Виталий Дёмочка - Газовый кризис

— Ты понял, да?! — взволнованно сказал Олег, кивая на телевизор. — Они про нас прознали… Конкуренты хотят не пустить нас на рынок. — Он схватил вторую чашку с гороховой кашей и, начав торопливо есть, решительно сказал Андрею. — Ешь кашу, надо поторапливаться…

Андрей тоже быстро схватил тарелку.

Петя положил трубку на стоявшую рядом с его кроватью тумбочку из палаты и с озабоченным лицом поднял свое тело на кровати. Его штаны уже были спущены, и медсестра стала подкладывать под него утку. Он не обращал на нее внимания и с озабоченным лицом смотрел телевизор, где шли новости о том, что «ГАЗПРОМ» в состоянии обеспечить газом всех, если ему не будут препятствовать. Все, кто был в офисе, включая секретаршу, тоже напряженно смотрели в экран. В это время из коридора вошел еще более озабоченный Толик.

— Петя, у нас проблемы, — сказал он сокрушенно.

— Да я вижу, — недовольно ответил Петя, кивнув на телевизор. — Поставки увеличили… Конкуренцию почувствовали… Позвонил уже Олегу, надо поторапливаться с запуском.

— Не все знаешь… — грустно покачал головой Толик и, подойдя, взял пульт от телевизора. — Нас хотят закрыть уже… В Думе вопрос поставили о нецелесообразности нашего проекта… из этических соображений…

Он переключил телевизор на другой канал, где тоже шли новости и корреспондент на фоне здания Госдумы говорил будничным тоном:

— Сегодня в Государственной Думе решался вопрос о закрытии компании «ПЕТРОГАЗ». И хоть споры по этому вопросу были жаркие, депутаты все же вынесли свое решение.

Когда он говорил «споры были жаркие», картинка в экране телевизора сменилась панорамой заседателей, жарко спорящих между собой возле трибуны, и кто-то даже плеснул сверху водой из стакана в своего оппонента. Потом сразу начались новости о наращивании поставок. Петя и Толик ошарашенно переглянулись. Все остальные тоже озабоченно смотрели друг на друга и на начальство.

— Все, уже закрыли, — болезненно выдыхая, сказал Толик и присел к Пете на кровать, чтобы не упасть. — Хана нам…

Петя оттолкнул медсестру, которая поправляла сползающую под ним утку, и в отчаянии закричал, махая одной рукой, потому что второй держался за кровать, чтобы не упасть с утки:

— Ну нам же месяц дали! Как они могут нас закрыть?! Где эти твои… Которые нас утвердили?!

Вскинув в надежде голову и сразу поднявшись, Толик схватил телефон быстро пошел к выходу.

— Щас я им позвоню! — громко сказал он на ходу. — У меня в машине номер!

На улице милиционеры разгоняли людей, стоявших в очередь к ящикам. Одного из прохожих силой срывали прямо с воронки на ящике, к которой тот уже прислонил свой зад и с напряженным лицом ждал разрядки.

— Ну слезай, говорят, кому сказано?! — стаскивая его за руку, кричал милиционер.

Его напарник более спокойным, но твердым голосом убеждал остальных людей:

— Расходимся, граждане! Расходимся! — говорил он, жестикулируя руками. — Предприятие это закрыто, ящики эти убирать будем везде…

Третий милиционер пытался уже убрать стоявший последним гозосборник, но Катя изо всех сил держала ящик одной рукой и другой набирала номер на сотовом.

— Ну что вы делаете?! Кто вам позволил?! — упираясь и пыхтя от напряжения, кричала она. — У нас разрешение!!! Это собственность компании «ПЕТРОГАЗ»!!!

В этот момент ее телефон ответил, и она закричала в отчаянии уже в него, не отпуская ящик:

— Толик, ну где ты есть?! Что происходит вообще?! Почему нас выгоняют?!

Роберт как раз проезжал мимо в медленно двигающейся пробке и, сидя на заднем сидении, с недоумением смотрел в газету. Там была изображена Катя, сидящая на ящике и призывающая «сбросить газ».

— Во, смотри, пукалыциков этих закрывают, — раздался спереди насмешливый голос водителя, который показывал пальцем охраннику на суету возле ящиков.

— Точно, ха-ха, — засмеялся охранник. — Газовых магнатов закрыть что ли решили? Ха-ха… — он присмотрелся повнимательней, вывернув голову уже назад, и удивлённо спросил у водителя. — Слушай, а чё это за тёлку они выгоняют? Где-то я её видел…

Роберт, уже увидевший все движения на тротуаре и Катю, резко и нервно произнёс:

— Ну-ка на дорогу смотрите! Оба! Рты раззявили!

Охранник с водителем сразу повернули головы и стали смотреть прямо, всё же тихонько похихикивая. Роберт взглянул сзади на обоих, пытаясь понять, узнали они Катю или нет. Потом повернул голову назад и, с какой-то жалостью в глазах посмотрев на всё ещё сопротивляющуюся милиции Катю, недовольно покачал головой и цокнул языком.

Чуть поодаль за ними, возле уже повешенного баннера с изображением Гоши, тыкающего пальцем в прохожих с надписью «СБРОСЬ ГАЗ!», стояли другие милиционеры и приказным тоном говорили рабочим, укрепляющим баннер:

— Снимай, снимайте… Я ж говорю, постановление уже вынесли о запрете. Снимайте.

Один из рабочих, продолжая неуверенно закреплять рекламный щит и недоуменно посматривая сверху то на милиционеров, то на суету возле ящиков и сопротивляющуюся Катю, то на снимающих все это издалека корреспондентов какой-то телекомпании, неуверенно сказал:

— А нам начальство ничего не говорило…

— Вам что, неясно сказано?! — грубо заговорил снизу второй милиционер, с грозным видом подойдя поближе к столбу. — Или в камеру захотели, на пятнадцать суток? Давайте снимайте, без разговоров!

Рабочие сразу прекратили закреплять щит с испуганным видом.

Смотря по телевизору прямой эфир новостей, где Катю и ящики пытались выставить с улицы, бывший начальник Пети с победным видом резко согнул руку в локте.

— Иессс!!! — со злорадством выкрикнул он и ехидно засмеялся: — Хе-хе-хе-хе…

Он встал и с явно облегченным видом возбужденно заходил по кабинету, обмахивая свое лицо собственными ладонями и выдыхая с таким видом, как будто ему сказали, что объявленного землетрясения не будет. Нет у меня в подчинении никого успешнее меня, твердил он, как будто убеждая в этом больше себя самого. Остановившись, он аж нервно затопал на месте ногами, как капризнячающая девчонка. Не-е-ет…

Толик медленно шел по коридору травматологического отделения. Он был совсем огорченный и задумчиво считал что-то на карманном калькуляторе. На подходе к комнате отдыха ему навстречу попалась секретарша, которая одевалась на ходу.

— О, Анатолий Юрьевич, — проговорила она виновато, стараясь не смотреть ему в глаза, — рассчитайте меня, пожалуйста, Петр Алексеич сказал к вам подойти.

Толик тоскливым взглядом посмотрел за ее спину на комнату отдыха, в которой уже не было ни одного сотрудника «ПЕТРОГАЗа» и которую уже разбирали под присмотром врачей. Кто-то растаскивал столы, взятые из кабинетов начальства. Кто-то снимал вывеску «ПЕТРОГАЗ». Медсестры срывали со стены плакат с изображением Кати, пукающей в ящик, и надписью «СБРОСЬ ГАЗ!». Толик полез во внутренний карман пальто и, вынув несколько тысячных купюр, протянул их девушке. Она молча кивнула головой и, смущенно опустив голову, ушла. Толик пошел к сидящему на кровати Пете, который все еще сидел на утке и с угрюмым видом смотрел в телевизор. Там Лужков говорил с экрана телевизора о том, что «город не допустит, чтобы во всем мире думали, что здесь живут какие-то ненормальные люди». Петя резко вытащил из-под себя утку и швырнул ее в телевизор. Утка пролетела мимо и ударилась в стену рядом с перепугавшимся рабочим, снимавшим вывеску «ПЕТРОГАЗа». Но кусочек дерьма из утки попал прямо на нос Лужкова.