Михаил Казовский - Чудо на переносице

Выйдут на наши экраны и зарубежные кинофильмы: «Воскрешение желтого брюнета» (Франция), «Одни только трупы» (Италия), «Гадание на крови» (Пакистан), «Легенда о каратэ» (Япония), «Не трогайте мое обнаженное плечо, сэр» (США), которые, однако, не представляют для иас особого художественного интереса.

ВЕДУЩАЯ ( беспрерывно улыбаясь ). Добрый вечер, славные наши труженицы, наши матери, сестры, дочери, тещи, бабушки и прабабушки! Вот и снова мы собрались с вами в нашем уютненьком женском клубе «Горожаночка». Сегодня нам предстоит нелегкий, но интересный разговор и, как всегда, на злободневную тему: «Зачем вы, девочки, красивых любите?». Слово — крупному специалисту в вопросе первой любви и девичьей гордости поэтессе Ирине Сапруновой.

САПРУНОВА ( с подвывающими поэтическими интонациями ). Не так давно в составе творческой делегации мне посчастливилось побывать на строительстве седьмого трубопрокатного стана. И там у меня невольно родилась строчка: «Люблю не девичий я стан, а стан трубопрокатный…» Да, любовь к своей профессии, к своему рабочему месту — вот главное! Об этом я и пишу в своей новой книге «Гайки и спайки».

ВЕДУЩАЯ ( улыбаясь еще шире ). Большое спасибо! А сейчас мне хочется представить вам Пелагею и Федора Куприяновых, мать-героиню и отца-героя. Нет-нет, они вырастили не восемь, не десять и даже не двенадцать детей. Они вырастили одного сына Василия — но чего им это стоило! Расскажите нам, Пелагея Гавриловна, об истории своей любви.

КУПРИЯНОВА. В народе говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Вот и у меня так. Мой Федор Прокофьевич далеко не красавец. Но зато мастер на все руки: шьет, малярит, кулинарничает, играет на саксофоне и выпиливает лобзиком. Недавно он выпилил двухэтажный дом с верандой, где мы сейчас и проживаем.

ВЕДУЩАЯ ( улыбаясь как только можно широко ). Как это прекрасно! А что скажет Маргарита Сергеевна Копейская-Шишкина? Она ведь имеет к сегодняшнему разговору самое непосредственное отношение: являясь врачом-косметологом, собственными руками, как говорится, творит красоту…

КОПЕЙСКАЯ-ШИШКИНА. Красота — вещь относительная. Нынче есть, завтра нет… Поэтому не советую женщинам, а также девушкам пользоваться всякими заграничными кремами, лосьонами и красителями. То ли дело наш отечественный крем «Царевна-Лягушка»! Он подойдет и для сухой и для жирной кожи. Кроме того, его можно с успехом использовать в качестве шампуня, зубной пасты, дезодоранта, стирального порошка и замазки.

ВЕДУЩАЯ ( улыбаясь так широко, что дальше некуда ). Однако ни один крем не создаст доброты, скромности, душевного такта. Недаром говорят: красота не главное — лишь бы человек был хороший!.. Вот именно такого хорошего человека мы пригласили сегодня к нам в клуб. Это старый наш добрый знакомый композитор Жан Амбросиевич Флигель. Как вы считаете, Жан Амбросиевич, кого должны любить наши девочки — красивых внешне или красивых внутренне?

ФЛИГЕЛЬ. Вначале я позволю себе сыграть и напеть все свои песни, чтобы гости клуба их вспомнили и хорошенько запомнили… ( Садится за рояль и очень долго напоминает ). Что же касается вашего вопроса, то отвечу кратко: не знаю. Пусть наши девочки любят тех, кто им больше нравится!

ВЕДУЩАЯ ( улыбаясь еще шире ). Как видите, мнения наших гостей разделились. А как считаете вы, славные наши труженицы, наши матери, сестры, дочери, тещи, бабушки и прабабушки? Подумайте! Мы поговорим об этом в следующий раз. До скорой увлекательной встречи, друзья!

Я, криминалист, инспектор полиции Хлебски, изнемогая от блаженства, сидел в мягком кресле и дотягивал через соломинку вторую бочку подогретого портвейна. Голова была светла, как никогда, хотелось встать на первые попавшиеся лыжи и отмахать сто тысяч километров без остановки.

Наверху кто-то закашлял. Я медленно посмотрел туда и увидел небольшого человека с губами, сложенными куриной гузкой, разгуливавшего, как муха, по потолку. При этом он громко цыкал сломанным зубом.

— Перестань, — вяло сказал я, — это неприлично.

— Мне можно, — бодро ответил человечек, — я венерианец. И при этом заржал с такой силой, что мои волосы сбились на сторону.

— Выпьем? — спросил он, отсмеявшись, схватил со стойки бутылку бренди и сожрал ее вместе со стеклом.

Дверь открылась, и на пороге возникло странное существо неопределенного пола.

— Салют, Хлебски, — начало хамить оно. — Все пьешь, полицейская крыса?

«Ну, уж теперь ты от меня не уйдешь!» — подумал я и сорвал с носа существа черные очки. Это оказалась девушка.

— Ага, ты все-таки женского рода! — злорадно воскликнул я.

Но разоблаченная внезапно рванула свою «молнию», человечья оболочка упала, как некий скафандр, и передо мной оказался обычный сенбернар, который устало зевнул и улегся на пол.

«Сволочь», — подумал я, принимаясь за третью бочку портвейна.

Дверь снова открылась, и в комнату вполз человек. Один его глаз смотрел на меня, а другой повернулся на пол-оборота и разглядывал затылок с внутренней стороны. У человека не хватало ноги и пустая штанина была засунута за пазуху. От незнакомца распространялся разящий запах зимней свежести и карболки. Пришелец достал из воздуха сигарету и спички, закурил, потом тихо покачнулся и рухнул наземь, рассыпавшись на составные части.

Дверь уже почти не закрывалась. В комнату постоянно вламывались разные чудища и дегенераты, черти с волосатыми ушами, влетали плешивые птицы и Карлсоны с пропеллерами, отвратительные старухи проходили прямо сквозь стены. Они скакали вокруг меня, щекотали под мышками и лохматили волосы. Наконец я не выдержал. Вскочив с места, я бросился навстречу непрекращающейся лавине и стал продираться к двери. Нечеловеческими усилиями дотянулся до ручки, ворвался в соседнюю комнату и остановился.

Там сидели два брата и что-то писали. Из-под их пера возникали разнообразнейшие ведьмы, волшебники, вампиры и оборотни, лешие и прочая нечисть, устремляющаяся к выходу.

— Довольно!!! — заорал я и выхватил парабеллум с серебряными пулями, которыми стреляют в привидения.

При виде оружия братья испугались, один вскочил на плечи другому, и они выпрыгнули в окно. Я подбежал к подоконнику и неотрывно смотрел, как братья неслись семимильными шагами по бескрайней снежной целине, хрустящей, как накрахмаленная рубашка.

— Куда вы бежите? — крикнул я им вслед.

— В кинематограф… — еле слышно донеслось до меня.

Светлый коридор Центрального научно-исследовательского института проблем облысения (или сокращённо — ЦНИИПО). На стене висит транспарант: «Каждому лысому — полноценную шевелюру!» По коридору снуют люди в белых халатах и озабоченных лицах. Санитарные машины подвозят партии больных, которые уже потеряли последнюю надежду хоть раз в жизни ещё попользоваться расчёской или гребешком…