Джейн Фэллон - Дорогой, все будет по-моему!

— Мне тоже, — сказала Кати и отпила воды. Снова последовала неловкая пауза.

— Вы быстро доехали? — промямлила Кати.

— Да, спасибо, я приехала поездом. А вы? — Стефани было очень странно, что они говорят такие банальности, но она решительно не знала, как подойти к делу. Ей было трудно сосредоточиться, ее отвлекал розовый ротик Кати. В голове проплывали картины, как Джеймс все ближе склоняется к этому ротику…

— Я тоже, — вздохнула Кати.

Снова пауза. Стефани принялась что-то искать в сумочке. Или просто сделала вид, что ищет. Теперь, оказавшись тут, она растерялась. И уже сама не знала, зачем предложила встретиться, почему решила, что из этого что-то получится.

— Стефани, вы ведь верите, что я ни о чем не догадывалась? — вырвалось у Кати. Она не могла больше выносить напряжение.

— Пожалуй, — кивнула Стефани. — Да, я вам верю. Но я не понимаю, почему он решил, что это останется тайной.

— Я вообще ни о чем не подозревала. А вы?

— Ни минуты. Значит, мы обе круглые дуры?

— Нет. Это значит только, что Джеймс — прекрасный актер.

Но Стефани было трудно в это поверить. Однажды она видела его в роли Третьего Крестьянина в любительской постановке Джозефа, и он показался ей неубедительным. Первый и Второй Крестьяне выглядели изможденными, сгорбленными под тяжестью своих котомок, а Джеймс вальяжно шествовал вразвалочку и выглядел так, словно собрался на пикник.

— Как он объяснял то, что вам нельзя приезжать в Лондон?

— Потому что он живет там у Питера и Аби. Он говорил, что чувствует себя у них довольно неловко. Все звучало очень правдоподобно.

— Кто такие Питер и Аби? — фыркнула Стефани.

— Они будто бы живут в Швейцарском дворе. Питер учитель, а Аби программист. Джеймс спит у них на раскладушке в кабинете, а Аби отвратительно готовит.

— Жаль вас снова разочаровывать, но едва ли эти персонажи существуют в действительности. Я о них никогда не слышала, — сказала Стефани.

Кати натянуто улыбнулась.

— А вы? Почему вы не приезжали в Линкольншир?

— А знаете — вообще-то он никогда мне этого не запрещал. Когда мы только переехали в Лондон, даже звал меня с собой. Но я не хотела. А после уже так повелось. Не хотелось срывать с места Финна, а потом, у меня же работа. И он перестал звать, наверное, потому, что встретил вас… — удрученно добавила она. — А я ничего не замечала.

— Не говорите так, словно вы в чем-то виноваты. Виноват только он один! Это он вел себя гадко, он, а не мы!

— Но, черт, что же нам делать теперь? — вырвалось у Стефани.

— Давайте закажем что-нибудь выпить, — предложила Кати, подзывая официантку. — А потом решим.

После трех рюмок водки с тоником (Кати) и трех бокалов белого вина (Стефани) они перешли на «ты» и посвятили друг друга в подробности своих отношений с Джеймсом. Обе решили, что должны говорить со всей откровенностью, не боясь задеть чувства друг друга. Так Стефани узнала, что секс у Кати был первоклассный, но Джеймс всегда отказывался обсуждать возможность иметь ребенка, оправдываясь тем, что уже испортил жизнь одному и не хочет рисковать второй раз. А Кати выяснила, что для Стефани секс был большой редкостью, зато Джеймс недавно сказал ей, что неплохо бы родить второго ребенка. Чем дольше они говорили (и выпивали), тем больше нарастала в них обида на Джеймса и на то, как он с ними поступил. В пять минут четвертого они готовы уже были его повесить, утопить и четвертовать.

— Так вот, — подвела итог Стефани. — Его необходимо наказать.

— Как пить дать, — согласилась Кати. Она не привыкла ненавидеть, но теперь алкоголь и испытанное унижение ударили ей в голову.

— Вот только не знаю, как именно.

Кати задумалась. В голове слегка туманилось, но все же она не теряла нити происходящего. Конечно, Стефани права. Что ты делаешь другим, то возвращается к тебе. Это будет карма, просто карма, лишь с небольшой помощью извне.

— Что для него важнее всего? — размышляла Стефани. — Только, разумеется, это не мы с тобой.

— Что о нем подумают люди! — не колеблясь сказала Кати и сама удивилась, почему так уверена. Верно ли это? Жаль, что в голове немного мутится. Не стоило все же напиваться средь бела дня.

— А что — пожалуй, — засмеялась Стефани.

— Он, например, попросил заказать ему икру на день рождения, чтобы произвести впечатление на друзей. Представляешь — икру!

— На день рождения? Откуда ты узнала? — спросила Стефани озадаченно.

— Ну, так я же все устраиваю, — сказала Кати. — Вечером в воскресенье. Все придут.

Стефани обалдело смотрела на нее.

— Значит, вечером в субботу он отмечает свой первый сороковой юбилей, подготовку которого взвалил на меня, а воскресным вечером станет праздновать второй раз, уже благодаря твоим трудам. Он просто небывалый козел!

Кати, которая уже несколько недель как начала подготовку к юбилею Джеймса и старалась, чтобы этот праздник стал его лучшим днем рождения, почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Я даже спросила его — может, пригласить его родных, но он ответил — нет, он в субботу просто тихо посидит с близкими друзьями и их детьми. И что Финн тоже будет, а он единственный из родных, кто его волнует.

Стефани захохотала:

— И вдобавок еще человек сорок! А мне он велел не приглашать никого из Линкольна, потому что им слишком далеко добираться и едва ли у нас понравится.

— А кто же придет? — спросила Кати.

— Его друзья, тут он не соврал. Коллеги, соседи, родители приятелей Финна…

— А Питер и Аби тоже объявятся?

— Надеюсь, что да, — ухмыльнулась Стефани. — Просто умираю, как хочу с ними познакомиться.

— И я тоже! Может, я предложу ему пригласить их в Линкольн и посмотрю, что он ответит.

Стефани втянула в себя воздух.

— А что, если так? Если мы скажем ему, что все знаем, прямо в разгаре одного из праздников — перед всеми его друзьями и коллегами? Публичное разоблачение, это хорошо сработает.

Кати кивнула. Ее сердце отчаянно билось — она только не была уверена, от спиртного или от волнения.

— Хорошо, — выговорила она нервно.

— Ты уверена, что сможешь? — спросила Стефани. — Я пойму, если ты откажешься.

— Шутишь? — возразила Кати слегка заплетающимся языком. — Я просто предвкушаю, как это будет, — добавила она не слишком убедительно.

— Но нам нужно все тщательно подготовить. Продумать все наши действия.

— А какие будут действия?

— Прежде всего — он ни за что не должен заподозрить, будто что-то не так. Нам надо вести себя абсолютно естественно. Пусть он считает себя любимым, так потрясение окажется сильнее. Чем больше он будет думать, как ему хорошо с нами, тем больнее его тюкнет.

Когда они встали, чтобы проститься, Стефани обнаружила, что нетвердо держится на ногах. Кати потянулась, чтобы обнять ее, и она неловко ответила ей тем же, лишь долю секунды сомневаясь, уместно ли это. Потом обе несколько смутились, осознав, что момент расставания еще не пришел и надо вместе дойти до станции, где одна собиралась сесть на поезд, а другая поймать такси. На платформе они еще раз обнялись. Наташа права, подумала Стефани, это и впрямь становится странным.