Далия Трускиновская - Охотницы на мужчин

Помотавшись между блочных пятиэтажек, она увидела вдали узкую талию и широкие плечи подружки. Жанна шла впритык за женщинами и ребенком. И помахивала завернутой в газету железякой. И старательно подслушивала, но ничего важного не прозвучало — женщины обсуждали общую подругу, которая живет с одним, встречается с другим, а замужем, похоже, вовсе за кем-то третьим. Напрасно девочка старалась привлечь к себе внимание и спрашивала о папе.

— Папа приедет к субботе, Дашенька, — сказала наконец Лида.

Жанна отметила это, и тут женщины с девочкой свернули к подъезду.

— Ой, мама, смотри, Барсик нас ждет! — малышка указала на окно. И точно — на подоконнике, свесив лапы наружу, загорал большой кот.

Проводив взглядом женщин, вошедших в подъезд, Жанна, зыркнув глазами вправо-влево, шагнула туда же.

Там она, глядя на почтовые ящики, прикинула, из окна которой квартиры равнодушно взирал на мир рыжий кот. И пошла дожидаться Полинки за киоском.

— Ну? — спросила Полинка.

— Вот тут они живут, — Жанна показала на дом. — Вон их окна. Квартира сорок первая. Там на этаже по четыре двери, я эту серию знаю.

— А дом?

— Двенадцать.

— А улица?

Подружки пошли вдоль китайской стенки домов в поисках таблички.

Рядом притормозил таксист.

— Девушки, не скажете — это улица генерала Карбышева?

— Понятия не имеем! — буркнула Жанна.

— А то у меня на Карбышева вызов, а тут в начале — Краснофлотская, в том конце — Артиллерийская, а посередке тогда что?

Он указал на китайскую стенку, которая несколько изгибалась.

— Вы вон у бабушки спросите, — посоветовала Полинка.

Бабушка с кошелкой как раз шла навстречу.

— Бабушка, где тут улица генерала Карбышева? — закричал шофер.

— А такой нет. Это — маршала Буденного, а вон там — полковника Петрова, — показала бабушка, и тут встрял идущий мимо дед.

— И не Буденного, а адмирала Нахимова, отсюда до поворота, а после поворота уже Вторая Краснознаменная!

Подружки переглянулись — как все нормальные женщины, они любили оружие и вооруженных мужчин, но не понимали смысла генеральских и прочих военных званий.

— Пошли! — сказала Жанна. — Я придумала.

И, озираясь по сторонам, вывела Полинку обратно к калитке детского сада.

По дороге они разработали убогонькую легенду. Интересно, что железяку в газете Жанна еще не выбросила…

Во дворе еще оставалось несколько малышей. С ними была пожилая воспитательница. Ее подозвали к калитке.

— Здравствуйте, — почти вежливо обратилась вечно хмурая Жанна. — Мы тут девочку ищем, племянницу. Шесть лет, зовут Дашей.

— А фамилия? — поинтересовалась воспитательница.

— А вот не знаем. Ее мамочка после развода себе девичью вернула, так, наверно, и ребенка на девичью переписала. Мы-то с отцовской стороны родня. Так от нас ее прятать стали.

— Хотим убедиться, что с ней все в порядке, — добавила Полинка. — А то мамочка отца к ней близко не подпускает, свекровь вообще на три буквы послала, прямо страх! А девчонка замечательная, Дашенька, волосики светленькие, длинненькие, вьются!

Подумала — добавила:

— В меня уродилась!

— Так это, наверно, Даша Томилина, если шесть лет и волосики вьются. Только как же мамочка в разводе, если она за Дашей вместе с мужем приходит?

— Так это ее гражданский муж! — сообразила Полинка. — Нам говорили, что у нее сразу же кто-то завелся.

— Шустрая! — угрюмо подтвердила Жанна. — Два месяца как развелась.

И стала поколачивать завернутой в газету железной палкой по ладони, причем на лице было написано «я на все готова».

— Так ведь Даша его папой зовет! — воспитательница растерялась. — Может, вам другой детский сад нужен?

Говорила она вроде с Полинкой, но при этом испуганно косилась на Жанну.

— Вроде этот. А живут они то ли на улице Буденного, то ли на улице Нахимова, вон там, — Полинка показала рукой. — Тут у вас запутаешься! В китайской стенке, как раз посередине.

— Так это не Буденного и не Нахимова, а маршала Гречко! Я сама их там встречала, — сообщила воспитательница. — Не может взрослый ребенок так сразу незнакомого дядьку папой назвать! Что-то вы, женщины, путаете!

И быстренько закрыла калитку со своей стороны.

— А другой Даши точно нет? — грозно спросила Жанна.

— Вы, женщины, отойдите от калитки! Я милицию вызову! — испуганно огрызнулась воспитательница.

— Пошли, — сказала Полинка. Но Жанну обидела глупая подозрительность воспитательницы. И она поставила точку в разговоре особым образом — сунув Полинке свое оружие, аккуратно сняла тяжелую калитку с петель и прислонила к забору.

Воспитательница онемела.

А Полинка, схватив подружку под локоть, потащила ее прочь.

— Когда ты наконец прекратишь эти цирковые фокусы? — шипела она. — Ты еще крышу с садика бы сняла и к стенке прислонила!

— Пусть знает, с кем имеет дело, — отвечала Жанна.

— Так все наоборот — она не должна знать, с кем имеет дело! — разумно возразила Полинка. Ответить Жанне было нечего, и они примерно минуту шли молча.

— Если Даша — Томилина, то и фрукт, что ли, Томилин? — спросила Полинка.

— Выходит, что так, — буркнула Жанна. — Ты заявление в милицию собралась писать, что ли?

— Но что-то же надо делать!

— Прежде всего нужно дозвониться до Татьяны.

До самой китайской стенки им не попалось ни одной отелефоненной души — бабки дедки и ребятишки не в счет. Наконец, уже почти у подъезда, появилась молодая мама с коляской, держа возле уха мобилку.

Полинка, дождавшись конца разговора, подошла к ней — вся сплошное очарование.

— Извините, вы не могли бы дать мобильник на минутку? У меня аккумулятор сел. Буквально на два словечка!

— У самой садится, — базарным голосом отрубила мамаша.

— Так я же не бесплатно! — Полинка достала десять рублей.

— Ну… — мамаша задумалась, очевидно, она и впрямь трудилась в сфере ларечно-базарной торговли. — Звонить будете из подъезда. А я постою тут.

Полинка пожала плечами и вошла в подъезд, а мамаша осталась снаружи и даже загородила дверь коляской.

Жанна усмехнулась — проще простого было обездвижить эту тетеху. А тетеха вдруг навострила уши, и неудивительно — Полинка в подъезде вопила во всю глотку:

— Танюха! Танюха, это я, Полинка! Как зовут твоего фрукта? Не слышу! Как зовут фрукта?

Если бы она видела сейчас Татьяну, то остереглась бы задавать такие вопросы.

Татьяна сидела в своей ухоженной квартирке за неубранным столом, злая, как баба-яга. В ее жизни всякое бывало. Особенно в бурный период между первым и вторым супружеством. Не раз случалось, что она, распалив парня до крайности, удирала и потом долго ходила веселая и довольная. Но кто бы мог подумать, что двадцать лет спустя этот трюк проделают с ней самой?