Егор Трубников - Хроники зеленого крокодильчика

Отдельной строкой все хотели понимания, чего ради они тут впахивают.

Когда страждущие рассосались, Марьяна вынула из сумочки своего старинного друга. Плюшевый крокодильчик Ливси преданно смотрел на нее блестящими глазками.

– Ну что, Ли, – печально сказала Марьяна. – Похоже, мы с тобой начинаем пользоваться успехом. Мы нужны людям, ты можешь себе представить?

Крокодильчик, как всегда, промолчал.

После обеда деятельность фирмы «Полный Щит» стала казаться более осмысленной. Очередь к водопою уменьшилась, в девичий щебет вкрались «дебет» и «кредит», блудные программеры угнездились за мониторами и мирно жужжали, даже Артур перестал корчить Вергилия и ушел вариться в собственном котле. Только генеральный директор никак не мог угомониться и возникал то тут, то там с вопросами, ценными руководящими указаниями и комментариями. К нему вежливо прислушивались и незлобиво посылали к бую.

Марьяна совсем закопалась: счета, расписки, адреса, просьбы и требования образовали в ее голове некое подобие Монблана. Бумажная гора вертелась, подмигивала и, вообще, вела себя непотребно. Когда Монблан начал голосом Левитана зачитывать финансовую отчетность за прошлый квартал, генеральный вспомнил и о Марьяне. Он возник возле ее стола и глубокомысленно спросил:

– Ну как?

– Бардак, – девушка подняла голову. – Ой, извините, Саша. Разбираюсь потихоньку...

Директор хмыкнул.

– Пропуск-то себе сделала?

– Спасибо, что напомнили! Охранник у вас просто упырь. Если бы вы сегодня не прислали Введенского, торчала бы там битый час.

– В смысле? Никого я не присылал, думал, сам тебя встречу, задержали вот... Ну ты это, пропуск – и домой, хватит с тебя на сегодня, шесть уже. Наши-то работнички до ночи фигней страдают. Давай распишусь, заламинируешь потом – и все дела.

Пока Саша расписывался на пропуске, Марьяна глянула на часы и мысленно обозвала себя дурой. Обещала ведь через два часа в «Езду» вернуться, а сама... Она поблагодарила генерального, кинула в сумочку крокодильчика и бросилась к выходу.

– Всем пока!

Офис нестройно загудел в ответ.

* * *

Когда запыхавшаяся Марьяна вбежала во двор, Эдик запирал дверь. Не оборачиваясь, он произнес:

– Да вы везунчик, Яночка. Еще бы пять минут, и долбились бы в эту, – он постучал по двери, – железяку. Но хотя бы завтра на вас можно рассчитывать? К девяти нуль-нуль, милочка.

Сухо кивнув, он подошел к серебристому «Пассату».

– Вас подбросить?

– Спасибо, не надо. Уроните еще, – буркнула Марьяна и в расстроенных чувствах двинулась обратно.

Эдуард проводил ее долгим задумчивым взглядом. По лицу его ползала едва заметная улыбка.

* * *

Домой девушка пришла уставшая и злая. Налив себе чаю покрепче, она попыталась скрыться в комнате, но мать не дремала.

– Как успехи? – сладчайшим голосом поинтересовалась она.

– Прекрасно! Лучше не бывает! – рявкнула Марьяна.

– То-то я и смотрю, – не смутилась мать. – Видок у тебя прям цветущий. Ботинками будешь кидаться?

– Тамара, кончай девку глумить, – крикнул из туалета отец. – Первый рабочий день у человека! Себя вспомни!

Марьяна благодарно посмотрела на сортирную дверь. С отцом у них всегда было полное взаимопонимание.

«Езда» встретила Марьяну распахнутой входной дверью и молчанием. По пустому коридору ветер гонял какие-то бумажки. Комнаты были отперты и безлюдны, лишь в бухгалтерии факс натужно выплевывал бесконечную ленту, покрытую не то арабской вязью, не то просто разводами термокраски. Марьяна тихонько позвала Эдика и осеклась: голос будто утонул в вязкой тишине. Сквозь эту тишину ей послышался слабый сдавленный писк. Они что, забыли здесь кошку? Она же умрет. Девушка дошла до конца коридора. Мяуканье стало чуть громче, но кошки нигде не было видно. И тут Марьяна обнаружила красную запертую дверь. Наверное, кошка там и не может выйти. «Зяма, девочка!» – позвала она и подергала за ручку. Дверь медленно открылась, и кошка заверещала как резаная. Резаная. Резаная. Резаная...

Будильник, чтоб его.

* * *

«Езда» встретила Марьяну приветливым гулом голосов. Сотрудники турфирмы, подтянутые и бодрые, собирались в комнате с зеленой дверью. Ровно девять, с гордостью подумала девушка, могут же вовремя! Хоть где-то.

Эдик, важный и улыбчивый, как американский пастор, подхватил ее под локоть и провел сквозь толпу.

– Вы, Яночка, у нас человек новый, так что сегодня просто посмотрите, а завтра и участвовать будете. Кстати, чтобы завтра этого свитерка не было, а была белая блузка. Дресс-код, понимаешь, – Эдик захихикал.

Тем временем народ подтянулся, и все построились полукругом, лицом к небольшому водопаду в углу просторной зеленой комнаты. Девушки стояли в первом ряду, мужчины за ними. Лица у всех были серьезны и торжественны. Марьяна сидела в углу и не понимала – утренняя линейка, что ли? Эдуард похлопал в ладоши, призывая к тишине, и вышел на середину.

– С добрым утром, друзья! – звонко прокричал он.

– С добрым утром, «Езда»! – слаженно отозвались стоящие.

– Как настроение?

– Бодрое!

– Планы?

– Грандиозные!

– Перспективы?

– Безоблачные!

В этот момент сотрудники вскинули к потолку руки и покрутили раскрытыми ладонями. Чувствовалось, что ритуал знаком им не первый день.

Совсем охренели, подумала Марьяна. Но оказалось, что это еще не конец. Эдик снова хлопнул в ладоши, и раздалась музыка: старая битловская песенка про желтую подлодку, сыгранная с помпезностью похоронного марша. Сотрудники, опустив руки по швам, старательно запели. Слушая текст гимна, девушка офигевала все больше, и тут зазвучал припев:

Летают самолеты, и ходят поезда,

Ходят поезда, ходят поезда.

Хорошо работает «Езда»,

Славная «Езда», быстрая «Езда»!

Не выдержав, Марьяна прыснула, но вовремя зажала себе рот. Слава богу, все стояли к ней спиной, да и пели громко, иначе хороша бы она была! В конце концов, ну распевают люди гимны по утрам, ну и что в этом такого? Традиции надо уважать. О том, что завтра ей придется горланить ту же чушь, Марьяна старалась не думать.

Наконец, гимн закончился, и Эдик внезапно подскочил к Марьяне и вытащил ее на всеобщее обозрение.

– Знакомьтесь, друзья! Это наш новый офис-менеджер Яна. Поприветствуем!

– Привет, Яна! – откликнулся хор.

Марьяна смотрела в чистые, прозрачные глаза своих новых коллег и понимала, как многого она еще не знает о жизни.

* * *

– Ну вот, – говорил Эдик пять минут спустя, когда все разошлись, – такие у нас ежеутренние радения, Яночка. Вы уж расстарайтесь, разучите песенку к завтрему. Как-никак сам Пушкин писал! Правда, местный, – он снова захихикал.