Сергей Стукало - Страна Дураков

Балтаев ухватил из аккуратной стопки бумаги самый верхний листок, щелчком запустил его по столу в сторону Сашки и дробно катнул вдогонку ручку.

– Так ведь это … – почти расплакался Сашка. – Не хочу быть удмуртом! Это же на всю жизнь потом! А родителям, что я скажу? А?

– У нас все национальности равны! – резонно заметил Балтаев. – Вот я, например, таджик: и ничего – живу! До капитана дослужился, через год – майором буду!

– Так Вы – настоящий таджик! Вам и терять нечего! А мне-то с какой радости удмуртом становиться? – не сдавался Сашка.

– Аполитично рассуждаешь, Ладыкин! – голосом Саахова-Этуша из "Кавказской пленницы" ответил Балтаев. – На съезде, помнишь, что сказали? Мы все теперь одна новая историческая общность – "советский народ"! Пока училище закончишь, глядишь, пятую графу вообще отменят! Всё к тому идёт. Так что, зря ты упорствуешь! Пиши "удмурт", а то мне тут отправку дел задержишь и все показатели испортишь!

У Сашки повлажнели глаза.

– Не хочу удмуртом, хочу русским остаться!

– Ну что с тобой, горемыка, поделаешь? – сдался капитан. – Давай уж я тебе бумагу в милицию от военкомата выправлю. С просьбой о содействии. Пусть немного ускорятся и помогут будущему офицеру. Два дня тебе на всё. Больше дела держать не смогу. Сроки отправки заканчиваются. А медкомиссию в Центральном военкомате я тебе отдельно организую. С обычными призывниками. Попрошу там докторов… Согласен?

Сашка благодарно закивал.

– Но ты уж там, в милиции, не выступай! Веди себя корректно. Кайся, кивай… Не только свои, но и все родительские документы прихвати… Главное, не спорь с ними, с милицией. А то они военных не очень любят. Не должны, в принципе, нагадить, но всё же… Справку из ЖЭКа о прописке еще сегодня взять не забудь! Всё понятно? Ну… свободен!!!

Сашка кивнул, попрощался и пулей вылетел из кабинета. Балтаев же, выудив из стопки на столе очередной паспорт, принялся за его изучение.

– Ну-тс, кто тут у нас еще… афроамериканцем числится? – спросил он у оставшихся абитуриентов. – Что притихли? Страшно? То-то же!!!

На следующий день у кандидатов на поступление в училища была медицинская комиссия.

Когда наша четверка появилась у временно оборудованных под медицинские нужды кабинетов Центрального военкомата, их уже ждал Сашка Ладыкин.

Вид у него был понурый и какой-то виновато-пришибленный.

Здороваясь, он старательно отводил взгляд и при этом бормотал нечто совсем невразумительное, вялую ладошку подавал для рукопожатия как-то неуклюже…

– Ты что, Саньк, решил-таки паспорт не менять? – поинтересовались у него товарищи. – Решил в удмурты подписаться? Или сразу, прямым ходом в эту… как её… новую историческую общность?

– А в паспорте напишут "общественное животное"! Правда, Саньк?

– Не решил, – ответствовал смущенный Санка. – Я это… того… Удмурт я, оказывается…

Товарищи его от такого заявления опешили. В обозначившейся паузе Сашкин голос звучал как-то особенно тоскливо…

– Вот, жил себе, жил… А оказалось, что я какой-то грёбаный удмурт!.. И всего-то побыл русским – восемнадцать лет… Теперь удмуртом жить буду. До самой смерти… – и, совсем ни к месту, неизвестно в чей адрес, с надрывом добавил. – Падлы!..

За день до этого возбужденный событиями в военкомате Сашка прибежал домой с предельно озабоченным выражением лица. Он мельком взглянул на настенные часы, уже двадцать лет исправно выуживавшие висевшую на длинной цепочке латунную гирьку.

Часы показывали половину второго.

Мать была на работе.

Отец, выспавшийся после ночной смены и вполне довольный жизнью и погодой, жизнерадостно блаженствовал за тарелкой борща.

– Ты что такой взъерошенный? – спросил он Сашку в промежутке между двумя ложками и с хрустом надкусил дольку чеснока.

– Да вот, бать, боюсь, как бы моё училище медным тазом не накрылось …

– Это ещё почему?

– Ошибка в паспорте обнаружилась. Национальность у меня там не та записана. В милиции напутали…

– А ты, балбес, куда два года смотрел? – поинтересовался батя. – Теперь, сын, это дело, надо полагать, менять придётся? И, небось, совсем срочно? …

– Да вот, придётся…

– "Вот" под себя не постелешь, и шубу из "вота" не сошьешь, – резонно заметил отец.

– Да понимаю я, понимаю, – ты не трави мне душу, а лучше паспорт свой и матери дай. И скажи, где мое свидетельство и прочие бумаги у нас лежат, – мало ли что понадобится? Сейчас пообедаю и побегу брать справку о прописке в ЖЭКе. А завтра, с утра, в паспортный стол поскачу.

– Да вон, в шкатулке в серванте всё и лежит. Бери что надо и действуй, скакатель… Кстати, а какую там тебе национальность в паспорт-то впендюрили?

– О, пап, это вообще песня! В "удмурты" меня записали!

– Ага, – сказал отец меланхолично, съел пару ложек борща и уточнил. – А ты кем хотел быть?

– Как кем? – не понял Сашка. – Русским, конечно!!!

Третьей ложкой отец поперхнулся.

– Странное дело, сын. Мать – удмуртка, я – удмурт… Ты-то какого хрена вдруг русский?

Послесловие:

Владимир Иванович Даль как-то сказал: "Ни призвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежащим к той или иной народности. Дух, душа человека – вот где надо искать принадлежность его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа – мыслью. Кто на каком языке думает, тот тому народу и принадлежит. Я – думаю по-русски.".

09.03.2005 г.

Всё началось со сдачи экзамена по Теории связи.

На принимавшей экзамен кафедре было несколько адъюнктов и докторант – ВВУЗ готовил не только военных инженеров, но и научные кадры. Кому-то из этих "кадров" срочно потребовался подробный перевод патента, умыкнутого где-то по-случаю нашими разведчиками. Краткой аннотации на русском языке к заказанному по соответствующей пересылке материалу оказалось недостаточно.

Надо, значит надо.

В армии понятия "невозможно" не существует. Четырём курсантам-отличникам, вместо подготовки и сдачи экзамена, было предложено перевести этот патент.

С иностранного языка.

За соответствующее вознаграждение. Т. е. за пятерку в зачетке.

Курсанты сразу же согласились. Когда студенты, а тем более военные студенты, отказывались от халявы? Пусть и заслуженной упорной учебой в семестре, но халявы? Было озвучено, что того патента всего-то четыре машинописных листа.

В училище изучали всего два иностранных языка – английский и немецкий, но библиотечные фонды содержали словари всех технических держав, имелись словари и просто мало-мальски способных воевать государств. Даже такие экзотичные как русско-арабские и арабо-русские. И так вплоть до суахили.