Ильдиго фон Кюрти - Сердечный трепет

Я скосила глазки, чтобы выглядеть менее доверчивой и тем самым более интересной и сказала: «Может ли моя собака пойти со мной?»

«Конечно. Это доставит мне удовольствие. Я сижу там, впереди».

Он улыбается. Приятно.

Я хватаю шампанское и руку, которую он мне галантно предлагает. Что за обворожительный юноша!

Мы меняем партер на ложу. От «здесь тебя терпят» до «здесь тебя желают всем сердцем».

Герберт не оставил без внимания мое социальное восхождение. Он сам нес за мной ведерко с шампанским, а потом налил мисс Марпл минеральную воду «Эвиан». Он жизнерадостно бьет моего спутника по плечу:

«Я приготовил тебе нечто особенное, Оливер».

Ага, Оливер. Так, так.

Моему принцу самое большое — двадцать восемь. У него мощные плечи, короткие светлые волосы, и он выглядит, как эти мажорные мальчики из рекламных роликов конфет «Ферерро», к которым неожиданно приходит много друзей и они радуются по этому поводу как сумасшедшие. Он выглядит так, как будто самой большой катастрофой в его жизни была пробоина в выхлопной трубе его БМВ. Выглядит, как будто у него нет ничего, от чего ему следовало бы избавиться.

Парень, тебя послало небо! Как раз то, что мне нужно. Отвлечься! Отрешиться! А если получится, еще и секс, но без любви.

Говорила ли я уже о подруге моих студенческих лет Бигги и ее дружке? Когда он узнал, что она изменила ему с его лучшим другом, то сел в машину и помчался из Гамбурга в Кассель, чтобы трахнуть там сестру Бигги. После чего почувствовал себя намного лучше.

Оливер поднимает бокал с калифорнийским шардонне, улыбается еще нежнее и говорит:

«Кто ты, что делаешь, где ты живешь? Я хочу знать о тебе все, что только можно о тебе узнать».

Симпампушка. В каком фильме он это услышал? Похоже, у знаменитого знатока женщин Ричарда Гира.

Я слегка наклоняюсь вперед, поглаживаю моего принца пальчиком по щеке и смотрю на него проникновенным томным взором — примерно как это делает темнокожая красавица с безумными кудрями в рекламе «Нескафе». И говорю таким неожиданно глубоким голосом, что сама удивляюсь:

«Впереди еще долгая ночь, Оливер».

Я пытаюсь произнести его имя, как будто речь идет о каком-то райском местечке в Гваделупе: «Ооо-лии-вер».

«У меня много времени, — говорит он. И затем — Зови меня Олли».

Как глупо с его стороны. «Олли» звучит абсолютно не по-мужски. У него такое прекрасное имя, и надо было сильно постараться, чтобы его добровольно испортить. Мне нравятся разные прозвища, например: носопырка, плюшка или любимый медвежонок. Но уменьшительные формы имени, данного при крещении, я совершенно не признаю. Это грех. В крайнем случае, еще можно использовать уменьшительные имена, которые удлиняют имя, например, Дирк — Дирки, Пауль — Паульхен, Надья — Наддэль или, наконец, Надэльхен.

Я говорю: «Нет, спасибо. Оливер нравится мне больше. Мы же, в конце концов, взрослые люди, не так ли?» Это была я? Мой ли голос произнес сейчас эти слова?

Оливер смотрит на меня ошарашенно и благоговейно, как я смотрела бы на себя, сидя напротив.

Bay! Я на верном пути к классной, соблазнительной, обворожительной, необузданной, опасной, вульгарной, сногсшибательной женщине. Откуда это во мне? Какие таланты так долго скрывались?

Я прошу официанта принести мне пачку «Житан» без фильтра. Затем продолжаю:

«Я Саския, — говорю я и заправляю окрашенный локон за ухо. — А если тебе хочется знать больше, ты должен меня спросить».

К стыду своему должна сознаться, что никогда еще в жизни так много не врала. Раньше я была слишком честной и трусливой. Ну да, собственно, я и сегодня такая. Например, у меня очень здоровые зубы, потому что в детстве я никогда не врала, говоря, что почистила перед сном зубы. В начальной школе считалась довольно ленивой, потому что зачастую не делала домашние задания. Но я твердо знаю, что многие мои одноклассники были еще ленивее меня, — просто никто из них не признавался, когда учительница спрашивала: «Кто из вас не сделал домашнее задание?»

Чтобы не быть неправильно понятой: вру я, конечно, постоянно. Но это не мужественная, упрямая, корыстная ложь во имя карьеры. Моя сфера — трусливая, удобная, но по-человечески все-таки ценная неправда.

Я всегда отвечаю: «Спасибо, очень хорошо», когда официант спрашивает, понравилось ли мне. Даже если еда была ужасна и противна и я все оставила на тарелке, я все равно говорю: «Было очень вкусно, но слишком много».

Когда Ибо покупает платье, в котором выглядит так, будто нацепила на себя двухместную палатку, я не решаюсь сказать правду. Я говорю: «Ничего. Но красное, которые ты мерила до этого, нравится мне больше». Педагогически завуалированная ложь. С какой стати мне делать Ибо несчастной? Платье уже куплено, поменять его невозможно, потому что оно уцененное. Ибо вообще частенько делает покупки во время сезонных распродаж.

Меня, честно говоря, абсолютно не волнует, как выглядит Ибо. Она считает это проявлением невнимания. Я — настоящей дружбой. Мне безразлична ее прическа, ее полнота, ее сумасшедший вкус, ее бледно-голубые тени для век, которые вышли из моды так давно, что скоро опять войдут в моду.

Все — все равно. Она моя подруга. И точка. Я люблю ее всем сердцем такую, как есть. Надень она противогаз, я все равно пошла бы с ней в лучший ресторан города — между прочим, еще и потому, что противогаз я бы, скорее всего, не заметила…

Филиппа я в этом отношении не обманываю. Хотя я люблю его отнюдь не такого, как он есть. Пару ужасных штанов, с которыми он ни за что не хотел расставаться, я просто потихоньку выкинула. Он и поныне их ищет, а я помогаю ему с невинным выражением лица. Я всегда даю ему понять, если мне не нравится, как он со мной обращается или когда его характер оставляет желать лучшего. Насколько в других случаях я ценю умение избегать конфликтов, настолько мало значения я придаю так называемой гармонии партнерских отношений. Совсем недавно Филипп…

Ах нет, лучше не думать о Филиппе. Он этого не стоит.

Я небрежна и соблазнительна. И сегодня вечером у меня появилась возможность наврать с три короба, чего я не делала ни разу в жизни. Итак Амелия Штурм, вперед. В эту ночь я покажу себя с новой стороны.

«Саския, — говорит Оливер, — можно, я буду называть тебя Сасси?»

Он улыбается смущенно, а я радуюсь, что небольшое чувство юмора у него все же есть. Что делает ситуацию гораздо занятней.

Юмор собеседника необходим для удачного вечера.

«Нет, если ты хочешь, чтобы я чувствовала, что нравлюсь».

«Саския (мммм, мое новое имя из его уст, как трюфели в масле, тающие на языке), — чем ты занимаешься, когда не зависаешь на острове?»

Черт, проклятье. Эти молодые люди выражаются так, что диву даешься. «Зависать» — говорят обычно деревенские подростки или старые болваны, которые считают, что именно так разговаривает молодежь. С тех пор как я вышла из юного возраста, я не пользуюсь молодежным сленгом. «Отпад», «не парься», «где ты будешь тусить на уикенд?» — такие словечки не слетают с моих губ.