МЕЛКИЕ КЛОЧЬЯ И РАЗБРОСАЮ ОКРОВАВЛЕННЫЕ КУСКИ ИХ НЕЧЕЛОВЕЧЬЕГО МЯСА И КОСТЕЙ ТАК ДАЛЕКО В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ, ЧТОБЫ НИ ОДИН ДОКТОР НИКОГДА НЕ СМОГ БЫ СОБРАТЬ ИХ В ЖИВУЮ ПЛОТЫ ЧТОБЫ ДАЖЕ ПЯТИСОТЛЕТНИЙ ВЕЛИКИЙ ИСПАНСКИЙ ВРАЧ И ФИЛОСОФ МАЙМОНИДЕС НИКОГДА НЕ СМОГ БЫ ИМ ПОМОЧЬ ВОЗРОДИТЬСЯ ЗАНОВО!!!

И вот тут, наверное, наступила вторая половина ночи. Потому что пошло что-то связанное с Маймонидесом…

Но сначала я увидел, как Шура выходит из своего Нью-Йоркского дома на Оушен-авеню, прощается с Собаком Арни, и слышу, как он говорит Арни, что сейчас едет в Нью-Джерси, в порт Элизабет, встречать своего ближайшего друга. И понимаю, что речь идет обо мне…

Потом вижу Шуру на автобусной остановке…

Он стоит один-одинешенек, ждет прихода автобуса и поглядывает на часы.

А потом вдруг начинает задыхаться, растерянно оглядывается по сторонам, никого не видит и медленно опускается на скамейку, стоящую у автобусной остановки…

Он расстегивает теплую куртку… Слабеющими пальцами пытается оттянуть ворот свитера, чтобы вздохнуть поглубже, но это ему не удается…

Смертельная бледность, посиневшие губы…

Шура осторожно ложится на скамейку, одна рука безвольно свешивается на асфальт…

– Шурочка-а-а-а!!! – беззвучно ору я откуда-то…

– Мартышка… – слабым голосом еле произносит Шура. – Я, наверное, опоздаю… Ты подожди меня…

И отключается. А автобуса все нет и нет!..

И никого около остановки. Только двое черных мальчишек лет по четырнадцати и смуглый высокий парень, года на два постарше тех двух, подходят к скамейке, где лежит Шура.

Смуглый смотрит, смотрит по сторонам, а двое черных пацанов выворачивают все Шурины карманы: деньги, документы, все, все, все!..

И улетучиваются. Будто их никогда и не было…

А Шура лежит недвижимый, и я не могу ему ничем помочь, потому что, наверное, Я ЕЩЕ В МОРЕ, ТОЛЬКО НА ПОДХОДЕ К НЬЮ-ЙОРКУ…

Но тут я вижу, как к остановке подходит автобус и из него вылезают Люди. Некоторые считают Шуру пьяненьким, усмехаются и расходятся. А несколько пожилых Человеков убеждаются, что от Шуры не пахнет спиртным (хорошо, что он с вечера "на грудь" не принял, думаю я…), и бегут куда-то звонить. А две старушки остаются с Шурой…

Вижу, через несколько секунд подкатывает что-то типа нашей "Скорой помощи", выскакивают врачи, минуту колдуют над лежащим на скамейке Шурой – уколы, капельница, кислород…

А потом грузят Шуру в машину и увозят.

И старики, гордые своим выполненным Человеческим долгом, говорят друг другу:

– К "Маймонидесу" повезли…

– Это прекрасно! "Маймонидес" – это, я вам скажу, то, что надо!

– Ежели за больного человека берется "Маймонидес", так уже можно быть спокойным.

– Но почему он без всяких документов?! Ни "сошиал секюрити", ни "медикейда", ни "велферной карточки"?.. Что за манера выходить из дому без документов? А если что-нибудь? Вот как сейчас!..

– Ну вы же видели, это молодой человек. Тридцать, от силы – тридцать пять! Откуда ему быть серьезным?! Я дико извиняюсь, но в таком возрасте, как говорится, в поле – ветер, в жопе – дым…

– Странно, такой молодой, и уже, пожалуйста вам, – сердце…

А мимо этой Брайтонско– Бруклинской автобусной остановки, мимо той милой компании американских стариков, говорящих по-русски с неистребимым южнымv акцентом и вовремя отправивших моего Шуру в больницу к старику Маймонидесу, мимо шли…

Ну вот кто бы вы подумали?!!

ПИЛИПЕНКО И ВАСЬКА!!! В смокингах, почему-то босиком, с закатанными по колени брюками, с огромными сачками для отлова Котов!..

Они шли и на ходу жевали длинные зажженные свечи из Банкетного зала Белого Дома. Откусывали они эти свечи с зажженного конца, сжирали откусанное вместе с пламенем свечи, но как только остаток свечи отнимали ото рта, так свечи сами вспыхивали вновь каким-то адским, синим пламенем!..

Когда же они прошли мимо, я увидел у них на спинах большие квадратные плакаты. И вот что дивно – я ведь совершенно не умею читать, но во сне я точно знал, что на этих плакатах было написано: "ТРЕБУЕМ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА ОТ ПОПРАНИЯ ИХ ДОМАШНИМИ ЖИВОТНЫМИ!!!"

– …Мартын! Марты-ы-ын… кыся, черт бы тебя побрал! Да, проснись ты!.. Новостей, как ты сам говоришь, хоть жопой ешь!

И тут же сквозь сон слышу возмущенный голос Челси:

– Сокс! Ты совсем обнаглел! Как ты смеешь так разговаривать!

– Челси, я всего лишь цитирую Кысю…

– Может быть, в России так и принято говорить, но ты на это не имеешь никакого права! Смотри, как нужно будить настоящих Котов…

Я чувствую, как сильные, тренированные руки Челси поднимают меня, прижимают к себе, как Челси зарывается носом мне в шерсть где-то в районе моего рваного уха и шепчет:

– Просыпайтесь, мистер Плоткин… Вас ждет масса народа и приятных новостей. Папа и мама ждут не дождутся, когда ты откроешь глаза. Буквально на ушах стоят!..

– "На ушах стоят" – это лучше, чем то, что сказал я? – саркастически замечает Сокс.

– Да, лучше! – безапелляционно возражает ему Челси. – Кстати, это тоже Кысино.

Спросонок, еще не открывая глаз, я втягиваю в себя все обворожительные запахи шестнадцатилетней Челси, пытаюсь лизнуть ее в щеку пересохшим от сна языком и окончательно просыпаюсь:

– Отпусти меня, Челси, – прошу я. – Во мне весу…

– Ты действительно тяжеловат, приятель. Но настоящий Кот, наверное, и должен быть таким, – говорит Челси II опускает меня на пол.

– Челси! Ты уже второй раз говоришь про "Настоящих Котов" только о Кысе! – жутко обиделся Сокс и возмущенно добавил: – А я кто же?! Да будет тебе известно, что теперь я…

– Сокс, заткнись! И не развивай ЭТУ ТЕМУ! Если ты думаешь, что я еще не в курсе твоих неожиданных сексуальных подвигов, ты глубоко ошибаешься! Во-первых, в Белом Доме, как тебе известно, все становится известным уже через пять минут. А вовторых, существует вездесущая пресса и наша собственная специализированная "утечка информации". Как о твоих внезапно возникших Котово-Мужских достоинствах, так и о вчерашнем скандале на приеме в Банкетном зале, автором которых по праву является наш замечательный друг Мартын-Кыся Плоткин, уже полны все утренние газеты и каналы телевидения!..