Алекс Сидоров - Люфтваффельники

— Короче, бегу я, уже «колючка» закончилась и «бетон» начался (забор из штампованных бетонных плит) Чувствую, пипец мне в перспективе корячится — не перелезу через забор, а за углом уже КПП через сотню метров маячит. Пропадаю парни! Вдруг вижу, в березняке старикан какой-то с двумя детишками гуляет. Ну, я и взмолился: «Выручай, мол, отец, патруль на хвосте! Тюрьмой пахнет!» Мужик крепкий попался, с понятием — руки в замок подставил, я сапогом с разбегу уперся, а он меня на забор и закинул. Ну, я патрулю 50 % от правой руки отмерил и был таков. Уф! Спасибо дядьке, мировой старикан! А то сидел бы сейчас на «киче» гарнизонной. Позору выше крыши и Валеру Гнедовского бы подвел! А мне подводить его, ну никак нельзя!

— Дуракам везет! В принципе, это уже не новость, Витя!

— Представляете парни, как эти олухи гарнизонные ухулели! А мужик — молоток! Молоток! Настоящий мужик! Старый пенек по виду, а еще крепкий, как пушинку меня на забор закинул. А патруль только зря потел! Ха! Теперь вонять будут всю дорогу, кретины! Сейчас сидят как полные мудаки под забором и плачут навзрыд. Я даже слышал, как начальник патруля звал свою маму и в отчаянии долго скребся ногтями по бетону… Ха-ха!

— Ага, верим! Тебе верим, балалайка знатная…

Так, восторженно кривляясь весь вечер, Витя живописно и в лицах рассказывал о своем очередном подвиге.

А потом еще и целое воскресенье, не забывая добавлять в историю все новые и новые подробности своего неожиданного приключения.

После каждой очередной коррекции, его рассказ становился все ярче и ярче, а образ незабвенного Вити вырисовывался все красивее и красивее. Но стоит отдать должное, курсант Копыто ни в коей мере не умалял активное участие в своем спасении случайного мужичка с двумя маленькими детишками и всячески выражал страстное желание встретиться со своим благодетелем, чтобы самолично засвидетельствовать ему свою искреннюю признательность.

Наступило утро понедельника. Весь личный состав училища после завтрака построили на главном плацу и наш генерал, солидно взгромоздившись на трибуну, представил нам своего нового заместителя.

— Прошу любить и жаловать, мой заместитель по учебной части кандидат технических наук полковник Архипов. Буквально недавно прибыл для дальнейшего прохождения службы из Челябинского училища штурманов.

На трибуну незамедлительно поднялся подтянутый седоватый полковник. Как только он появился в поле всеобщей видимости, сзади меня в строю 45-го классного отделения кто-то обреченно охнул. Оглянувшись, я увидел, как заметно побледнел Витя Копыто.

Вновь назначенный зам. начальника училища сказал пару «стандартно-дежурных» фраз и, попросив генерала оставить старшие курсы на плацу, пошел «прогуляться» вдоль строя курсантов.

По мере продвижения полковника от роты к роте, курсант Копыто становился все грустнее и грустнее. И надо заметить, было от чего.

Поравнявшись с нашей 4-й ротой, зам. генерала остановился напротив Вити Копыто.

— Ну, здравствуй дружок!

— Здравжелавтащполк…

— И чего же ты себе позволяешь, дорогой?! Ая-яй! Как тебе только не совестно?!

— Да я …мммм…

— Стыдно, товарищ курсант! Мне стыдно! Да-да, мне за Вас стыдно! Старший курс, а мямлишь как ушастый новобранец!

— Готов понести любое наказание…

— Ну вот, уже лучше! Можем ведь, когда постараемся?! Естественно понесешь, кто бы сомневался?! Для начала, трое суток ареста тебе, любезный! На внутренней гауптвахте! Я уже узнавал, есть такая в училище. Вот там и посидишь, подумаешь на досуге о смысле жизни и своем безобразном поведении. Догадываешься, за что арест?!

— Угу…

Курсант Копыто стоял в строю, потупив взгляд под ноги, и шумно сопел как нашкодивший ребенок, а полковник тем временем продолжал процедуру «внушения».

— Вот и ладненько! А экзамен по физической подготовке будешь сдавать мне лично в присутствии начальника кафедры физподготовки училища и командира твоей роты. Все понятно?! Кстати, какая рота?! Ась?! Ага, 4-я значит, так и запишем. Позор! Просто по-зо-ри-ще! Это ж надо?! Курсант училища ВВС не может самостоятельно убежать от комендантского патруля и без посторонней помощи не в состоянии перемахнуть через паршивый заборчик! Стыд и срам! Да мы, в ваши годы, …хм… хотя, Вам лучше не знать! Эх, бестолочи, одним словом! Короче так драгоценный, в очередной отпуск поедешь только через «полосу препятствий»! Сдавать норматив будешь мне лично! Ужас какой?! Ужас! Сказать кому, не поверят?! Чуть честь мундира не посрамил… Курсант ВВС и в руках сраного патруля?! Нонсенс! Командир роты, проводите данного отрока на гауптвахту!

Витя, отсидев положенный срок на училищной гауптвахте, почти все свободное время проводил в спортгородке, оттачивая мастерство по преодолению различных препятствий в виде забора и прочее…

На полковника Архипова, курсант Копыто зла не держал. Более того, он был несказанно горд таким неожиданным взысканием, ибо считал, что наказан объективно и справедливо, а как же иначе?! Получить арест не за факт самовольной отлучки, а за неспособность убежать от патруля?! Во как! Такого еще не было! Уметь надо!

Честь мундира превыше всего…, даже не обсуждается!

Командир нашей 4-й роты капитан Хорошевский среди курсантской братии носил заслуженное прозвище «Нахрен». Ибо, это было наиболее часто используемое им разговорное выражение и словосочетание.

Бесспорно, в великом и могучем русском языке — языке Пушкина, Толстого и прочих общепризнанных гигантов мысли, несомненно, есть еще пару десятков достойных (а может даже и чуть-чуть больше, кто его знает), словесных оборотов, но капитану Нахрену это было не ведомо. Поэтому он успешно обходился стандартной фразой: «на хрен», используя ее всегда и повсеместно — практически на все случаи жизни. И Вы знаете — ничего критичного, вроде как бы хватало, обходился наш казарменный филолог таким достаточно «богатым и разнообразным» словарным запасом. Все окружающие его прекрасно понимали. А что не понимали, то успешно додумывали, частенько в свою пользу естественно. Но это уже отдельная история. Итак, ротный…

К тому же, он был человеком переменного настроения и при малейшем отсутствии «оного», с превеликим энтузиазмом и патологическим удовольствием срывал «приступ немотивированной ипохондрии» на любимом личном составе. (см. «Как хорошо быть генералом»)

В 4-й роте среди курсантов частенько ходила такая загадка: «Чем отличается Володя Нахрен от реактивного самолета?» Ответ: «Самолет, сначала видно, а потом слышно! (реактивный самолет, преодолев звуковой барьер, летит быстрее скорости звука) А Нахрена сначала слышно, а потом уже видно!» Как общеизвестно в любой шутке присутствует лишь микроскопическая доля шутки, а все остальное — чистейшая правда.