Владимир Бабенко - Записки орангутолога

В инструкции начальника отдела орнитологии было 32 пункта. В начале списка были обозначены первоочередные, стратегические задачи — засыпка нафталина в коробки, написание этикеток, прием заграничных посылок с коллекциями птиц. Где-то в середине списка стояла регулярная поливка цветов (особенно в пятницу, перед выходными), и, наконец, в самом конце инструкции была рекомендация по правильному пользованию туалетом (сотрудникам категорически предлагалось пытаться попадать в унитаз).

Я дочитал инструкцию до конца, встал, прошел через хранилище, открыл небольшую дверь, включил свет и, вглядываясь в серые глаза пышногрудой красавицы, старательно выполнил рекомендации пункта № 32. А потом я побрел домой, с радостью осознавая, что хотя я и буду ежедневно ходить на работу, но теперь целый месяц и у меня будет отпуск.

В центре столицы ловко лавируя между троллейбусными проводами и отцветающими тополями пролетела кукабарра. Ваня раскрыл рот, а Корнет, который был обходителен лишь с женским полом, грубовато толкнул своего коллегу по Кунсткамере кулаком в бок и произнес:

— Чего уставился? Кукабарр не видел? Это же зоосад. Здесь еще не такое увидишь.

В это время из-за ограды зоосада послышались громкие хриплые крики.

— А еще и услышишь, — продолжал Корнет. — Пошли. Некогда нам кукабарр рассматривать и павианов слушать. Я тебе уже говорил — Мамочка с утра позвонила и сказала, что вчера в зоосаде американский лебедь сдох. А позавчера — африканский попугай жако. Надо их забрать на чучела, пока другие не перехватили. И еще здесь одно мероприятие намечается. И гораздо более существенное. Мне на днях приятели сказали, что зубр помереть собирается. От старости. И ему сотрудники зоосада в этом деле готовы помочь. Так что хоть раз в жизни получим от них свежее мясо, а не павших козлов, жирафов и овцебыков. Бери рюкзак, пошли сначала за мясом. Да не туда, не через главный вход, — сказал Корнет, увидев, что Ваня направляется к гигантским парадным воротам этого зоологического учреждения, оформленным в виде средневекового замка. — Сегодня понедельник, и зоосад открывается для посетителей только после обеда. Поэтому нам туда — через служебный вход.

И работники Кунсткамеры пошли по улице вдоль ограды к служебному входу. У забора стояло несколько мужчин, которые пытались что-то рассмотреть на территории зверинца.

— Любители природы. Ждут, когда зоосад откроется, — подумал Ваня.

Но он был прав лишь частично.

Корнет и Ваня показали вахтеру свои удостоверения работников Кунсткамеры и беспрепятственно прошли внутрь зоосада и оказались у огромного пруда. Была весна и все пернатое население пруда ликовало. Там стояла невообразимая суета, толчея и давка среди водоплавающих птиц и слышалось разнообразное кряканье. Поднимали перья на голове красуясь перед подругами черно-белые селезни гоголей. Дрейфовали яркие пеганки, с клювами, похожими на розовые туфельки. «Га-га» отчетливо произносил черно-белый, со светло-зеленой головой селезень гаги. Сверкая молочно-белыми плешами проплывали шиферно-черные лысухи. Непредсказуемо всплывали скромные нырки, чтобы тут же вновь бесшумно погрузиться в мир безмолвия. И все обитатели пруда шарахались в стороны от величественных белых лебедей, проплывающих, как дредноуты, сквозь стаи яхт и вельботов.

На этом же пруду жили пеликаны. Один из них сидел у кормушки с кормом для уток. Туда, на бесплатное угощенье прилетали и сизари. От скуки пеликан время от времени хватал огромным, словно чемодан клювом голубя. Через полупрозрачные ткани горлового мешка огромной птицы было видно, что там, как эмбрион в утробе, бьется пленный голубь. Через некоторое время пеликан выпускал сизаря и караулил следующего.

Ни на что не обращали внимания перегруженные гормонами (при явном дефиците самок) селезни крякв: четыре из них с шумом, плеском, кряканьем, полетами и ныряньями домогались пятого. Ваня увидел, что любители природы за забором напряглись и быстро сбились в кучку в том месте, откуда был лучше всего виден участок пруда именно с селезнями, но не придал этому значения.

Ваня и Корнет прошли вдоль клеток с танцующими журавлями, вдоль ямы с краснозадыми японскими макаками. В яме самец с явно сексуальными намерениями двинулся к подруге, и Ваня заметил миграцию натуралистов за забором от пруда к обезьяннику. И снова не обратил на это внимания.

— Здравствуйте, — кто-то низким голосом, грассируя, произнес за спиной Вани.

— Здравствуйте, — ответил, оборачиваясь вежливый Ваня. Он увидел большую вольеру в которой сидел огромный черный какаду. Попугай держал в лапе грецкий орех и посматривал на Ваню. Тот в полной уверенности, что говорила именно эта птица, стал ждать, что она еще произнесет. Но какаду лишь задумчиво посмотрел на Ваню, положил к клюв орех и неторопливо сжал его. Послышался треск, как будто слону ломали кости, и из попугаичьего клюва вниз посыпалась скорлупа.

— Здравствуйте — повторил кто-то.

Рядом, в соседней вольере говорящий черный ворон наклонив голову посматривал то на какаду, то на лаборанта из орнитологического отдела Кунсткамеры.

— Дай ему часы, — предложил Корнет. — Увидишь, что будет.

Ваня начал послушно расстегивать ремешок наручных часов.

— Да я пошутил. А ты и поверил! — удивился таксидермист. — Отдашь ему и все, потом не вернешь. Зимой одна посетительница, прослышав, что во́роны любят блестящие предметы решила это проверить. Она сняла с пальца золотое кольцо и протянула его вот этой самой птичке. Ворон вежливо взял, сказал: «Спасибо», унес кольцо в дальний угол вольеры и закопал драгоценность в снег. А дамочка стала орать на весь зоопарк, что птиц здесь специально подучивают, чтобы они грабили доверчивых посетителей. Директор пригнал работников из отдела орнитологии и они, просеяв снег, нашли кольцо и вернули его дамочке.

Сотрудники Кунсткамеры миновали гигантскую бронзовую халтуру известного московского ваятеля под названием «Дерево сказок». Персонажи, которым выпало несчастье быть расположенным у корней этого дерева (Иван-царевич, Серый волк и Баба-Яга) были до блеска захватаны юными посетителями зоосада, причем у Бабы Яги яркой, по-флотски начищенной бронзой, сверкал не только нос, но и груди.

— А это что за зверь? — обратился было Ваня к опытному и знающему многие зоосадовские тайны Корнету, когда они проходили мимо клетки с медведем, страдающим полным облысением (причем над его жилищем висела табличка, из которой можно было узнать, что это животное находится под патронажем фирмы, выпускающей лосьон для ращения волос). Но вопрос остался без ответа — над ними негромко с легким свистящим шуршанием, пролетела невидимая пуля. Второй пули они не слышали, зато прямо к ногам Вани с ветки свалилась ворона. А потом еще одна каркающая птица, сидящая на том же тополе, как-то неестественно вздрогнула и молча полетела было за ограду зоосада, но не дотянула, упала на сетчатую крышу журавлиного вольера и, дернувшись, замерла там.