Кристофер Бакли - Верховные судороги

Пеппер, войдя в эту комнату, окинула ее взглядом и сообщила:

— Я ищу слушания, посвященные Картрайт. А у вас тут, похоже, все еще продолжается Нюрнбергский процесс.

Хейден, резко кивнув ей, открыл огромную папку, на которой стоял штамп: «КАРТРАЙТ/СЕКРЕТНО».

— Это что же, все про меня? — поинтересовалась Пеппер. — Вот уж не думала, что прожила время, достаточное для того, чтобы оставить бумажный след такой толщины.

— Судья Картрайт, — сочным голосом начал Хейден, — что заставляет вас считать себя достаточно квалифицированной для вхождения в состав Верховного суда?

— Я этого никогда не говорила, сенатор.

— В таком случае я задаю вам этот вопрос сейчас. Считаете ли вы себя таковой?

— Я думаю, что ответить на него должны ваши сановитые коллеги.

— Я задал вам прямой вопрос. Будьте добры, дайте на него прямой ответ.

— Видите ли, сенатор, я знаю лишь следующее: в одно субботнее утро меня разбудил телефон. Звонил президент Соединенных Штатов. Он попросил меня заняться этим. Сама я на должность в Верховном суде не напрашивалась. Если вас интересует мое мнение, так вся эта затея выглядит попросту полоумной.

Хейден постучал карандашом по столу:

— Вы действительно собираетесь разговаривать с комитетом в подобных тонах?

— Я всего лишь простая пожилая девушка из Плейно, — ответила Пеппер. — Вы видите перед собой ровно то, что в итоге получите. Хотите придать мне побольше блеска, попробуйте полировку для серебра.

— Может быть, мы все же продолжим? — мрачно поинтересовался Хейден.

— А вы бы перешли прямиком к абортам. Сейчас только они всех и волнуют. Или вас больше интересует мое мнение о деле «Марбери против Мэдисона»? [26] «Марбери против Мэдисона» — слушавшееся в Верховном суде США (1803) дело, решение по которому определило, что суд имеет право признавать действия президента и любого государственного ведомства неправомерными или неконституционными.

— Судья…

— Я просто пытаюсь ускорить процесс. Я же понимаю, какие все вы занятые ребята.

Хейден Корк поджал губы и перелистнул несколько страниц своего блокнота.

— Имеется ли в вашем прошлом что-либо, способное смутить данный комитет?

Пеппер обвела взглядом обращенные к ней лица:

— Зависит от того, насколько легко вы смущаетесь.

— Судья Картрайт, — произнес Хейден голосом, в котором уже начали проступать нотки отчаяния, — поймите, здесь происходит генеральная репетиция.

— Послушайте, сенатор. У вас имеется пять тысяч агентов ФБР, и сейчас они роются в моем мусорном баке или окунают головой в воду всех, [27] Техника допроса, используемая ЦРУ и Налоговым управлением США. (Прим. авт.) с кем я когда-либо разговаривала, начиная с акушерки, которая хлопнула меня по заду, едва я выбралась из маминой матки. Вы действительно думаете, что я полезла бы в эту кашу, если бы в моем шкафу отплясывали ча-ча-ча скелеты — в количествах, достаточных для приличного кладбища?

К этому времени губы Хейдена успели приобрести синюшный оттенок. Он перевел полный отчаяния взгляд на Грейдона, сильно смахивавшего теперь на позабавленного льва.

— Но, раз уж вы заговорили об этом, — продолжала Пеппер, — была в моем университетском прошлом одна субботняя ночь, когда я залезла на стол и отплясывала на нем. Без трусиков. Вас именно такого рода штуки интересуют, Корки?

Хейден покраснел. Некоторые из прочих сенаторов зафыркали.

Хейден перешел к другой части своего сильно похожего на телефонную книгу досье.

— Ваш муж — Басвальд Биксби?

Пеппер спросила — теперь уже с другой интонацией:

— Почему бы вам не называть его Бадди? Все именно так и называют.

— Он телевизионный продюсер. Продюсер вашего шоу. И некоторых других.

— Да, верно, — отрывисто ответила Пеппер.

— Его шоу «Прыгуны». Вы можете нам его описать?

— А вы загляните в «ТВ-гид». Или попросите сделать это одного из семидесяти двух ваших подчиненных.

— Семидесяти шести.

— Поправка принимается. Спасибо.

— Насколько мне известно, оно рассказывает о людях, которые спрыгивают с мостов. Он является также продюсером еще одного шоу, которое называется… «Ч.О.». Посвященного страдающим ожирением людям, так?

— Так. А сейчас он обдумывает еще одно, — сообщила Пеппер, — которое называется «Жопы». Посвящено персоналу Белого дома.

Грейдон поднялся из кресла и, обращаясь к Пеппер, сказал:

— Давайте выпьем по чашечке чего-нибудь.

Они покинули лжесенаторов и уселись посреди пустой тихой гостиной, пропахшей дымом давным-давно выкуренных сигар и полировкой для дерева.

— Вы очень неплохо справляетесь, — сказал Грейдон.

— Спасибо, — сухо ответила Пеппер.

— И поэтому меня удивило то, как легко вы клюнули на простую наживку.

— На какую?

— Перестаньте, судья Картрайт. Давайте не будем проникаться жалостью к себе. Теперь вы играете в большой лиге. Это не «Седьмой зал суда».

— Шестой. Послушайте, мистер Кленнденнинн…

— Грейдон.

— Мистер Кленнденнинн, я не вижу никакого смысла изображать этакую львицу федерального суда, проведшую последние десять лет, сидя в апелляционном суде округа Колумбия и составляя эрудированные памятные записки. Я всего лишь…

— Простая пожилая девушка из Плейно. Да-да. Но у вас есть одно достоинство. Вы умеете оставаться самой собой. Предположительно, именно поэтому президент к вам и обратился. Подлинность. Настоящая Америка. Уж эта мне настоящая Америка. Так трудно определить, что она собой представляет…

Пеппер усмехнулась.

— Я вас забавляю? — поинтересовался Грейдон.

— Да нет. Просто мне понравилось, как вы произнесли это ваше «предположииительно». Вы ведь настоящий аристократ, верно, мистер Кленнденнинн? Самая что ни на есть голубая кровь.

— Да, — улыбнулся Грейдон. — Весьма и весьма голубая. Как и у мистера Корка, хоть он и принадлежит к поколению более юному.

— Корки? — переспросила Пеппер. — Ну нет. Он не из вашей лиги ДНК. Он из «Лиги плюща», [28] «Лига плюща» — общее название самых престижных университетов северо-востока США. с обычным для нее коротеньким членом.

Впрочем, она сразу же и спохватилась:

— Извините. Вы ведь закончили?..

— Гарвард.

— Вас я, ну… таким не считаю.

— Вы очень добры.

— Послушайте, мистер Корк с самого начала дал мне понять, что он обо мне думает, и дал с полной ясностью. Я ничем ему не обязана.

— Хейден Корк — «Корки», как вы назвали его при людях, которые провели на государственной службе больше времени, чем вы на белом свете, — возглавляет персонал Белого дома. Цель у него во всей этой истории только одна — служить президенту. Я бы на вашем месте не стал обращать его во врага только ради того, чтобы потешить свое самолюбие. Этот город бывает иногда очень злобным. Очень. Вы даже представления не имеете, каким он бывает. И не исключено, что один-два друга вам здесь не помешают. С другой стороны, — без всякого нажима произнес старик, — вы можете продолжать в том же духе до самой финишной черты. И тогда вам никакие друзья до скончания ваших дней не понадобятся. Вы просто добьетесь успеха.