Семен Нариньяни - Рядом с нами

Расшифруем псевдонимы. "Дядя Костя" — это кандидат физико-математических наук К.Н. Шерстюк, а "дядя Петя" — работник прокуратуры Петр Григорьевич Петров.

Нужно отдать справедливость прокурору Петрову: он устоял перед стихами кандидата физико-математических наук и не послал запроса директору института. А вот другие, к их стыду, не устояли. Комиссия по распределению молодых специалистов юридического института решила направить Калерию Симанчук следователем в Марийскую АССР. А родители Симанчук — ни в какую!

"Зачем "нашей дщери" уезжать из Москвы, — подумали они, — если у нас есть именитые знакомые?"

И вот на свет появилось еще одно послание:

Важный генерал-майор Муркин клюнул на лесть. Он послал директору института запрос с просьбой оставить К. Симанчук в Москве в распоряжении управления, в котором А. Муркин занимает видный пост.

В прошлом году, так же, как и в этом, Московский юридический институт направил в московские учреждения по запросам их руководителей десятки своих воспитанников. Только в отделы и ведомства двух министерств было откомандировано пятнадцать человек. Я решил проверить, что же делают будущие прокуроры на чужой и неинтересной для них канцелярской работе. И что же? Из пятнадцати выпускников только один оказался на месте, а остальные даже не появлялись в министерствах.

Что же делали они весь этот год? Ничего. Каждый пробавлялся чем мог. Этим выпускникам важно было не кем работать, а где работать. Дяди помогли им остаться в Москве. И вот они служили. Кто переписчиком, кто заведовал баней, а кто и вовсе ничего не делал, живя с дипломом на иждивении родителей.

В этом году все повторяется сначала. Не успела комиссия по распределению молодых специалистов приступить к работе, как со всех сторон посыпались запросы.

Я спросил директора швейной фабрики Рахимова:

— Разве юрист Силаев умеет шить или кроить?

— Нет, шить он не умеет.

— А зачем швейная фабрика послала на него запрос?

Рахимов развел руками и честно сознался:

— Мать Силаева попросила у меня протекции, а я не смог ей отказать.

Протекция… В давно прошедшие времена по протекции именитых родственников дворянские и купеческие сынки получали богатые подарки и откупы, устраивались на службу. Мы, по совести, успели даже и забыть о таком слове, как протекция, а вот кое-кому это слово потрафило, и они решили воскресить его.

1954 г.

В комнату вошел невысокий, щуплый человечек в дымчатых брючках и светло-зеленом пиджачке. Он быстро ощупал каждого из нас своими остренькими глазками и спросил:

— Здесь принимаются жалобы на Кузнецова?

— А он кто, ваш Кузнецов?

— Варвар и бюрократ. Кузнецов не дает хода одному талантливому, прогрессивному инженеру.

— Какого инженера вы имеете в виду?

— Как какого? Себя. Я талантливый и прогрессивный. У меня на этот счет имеются соответствующие отзывы от значительных особ.

И, порывшись в портфеле, посетитель выложил на стол обещанные отзывы и продолжал в том же тоне агрессивного наступления:

— Это только из врожденной скромности я называю себя талантом, а вообще многие полагают меня феноменом.

Человечек в дымчатых брючках снова пробежался остренькими глазками по комнате и сказал:

— Зря улыбаетесь. У меня на этот счет есть подтверждающие отзывы.

И, выложив из портфеля новую пачку бумаг, он заявил:

— Я хочу, чтобы вы заставили Кузнецова зачислить меня аспирантом Академии архитектуры.

— Почему именно этой академии? Вы разве архитектор?

— Нет.

— Может быть, научный работник, искусствовед?

— Тоже нет.

— Кто же вы?

— Я Маречет.

— Как, тот самый?

И мне вспомнилось письмо, полученное несколько дней назад редакцией, в котором довольно подробно было изложено жизнеописание человека в дымчатых брючках. Этот человек уже давно добивается ученой степени. И он, по-видимому, давно получил бы ее, если бы действовал на общих основаниях. Но в том-то и была заковыка. Маречет не хотел "на общих", он требовал для себя привилегии. Не имея кандидатской степени, Маречет просил, чтобы его сразу приняли в докторантуру.

— У меня есть по этому поводу ходатайство от одной значительной особы.

И так как академия не вняла этому ходатайству, то Маречет пошел на уступки и попросил принять его не в докторантуру, а в аспирантуру и подкрепил свою просьбу ходатайствами уже двух значительных особ. Академия нашла в себе смелость отказать и этим двум особам. Тогда Маречет принес три ходатайства, и упорство руководителей академии было сломлено. Человек в дымчатых брючках оказался принятым в аспирантуру Института строительной техники Академии архитектуры без сдачи кандидатского минимума.

— Мне сделали поблажку, чтобы отличить от других, менее способных аспирантов, — говорит Маречет.

И вот с тех пор прошло пять лет. Как развились за это время способности Маречета? Кем он стал: кандидатом наук или доктором? Ни тем, ни другим. Почему?

Вместо того, чтобы учиться в аспирантуре, Маречет занимался отхожим промыслом. Он разъезжал по Советскому Союзу и читал лекции. Иногда Маречет выступал в течение суток в трех — четырех аудиториях. В одной он делился опытом передовика-штукатура, в другой — передовика-бетонщика, в третьей — передовика-кладчика.

— Вы когда-нибудь занимались штукатуркой? — спросил я Маречета.

— Нет.

— Тогда вы, по-видимому, были бетонщиком? Кладчиком кирпича?

— Тоже нет.

— Каким же опытом вы делитесь со своими слушателями?

— Чужим, — не краснея, отвечает Маречет.

Будучи аспирантом, Маречет не только читал лекции, но и писал статьи.

— Ничего удивительного в этом нет, — говорит Маречет. — Кроме таланта строителя, в моем сердце живет также и большой талант литератора. Не верите?..

И снова раскрылся портфель, и снова на стол посыпались отзывы.

Литератор Маречет, как сейчас выясняется, принимал заказы на самые разнообразные статьи. Он писал о циклевке паркетных полов, стрижке овец, архитектуре нового здания МГУ, тереблении льна… Распространял свои статьи Маречет тоже довольно необычным способом. Он размножал их на машинке под копирку и отправлял сразу в десятки адресов. В районные и областные газеты Бурят-Монголии, Дальнего Востока, Грузии, Кара-Калпакии. Каждую статью он предварял специальным письмом. В Удмуртию, например, Маречет писал: "Я читаю в Москве курс строительной техники. Мне известно, что учащиеся Ижевска интересуются моей работой. Посылаю вам…"