Кальман Миксат - Выборы в Венгрии

Вот уже два или три года, как в газете "Пешти хирлап" [1] "Пешти хирлап" — либеральная газета (1841–1944). стали появляться письма Меньхерта Катанги к его жене Кларе. И публика (ох, эта неблагодарная публика!) жадно на них набросилась, а меня, который столько лет забавлял ее фельетонами о парламентских прениях, забыла начисто.

У меня это настоящую ревность вызвало. Да кто он такой, этот Катанги? Пишет, правда, неплохо; но все равно — как он смеет? Неплохо писать у нас не принято, а значит — нельзя.

Словом, меня просто зло взяло, и я сразу нашел в нем тысячи недостатков.

Во-первых, хвастун: все время твердит, что он член парламентской комиссии по наблюдению за соблюдением.

Во-вторых, обманщик: жене своей голову морочит, будто квартиру никак не может снять.

А этого, извините, я уж не терплю. Человек, который жену свою обманывает, по мне, так не лучше собаки.

Да и у самих депутатов письма эти возбудили живейшее негодование.

— Что он делает, этот человек! Он же всех нас погубит!

Супруги депутатов из провинции вообразили, что это времяпрепровождение их мужей описывается, и не одному из них пришлось услышать:

— Небось это ты письма в газету пишешь, бесстыдник?

Жены стали требовать отвезти их в столицу, чтобы не сидеть дома соломенными вдовушками: над ними и так уже все смеются и «Кларочками» называют. Сотни женщин вдруг ощутили себя госпожами Катанги. Словом, форменный мятеж поднялся, и в редакцию "Пешти хирлап" явилась целая депутация парламентских мужей, прося прекратить публикацию писем.

В редакции их любезно заверили, что примут все меры.

И приняли: повысили автору гонорар. После чего злополучные письма стали появляться еще чаще. Сам Катанги, впрочем ни разу их не приносил, а передавал с посыльным. Или же с рукописью являлся какой-то смахивающий на ремесленника пожилой субъект — ужасный говорун и почти всегда под мухой. Он битый час мог толковать про своего хозяина, каждый раз кончая словами:

— Я тот самый Михай Варга, который на том свете побывал.

Над ним, конечно, смеялись, [2] Ножонъ — ныне Братислава. Коложвар — ныне Клуж. но многим запало в память, как старик, говоря о хозяине, вдруг иногда остановится и, мрачно уставясь в землю, бормочет загадочно:

— У, он тертый калач… Я бы мог порассказать, если б захотел. Но я такой, не люблю болтать.

Однако болтал он без умолку и, даже спускаясь по лестнице, разглагольствовал сам с собой — или песенку мурлыкал под нос, все одну и ту же. Просто невозможно было не запомнить:

Уже и зима прошла, Катанги прославиться успел, а в редакции так никто его и не видел.

— Странно все-таки, что он даже носу не кажет, — раздумывали сотрудники. — Может быть, его и не существует вовсе, этого Катанги?

Тем временем стали поступать письма на его имя. В рубрике "Редакционная почта" появилось уведомление: "В редакции имеются письма для г-на Катанги". Но за ними никто не шел — даже Михай Варга. В конце концов (а вдруг это материал, присланный для газеты?) редактор вскрыл их и увидел: одно письмо из Пожоня, другое из Коложвара; [3] Фенъвеши Ференц (1855–1903) — адвокат, депутат парламента от либеральной партии. почерк разный, но оба подписаны одинаково: "Твоя верная Кларочка".

Ого! Значит, Катанги двоеженец? Тут сенсацией пахнет. Кто же наконец этот человек? Но может, это не настоящие, а вымышленные жены — из тех дам-патриоток, что балуются литературой и на шутку не прочь ответить шуткой?

Не исключено также, что Катанги вообще не женат и у него даже и одной-то Клары нет, а жене он адресует свои парламентские отчеты только для виду. Но как это может быть, если Феньвеши [4] Кенеди Геза (1853–1935) — журналист и депутат парламента; газету "Пешти хирлап" редактировал в 1881–1902 гг. с его дочерью обручен? Значит, и Феньвеши вымышленная личность? Сам черт не разберет. Просто ум за разум заходит от всей этой путаницы. А тут еще из провинции письма и открытки посыпались с вопросами:

Существует ли в действительности Меньхерт Катанги?

От какого округа он избран в парламент?

Где, в каком комитате, в каком селе или городе проживает госпожа Катанги? Просьба в ближайшем номере подтвердить, также получение последнего письма.

Верно ли, что под именем Катанги скрывается наш даровитый писатель Кальман Миксат?

На все эти вопросы в "Редакционной почте" с большим терпением и осмотрительностью отвечал гениальнейший мастер этого дела и мой друг редактор Геза Кенеди. [5] Хуняди Янош (ок. 1387–1456) — известный полководец и правитель Венгерского королевства; родом из трансильванских дворян. Где упрется, где отопрется, а где отшутится, если уж больше делать нечего.

Но меня последний вопрос привел просто в ярость.

Я автор этих писем? Я доброе имя своих коллег-депутатов порочу перед их законными женами? Нет, хватит! Это уж слишком. Не позволю больше этому разбойнику витать где-то между бытием и небытием. Я не я буду, если на чистую воду его не выведу.

Но отчасти мое раздражение обратилось и против публики.

Как это может прийти в голову, что известного политика, члена законодательного корпуса на свете не существует? Такое можно еще о тех господах предположить, которые "на страницах печати" приносят публичную благодарность за пилюли от печеночной колики или за какой-нибудь там грудной эликсир. Но усомниться в существовании Катанги — для этого совсем безголовым надо быть.

Но что я — тысяча извинений за такое выражение! Ведь этак мы рискуем оскорбить одно старинное и многочисленное сословие.

День добрый, дорогие знакомцы, вы, что всегда были и будете, чьи мозги всегда чуть-чуть набекрень! Я было и не признал вас. Мое почтение!

Это вы во время оно слухи сеяли, будто Янош Хуняди — сын короля Жигмонда; вы потом планы строили, как бы Яноша Корвина на его мачехе, Беатрисе, женить и на трон посадить. [6] Корвин Янош (1473–1504) — сын короля Матяша, не признанный королем крупными феодалами.

Узнаю вас, милые упрямцы; мозги у вас и до сих пор чуточку набекрень — только теперь вы Ференца Кошута хотите женить на какой-нибудь эрцгерцогине, чтобы наш государь Франц-Иосиф тут же полкоролевства ему отписал. [7] Кошут Ференц (1841–1914) — сын Лайоша Кошута; после смерти отца (1894) вернулся на родину и, основав свою партию, выступал за независимость Венгрии (достижение которой дворянство порой мыслило себе самым нереальным образом, на что и намекает писатель).

Вы неизменны, вы верны себе. Цивилизация может сколько угодно громыхать своими железными дорогами и типографскими станками — вам все нипочем. Да и зачем вам меняться? Вы от этого только проиграли бы — вы, счастливейший класс Венгрии!