Джейн Фэллон - Дорогой, все будет по-моему!

Он последний раз огляделся. Придется вызвать бригаду грузчиков, чтобы они забрали то, что он оставил. Нужные документы с просьбой о разрешении на строительство он уже отослал, и теперь все в руках судьбы. Интересно, если в разрешении будет отказано, ему что, придется приехать сюда и голыми руками разобрать пристройку, прежде чем он сможет продать практику? Но сейчас это не слишком его беспокоило. Сейчас самое важное — поскорее вернуться в Лондон и начать заново собирать свою жизнь по частям.

Если гости и не знали о случившемся до того, как собрались этим вечером в ратушном зале, то им не потребовалось много времени, чтобы по прибытии схватить суть дела. Над входом, прикрепленный к двум крючкам, висел лозунг, гласивший: «СЧАСТЛИВОГО СОРОКАЛЕТИЯ, ДЖЕЙМС!» Надпись до сих пор можно было прочитать, но теперь поверх старой надписи жирным черным фломастером было написано: «ИДИ В ЗАДНИЦУ, ДЖЕЙМС!» Некоторые гости, взявшие с собой на праздник детей, попали в неловкое положение.

Внутри красиво убранного зала люди стояли кучками и шепотом обсуждали происходящее. В деревне уже стало известно, что Джеймс отказался от практики и что-то явно было не так, но Кати улыбалась и на вопросы отвечала, что все объяснит позже. Она выглядела очаровательно в развевающемся длинном платье с цветочным узором, и обратно перекрашенные в светлый цвет волосы локонами падали ей на плечи. Ей не хватало только велосипеда, чтобы быть точной копией девушки с открытки семидесятых годов.

Часов около девяти Кати глубоко вздохнула и первый раз отпила большой глоток шампанского. Весь вечер ей мучительно хотелось выпить, но она сдерживалась, зная, что должна запомнить каждую подробность того, что последует дальше. Теперь она одним духом опустошила половину бокала и поднялась на маленький подиум в конце зала, где музыканты Нижнего Шиппингема под руководством Сэм и Джеффа Макнейл выступали дважды в год со своим шоу. Она взошла по ступенькам сбоку сцены и встала перед потертой вишневой бархатной портьерой. Она даже не успела испугаться, что не сумеет завладеть общим вниманием, как все глаза обратились на нее, и по залу пролетел легкий гул.

Кати проглотила слюну. Она никогда не умела выступать перед публикой, предпочитая роль моральной поддержки, и не стремилась оказаться в центре внимания. Но сейчас она хорошо знала, что собирается сказать. В конце концов, это ее праздник! Люди, несомненно, будут на ее стороне. Она мягко кашлянула.

— Как я понимаю, все вы гадаете, что здесь происходит, — сказала она, и по залу снова пробежал шепоток.

Она видела, как пристально смотрят на нее присутствующие. Ричард, Симона, Джефф, Сэм, Хью, Элисон, Саймон, Малкольм, даже Оуэн. Она, как ни старалась, не смогла уговорить прийти Салли или кого-то из ее родных. Среди гостей она узнавала клиентов Джеймса. Был здесь и владелец «Ле Жоли Пуле». Они смотрели на нее во все глаза, и она почувствовала, как краснеет. Ну, начинай же, велела она себе.

— Я уверена, что многие из вас помнят Стефани, жену Джеймса. — Лица удивленно вытянулись — что общего имеет Стефани с происходящим? — Как вы знаете, Джеймс и Стефани расстались полтора года или около того назад. Несколько месяцев спустя мы с Джеймсом познакомились, и он перебрался ко мне. С тех пор он одну половину недели проводил со мной, а другую в Лондоне, где жил у друзей, а по субботам виделся со своим сыном Финном. Или… — она сделала драматическую паузу, — я так считала.

Тишина наступила такая, что у нее закружилась голова. Она помедлила секунду и продолжала:

— Несколько недель назад я узнала, что Джеймс и Стефани на самом деле не разводились.

Кто-то в зале негромко ахнул.

— По мнению Стефани, они по-прежнему были счастливой семьей.

По залу снова пронесся гул, и Кати захотелось рассмеяться — такие изумленные у всех сделались лица.

— Как вы поняли, я ничего не знала про Стефани, а Стефани ничего не знала про меня. Джеймс жил двойной жизнью. Жизнью заботливого мужа и отца со среды по воскресенье и жизнью любящего друга другую половину недели. До тех пор, пока об этом не узнала Стефани и не рассказала мне — она хотела сама приехать сюда сегодня вечером, кстати, но не смогла.

Полное замешательство в зале.

«Отлично, — подумала Кати, — они ловят каждое мое слово».

— Итак, — сказала она, — теперь у меня все кончено с Джеймсом. Я велела ему убираться, и он убрался, уехал в Лондон, насколько мне известно, но что он будет там делать, не представляю, потому что Стефани точно так же выгнала его вон. А мне это безразлично, и я больше никогда не желаю с ним разговаривать. А теперь я хочу, чтобы вы наслаждались праздником. Буфет откроют через минуту. Давайте выпьем все вместе!

Кто-то захлопал, другие неуверенно, с оглядкой на этикет, подхватили. Едва Кати сошла со сцены, как ее окружила небольшая толпа. Ее обнимали и хвалили за смелость. Она достойна лучшего, говорили ей, Джеймс определенно неудачник, и его никогда не примут снова в Нижнем Шиппингеме. Кати купалась в лучах популярности. Да, публичное разоблачение Джеймса не состоялось, но в целом все получилось ничем не хуже.

Часов в одиннадцать, с трудом улизнув от соседей, изливавших на нее сочувствие и поддержку, она вышла на улицу и позвонила Стефани.

— Я это сделала! — сказала она в трубку.

— Браво, — ответила Стефани, и Кати почувствовала, что она улыбается. — Расскажи подробности.

Дальнейшее вспоминалось впоследствии весьма туманно. Ей говорили много добрых слов, предлагали помощь и покровительство, снова и снова подливали вина, звали танцевать. Она помнила, как даже расплакалась, когда кто-то, кажется Симона, которая, видимо, раскаивалась в том, что пыталась соблазнить Джеймса несколько дней назад, особенно проникновенно выражала ей сочувствие. Но Кати абсолютно не понимала, как возвращалась домой с Оуэном и каким образом оказалась в его постели почти голой.

Окно гостиничного номера Джеймса выходило на наружные воздухоочистительные установки расположенного рядом ресторана, и их непрерывный гул убивал всякую надежду посмотреть телевизор. Он попробовал закрыть окно, но, поскольку его отель не предоставлял такую роскошь, как кондиционер, в комнате сразу стало невыносимо жарко, и ему не оставалось ничего иного, как открыть окно снова. Этот мотель на Чак-Фарм-роуд он выбрал не за его удобства, а за место расположения. Отсюда было рукой подать до Стефани, и никому не покажется странным, если они будут постоянно сталкиваться. Очень важно, чтобы она, удалив его с глаз долой, не смогла просто выбросить его вон хотя бы из головы.

Джеймс вытянулся на узкой кровати. Он очень устал, но знал, что заснуть не удастся. В голове проносились события двух минувших дней. Он, само собой, не ждал, что, услышав его признания, Стефани тут же все ему простит и они станут жить и дальше вместе как ни в чем не бывало, но ее реакция выбила его из колеи. Откуда она могла узнать, о чем он собирался ей рассказать? И как давно она узнала? Он попытался проанализировать ее поведение за последние несколько месяцев по отношению к нему, вспомнить эпизод, после которого ее отношение изменилось. Но так ничего и не смог припомнить.