Александр Скутин - Страна великого дракона, или Командировка в Китай

У всех разом свалился камень с души – сели! Пассажиры стали аплодировать и кричать:

– Браво! Браво!

В этот момент я снова ляпнул:

– Мужики, а ведь пилоту неслабО и на «бис» повторить.

Новый взрыв хохота. Финские стюардессы еще раз безнадежно посмотрели на нас, как на законченных неизлечимых кретинов.

Сели наконец. Тягач затащил наш самолет куда-то на боковую площадку. Интересно, куда нас денут? Обратно в Китай выпустить не могут, мы уже прошли пограничный контроль и виза закрыта. Значит, в аэропортовской гостинице переждем, пока починят наш самолет или посадят на другой? Но я слишком хорошо думал о финнах. Все шесть часов, что ремонтировали самолет, мы так и сидели в нем. За это время нам один раз дали по бутерброду и стакану сока. С учетом того, что до этого нас в самолете не успели покормить, то маловато будет, я уже основательно проголодался от волнений.

Все это время, что мы в ожидании изнывали в салоне самолета, в иллюминатор было видно, как усиленно работает механизация крыла: выдвижные закрылки, элероны, щитки, где-то над головой (мы сидели в хвосте) было слышно, как перекладывается руль направления. Из чего я сделал неутешительный вывод, что неисправность самолета была связана с системой управления. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы в полете заклинило элерон или руль направления. Да, конечно, современные авиалайнеры имеют многократное резервирование всех самолетных систем и все такое, да только не зря же мы возвращались обратно.

Над Пекином уже почти стемнело, когда мы, наконец-то, взлетели и взяли курс через Монголию и Сибирь на Хельсинки.

Дальше все было просто и обыденно: нас наконец-то покормили горячим (еще раз убедился, что китайская кухня намного лучше), я выпил предложенный стюардессой джин и заснул беспробудно, до самого Хельсинки.

Кстати, о стюардессах. За время командировки я летал на самолетах финских, китайских и российских: из Хельсинки в Питер мы летели на ТУ-134, и могу сравнить стюардесс этих стран.

Самые красивые и приветливые, самые милые и доброжелательные – наши, российские стюардессы, лучшие в мире. Китайские стюардессы очень красивы, но суровы и многозначительны, преисполненные важностью, никогда не улыбаются. Финские стюардессы – ох, лучше б они вообще не улыбались! Неизменно пожилые, всем далеко за сорок, с длинными лошадиными физиономиями, с мощными выпирающими челюстями, оскаливающиеся огромными зубами в монстрообразной пугающей улыбке-оскале:

– Plea-a-ase!

Бр-р-р!!! Аж мороз по коже… Не дай бог, ночью такая улыбка приснится, с перепугу импотентом станешь.

И вот мы в Пулково. Прилетели на Родину, когда по-местному времени было только 23 часа 30 минут. То есть, не продлят нам командировочные еще на сутки, и мы не получим еще 41 доллар дополнительно, есть из-за чего расстраиваться. Ну и ладно, зато я дома, ура-а-а-а!!!

Взяв свои сумки и коробки с подарками, прошел таможню, пограничный контроль, вышел на остановку. За Алексеем и Славой специально пришел микроавтобус из Металлостроя. Мне же ехать на «Новочеркасскую», так что не по пути. Ну и ладно, транспорт еще ходит, успею добраться до дому.

Дождался рейсового автобуса, кое-как забрался в него. Пробираясь по проходу к свободному сиденью, кого-то зацепил нечаянно сумкой и тут же услышал:

– Ты чо, блядь, ослеп что ль совсем, глаза повылазили, на хер, каз-зел сраный!

Я обалдел мрачно. За недели путешествий по заграницам привык только к вежливым фразам: “Sorry! Excuse me! Please!”

И тут – на тебе, как обухом по голове. В этот момент вдруг ясно ощутил, что вернулся в Россию, эта грубость окончательно стряхнула с меня очарование заграницы, так ласково приветствовала меня Родина. Что ж, Россия-матушка, узнаю тебя, по грязи и хамству.

Послесловие.

На этом настоящий писатель поставил бы точку и закончил повесть. Но я не профессиональный писатель, а инженер, мотающийся по командировкам. И самый сладкий миг командировки – это возращение домой, к семье. И без этого для меня лично описание командировки будет неполным.

После того, как мне нахамили в автобусе, я так расстроился, что выйдя у станции метро «Московская», забыл под сидением коробку с фарфоровым сервизом, обнаружил это только в метро. Ладно, пускай для нашедшего это будет подарком из далекого Китая. На метро добрался с пересадкой до «Новочеркасской».

Кое-как добрался пешком от метро до дому, пятнадцать минут шел через Малоохтинский парк по темноте, с коробками и пакетами в руках, с сумкой на плече. За две недели, что был в командировке, погода в Питере переменилась, шел мокрый снег, а я лишь в осенней курточке и без шапки. Пока дошел до парадной, голова стал маленьким сугробом.

Позвонил в дверь, мне открыли, я расцеловал жену, поглядел на спящих дочек, стал выкладывать на стол подарки, привезенные с Китая. Как-то так получилось, что себе самому ничего не привез. Не беда, зато привез с собой бесценный груз впечатлений от изумительной, красивейшей страны.

– Есть хочешь? – спросила меня жена.

– Давай, – говорю.

– Интересно, – спросила она, поставив передо мной сковородку с разогретым вторым блюдом, – а палочками ты там есть научился?

– Ага, – говорю. – Вот смотри, как это делается.

Из бокового кармашка сумки я достал пачку деревянных палочек для еды, расщепил парочку и стал быстро метать ими в рот гречневую кашу с жареной печенкой.

– Ух ты! – восхитилась жена. – Прямо как настоящий китаец лопаешь.

Я запил еду горячим чаем и блаженно прикрыл глаза, прислушиваясь к теплу, разливающемуся по телу.

Наконец-то я дома, какое счастье! Как мудро заметил мистер Ли:

“At home is better” – дома лучше всего.

Санкт-Петербург, 1999-2002 гг

PS: С прискорбием сообщаю, что мой товарищ по командировке в Китай Слава Рябов умер в начале 2006 года, не выдержало сердце. Он умер прямо по дороге из поселка Металлострой, где жил, когда шел утром на работу.