Ольга Лукас - Поребрик из бордюрного камня

Лучших бабочек Москва пришпиливает на стенку сразу, не дав им поистрепать крылья. У неё много высоток, на каждой высотке — шпиль, каждый шпиль — игла острая. Особо ценные экземпляры Москва нанизывает на Останкинскую иглу — здесь располагается центральная часть её коллекции, её краса и гордость.

Питер не интересуется бабочками. Всё яркое кажется ему вульгарным, всё недолговечное — не стоящим внимания. Шпилей у него всего два, и те заняты давно и навечно. На шпиле Петропавловского собора несёт вахту ангел, на Адмиралтействе пришвартовался летучий корабль.

По примеру Петра I, учредившего кунсткамеру, Питер собирает всё странное, необычное, часто — страшное и даже отталкивающее. Психи всех мастей, фрики всех пород, городские сумасшедшие из других городов и деревенские дурачки из окрестных деревень, непризнанные гении, талантливые безумцы. Чтобы не создавать беспорядка, он заспиртовывает лучшие экземпляры. В самом сердце города, глубоко под землёю, есть секретный кабак. В нём никогда не иссякает выпивка, а с клиентов ещё ни разу не потребовали денег. Кто спустился в него — обратно уже не вернётся. Он теперь экспонат под номером, а номер ему мелом на спине напишет официант.

Питерец всегда прав. Он прервёт свой монолог, вежливо выслушает все возражения и продолжит говорить с того момента, на котором его прервали — так, будто ничего не произошло. Если у собеседника ещё остались возражения — питерец не менее вежливо выслушает его снова. И снова. Он будет доброжелательно улыбаться, кивать и смотреть в глаза, но с места не сдвинется.

— Да понимаешь ли ты, что земля круглая? — свирепеет собеседник.

— Да, конечно, она круглая. Если у вас нет больше возражений, тогда я продолжу. Итак, принимая во внимание то, что мы живём на треугольной планете, я должен…

Москвич всегда прав. Или, может быть, кто-то в этом сомневается? Нет? Ну, вот то-то же. Земля треугольная, а кто не согласен — того башкой об землю бац!

Московская девушка всегда права, если дело касается насущных вопросов. Нам нужна новая микроволновка. Отдыхать едем в Таиланд. И готова, так и быть, ошибаться в вопросах мироздания. Земля треугольная? Надо же, как интересно. А я-то, дура, думала, что она квадратная. Ну, пустяки. Главное, что отдыхать едем в Таиланд.

Питерская девушка и права, и не права одновременно. Во-первых, это загадочно и сбивает с толку. Во-вторых, земля, конечно, круглая, в этом нет никаких сомнений. Но вот этот симпатичный мужчина верит в то, что земля треугольная. Поскольку он куда более симпатичен, чем земля — кругла, то стоит, пожалуй, признать его правоту. Как, он полагает, что он не слишком симпатичен? Ну, если присмотреться поближе… То есть, он всё-таки симпатичный? Что, и земля уже круглая? Ой-ой-ой, пятый дринк был явно лишним.

Москвич очень любит знаменитостей — даже тех, которых он сам лично не видел по телевизору (но соседи рассказывали), — и играет с ними в прятки и в пятнашки. Находит знаменитость в её надёжном укрытии и под благовидным предлогом незаметно пытается к ней прикоснуться. Если этот трюк ему удаётся — всё, москвич уже может рассказывать другим москвичам, что он прикасался к знаменитости. Таким образом, он тоже становится немножко знаменитостью, и другие, менее проворные москвичи, начинают на него охоту: чтобы найти, прикоснуться и потом всем рассказывать, что они прикасались к москвичу, который прикасался к знаменитости. В свою очередь осаленные второй степени также могут рассчитывать на внимание совсем уж неловких москвичей. Да и последним немного славы может перепасть. Если опытный криминалист снимет с поверхности какой-нибудь особо публичной знаменитости отпечатки пальцев, то можно будет с уверенностью сказать, что он дактилоскопировал всех жителей Москвы.

Поскольку у многих москвичей не одна, а две руки, и руки эти долгие (в память о Юрии Долгоруком), то каждый москвич в отдельно взятую единицу времени может пожимать сразу две более-менее знаменитых ладони. Допустим, стоит одна знаменитость возле своего шикарного особняка и распекает швейцара, потому что у неё наконец-то появилась такая приятная возможность. А другая знаменитость прямо на улице раздаёт автографы. И если сделать мгновенный аэрофотоснимок, то может оказаться так, что от одной знаменитости к другой протянулась непрерывная цепочка из рукопожатий. И каждый рукопожатый — хоть немножко, да приобщился к славе. Такое встречается сплошь и рядом. Поэтому каждый москвич — немножко знаменитость.

Для питерца существует два вида знаменитостей: те, которых он считает недостойными славы (таких большинство) и те, с которыми он знаком лично (скорее всего — ещё до того момента, как они стали знаменитостями). Когда питерец видит на Невском проспекте неуважаемую им знаменитость, он достаёт из-за пазухи плакатик «Это не знаменитость!» и молча следует за ней, пока та не скроется в парадной двери своего выходного лимузина. Иногда туристы, завидев питерца (или нескольких питерцев) с такими плакатиками, удивлённо спрашивают у своего гида: что это за демонстрация? и кто её возглавляет? Гид (он при исполнении, поэтому чувств своих обнажать не должен) честно говорит: «Это знаменитость, такая-то и такая-то, а следом за ней топают питерцы с нашего района». «Вау, знаменитость!» — радостно восклицают туристы и начинают фоткаться со знаменитостью, а на питерцев с их плакатиками не обращают никакого внимания, так что те вынуждены разойтись по своим делам или отправиться на поиски свободной неуважаемой знаменитости.

При встрече с уважаемой знаменитостью (своим старым приятелем) питерец всячески старается показать, что для него всё осталось по-прежнему. Знаменитость — никакая не знаменитость, а живой приятный человек, с которым всегда было интересно проводить время.

Любую московскую знаменитость обидит такое отношение, возможно, она даже примет его за пренебрежение или зависть, и очень напрасно. Ведь так питерец показывает уважаемой им знаменитости, насколько он её уважает: до такой степени, что даже не считает знаменитостью.