Алина Кускова - Супермен для феминистки

Василиса вернулась в свой офис действительно через час. Девчонки сосредоточенно склонили головы над бумагами и считали какие-то закорючки. Алевтина оторвала взгляд от очередного документа и поинтересовалась Василисиными делами. Та отчиталась о проделанной работе, о доставленных пакетах. Но ни словом не обмолвилась о Супермене. Зачем? Она точно ее засмеет.

Алевтина слушала Василису, отстукивая каблуком чечетку. Этим она напомнила той, что не плохо бы переобуться в принесенные специально для этого новые туфли с навороченной пряжкой. Василиса вздохнула и пошла к шкафу.

Туфли неимоверно жали. В магазине они, готовые продаться, вели себя как домашние тапки, а теперь вовсю показывали свой дикий нрав. Василиса шла по четвертому этажу и каждой частичкой тела ощущала напряжение, идущее от ног. Мало того, что туфли жали, они к тому же безбожно скрипели. «Разносятся», – бросила Василисе вслед Алевтина. Сколько же на это разнашивание уйдет времени? Последние десять лет Василиса не вылезала из кроссовок, а тут приходится ходить на таких высоких каблуках. Безусловно, она еще молода и привлекательна, должна блюсти форму и держать марку…

Василиса не удержала. Ни марку, ни себя. Самое обидное, что, споткнувшись о собственную ногу, она свалилась кулем прямо в руки солидному бизнесмену, шествующему рядом с Федором. Что им понадобилось на четвертом этаже, Василиса не знала, но догадывалась, что они направлялись прямиком в кабинет Федора, располагавшийся рядом. Бизнесмен не растерялся и подхватил Василису, тут же потерявшую туфлю на ступеньках лестницы. Освобожденная нога от радости взлетела вверх и опустилась Федору ниже пояса. Он согнулся пополам и нецензурно выругался. Василиса не просто замерла, она затухла в объятиях акулы бизнеса. Теперь Федор точно ее уволит! Разогнувшийся шеф был зол, как сто чертей, но ругаться не стал. Он посмотрел на то, как бизнесмен побежал за Василисиной туфлей, как преданная собака, принес ее обратно и водрузил на Василисину ногу. И нахмурился. Василиса поняла, что это должно что-то значить. Скорее всего, увольнение. Она хмыкнула в сторону Федора, дескать, давай, увольняй, улыбнулась бизнесмену, поблагодарила его и поковыляла на своих каблуках дальше.

Алевтина осталась непричастной и к этому маленькому происшествию. Василиса не стала никого об этом информировать и решила, что если Федор ее и уволит, то, во всяком случае, пусть сам объясняет, по какой причине. Интересно, что он скажет Алевтине? Что увольняет лучшую, а в этом Василиса нисколько не сомневалась, сотрудницу потому, что она оказалась каратисткой и дала ему по… Стыдно даже сказать, куда она ему попала. Неужели он это озвучит Алевтине? Вот будет умора, девчонки попадают со стульев.

Василиса обвела глазами девчонок и усмехнулась. Знали бы они, какая она раньше была домашняя дурочка! Теперь Забелкин ей только встреться. «Нужно будет отработать этот прием еще на ком-нибудь!» – подумала Василиса, остановив свой выбор на Кутейкине. Оставалось только дождаться, когда тот соберется на четвертый этаж.

– Какие у тебя девчонки работают! – восхищался бизнесмен, в руки которого свалилась Василиса. – Сколько энергии, задора, здорового интереса к жизни. Познакомь, будь человеком! Тихо, чтобы жена не знала. Я о такой девчонке всю жизнь мечтал.

Лоб Федора в очередной раз прорезала складка мыслителя. Он думал, что делать с этой непутевой девицей, от которой в его офисе случаются сплошные неприятности. А теперь вот еще одна. Он что, нанимался в свахи? Зачем ему знакомить эту Эллис с кем-то другим? Тем более женатым, да к тому же с детьми. Пусть делают, что хотят, без него. А то, что они обойдутся без него, Федор не сомневался. Девица лыбилась не ему, а этому, желающему продолжить с ней отношения, женатику. Свинство.

Забелкин прихромал к дому Василисы, своему бывшему семейному гнезду, к шести часам вечера. Он постарался остаться незамеченным, – многие соседи его прекрасно знали и помнили, особенно сосед, которого он затопил. Светиться перед ними лишний раз и объяснять, что он сам ушел от Василисы, а не она его выгнала, ему не хотелось. Знакомые могли задать вполне резонный вопрос: если ушел сам, то что тогда сегодня он здесь делает? А то, что он собирался делать, не нуждалось в свидетелях.

Забелкин достал из кармана куртки приготовленную специально для этого случая бутылку водки, бумажный стаканчик и постарался изобразить из себя выпивоху средней руки. Не совсем еще опустившегося, но предпочитающего проводить время досуга на открытом воздухе. Он прошел на детскую площадку и залез в домик. Пить он не собирался. Он хотел только одного – дождаться Василису и вытрясти из нее сведения по поводу пропавших денег. Осенние сумерки спускались стремительно и заволакивали двор жидким туманом. Но Василисин подъезд был хорошо освещен, так же как и примыкающая к нему дорога, ведущая от автобусной остановки. Пока Василиса дотопает, он дохромает. Главное, не пропустить остановившийся автобус.

– Тук-тук, – неожиданно раздалось у домика, – кто-кто в теремочке живет? – Нетрезвый охрипший голос не зря поинтересовался его пропиской. Голос нюхом чуял, что в домике есть что выпить.

Забелкин выглянул из домика и увидел оттопыренные коленки тренировочных штанов. Коленки продолжились небритым мужиком сомнительной наружности. Мужик искренне обрадовался, увидев совершенно трезвого Забелкина. Ему стало ясно, что тот без него не начинал.

Вдвоем в домике было не развернуться. Но в тесноте, да не в обиде, как сказал его бывший сосед. Хорошо, что в наступающей темноте тот его не узнал, и Забелкин сохранил свое инкогнито. Мужик откупорил емкость, налил в стаканчик, произнес тост «чтобы все», скуксился и залпом выпил. Забелкин, глядя на него, глотнул прямо из бутылки и занюхал рукавом. О закуске он даже не подумал. Пить-то не собирался.

Через полчаса Василиса еще не появилась, а бутылка уже опустела. Спиртное в сочетании с лекарственными препаратами ударило в голову Забелкина с таким странным эффектом, что он закачался, сидя в домике.

– На воздух, полковник, на воздух! – Мужик вытащил его на лавочку, бережно усадил и отправился за добавкой в ближайший магазин. – Т-с-с! – Он пригрозил ему пальцем на прощание. – Сиди тихо, а то моя кобра услышит.

Забелкин поглядел вслед удаляющемуся шаткой походкой бывшему соседу и увидел свою кобру. Она шла, согнувшись в три погибели, в стареньком, изрядно поношенном пальто с оттопыренными карманами, в которых звенела мелочь, и поправляла съехавший на глаза пушистый платок. В ее натруженных руках (она же шла с работы) качалась сумка, доверху набитая хлебом и овощами. Да, это была она, его Василиса, дурища из дурищ. В этом Забелкин не сомневался. Именно так и должна была выглядеть его Василиса, его бывшая Василиса. Его Василиса. Он поднялся и поковылял ей навстречу.