Алина Кускова - Скелет из шкафа

Временная амнезия. Снежана знала, что ею порой страдают люди, пережившие страшное потрясение, ударившиеся головой или просто сошедшие с ума. Копейкин походил на шизофреника, у него была своя мания — он чувствовал себя чуть ли не олигархом. Впрочем, деньги он считал действительно профессионально, одет был прилично, повадки имел соответствующие статусу состоятельного придурка, то есть временами капризничал.

Если предположить, что его ударили по голове после ресторана друзья-бандиты, после чего погрузили в автомобиль, беззаботно брошенный ее подругой, то вырисовывается страшная картина случившегося. Бизнесмен Копейкин вместе с преступными элементами-друзьями отправляется в ресторан праздновать удачное завершение криминальной сделки, где западает на роковую брюнетку, подругу одного из авторитетов. Рассвирепевший авторитет тихонько выводит Копейкина из строя ударом дубины по неразумной головушке. Нет, дубины не было, авторитеты любят пользоваться битами. Бац! И из дурной головы Василия вылетают все умные мысли. Остается несколько совершенно бесперспективных — имя, фамилия, род занятий… На следующий день авторитет опомнился и начал искать Василия. Или это от него потребовали другие авторитеты. Тогда понятен смысл записок — «Отдай то, что тебе не принадлежит!». Только умственно ограниченный тип мог написать подобную глупость! Нет, чтобы четко изложить мысль — «верни Копейкина, идиотка». Так бы написал хороший филолог, бандиты выражаются как раз двусмысленно.

Итак, все ясно, сотоварищей Василия следует искать в криминальной среде.

Тогда почему у него нет наколок?! Свел, это теперь не модно.

Почему копается сыщик? Безусловно, семья Горецких является слабой зацепкой в этом деле. Ведь Василий мог быть родом из добропорядочной семьи, но на жизненном пути внезапно встретил преступных элементов и скатился по наклонной. Да, нужно внедриться в криминальную малину и попытаться все выяснить на месте. Кто станет внедряться? Только не она. А если внедряться захочет Алена, которую вечно тянет на приключения?! До этого довести нельзя! Лучше потерпеть немного и подождать, пока Василий все вспомнит сам. К тому же, терпеть стало гораздо легче, он далеко и появится только к вечеру. И все это время Снежана может жить спокойно.

Ее размышления прервал звонок в дверь. Она никого не ждала и первым делом поглядела в глазок. За дверью стояла Варвара Владимировна и ядовито улыбалась.

— Держите, милочка, вам просили передать.

Соседка протянула ей маленькую запакованную в целлофан коробочку.

— Кто просил передать? — поинтересовалась Снежана.

— Незнакомый маленький мальчик, — пожала плечами та. — Я его первый раз видела в нашем дворе. Представляете, дорогая, у него на футболке стоят цифры, словно он из многодетной семьи и его только что подсчитали! Разве можно ходить по улице с цифрами на футболке?! Любой маньяк, ведущий счет своим жертвам, за это зацепится. Слышали, а в соседнем квартале снова расчлененка! Только на этот раз правоохранительные органы скрывают от населения правду. Говорят, что она случилась на рынке и это была свинья. Какое свинство с их стороны! А слышали…

— Спасибо, Варвара Владимировна. Я пойду, у меня вода в ванной переливается, — соврала Снежана и захлопнула дверь.

Соседка не обиделась, она привыкла к подобному обращению.

Предчувствуя недоброе, Снежана дрожащими руками вскрыла коробочку. Там оказалась пудра. Новая, нетронутая, только что из магазина. В пудре лежала записка.

— «Отдай, иначе умрешь!».

Машинально кинув записку на стол, Снежана дотронулась пуховкой до гладкого слоя и, поглядев в зеркальце пудреницы, напудрила нос.

— Спасибо за подарок, — вздохнула она, — но мне этот тон не подходит.

Дым в частном доме семейства Огурцовых-Копейкиных стоял коромыслом. Степанида Трофимовна ловко снуя грузным, на первый взгляд, казалось бы, неповоротливым, телом по небольшой кухне одновременно жарила сухари и поглядывала в окно, где во дворе в песочнице возилась парочка внуков, перепачканных до такой степени, что узнать, кто конкретно возился в песке, можно было только хорошенько отстирав их обоих. Во время очередного выглядывания бабули в окно один из них со всего маху ударил другого лопаткой по голове, тот другой заорал, больше от обиды, чем от боли, и принялся тереть грязными кулачками сопливое лицо, все больше принимая неузнаваемый вид.

— Санька! Колька! Или Минька с Вовкой! Прекратите орать! — поругалась Степанида Трофимовна на внуков и продолжила палить сухари.

Да, она их палила специально. До такой степени, чтобы у вошедших в их дом от едкого запаха гари прослезились глаза. С довольной усмешкой глядя на подготовленную горку репчатого лука, мать одного сына и бабушка двенадцати внуков старалась изо всех сил испоганить внешний вид кухни и комнат в целом к приходу долгожданных гостей. Обычно нормальные люди поступают наоборот, приукрашивая свое жилище, но Степанида Трофимовна не собиралась пускать пыль в глаза. Это только ее невестка Любаша могла твердить на каждом перекрестке, что у них все хорошо, они живут большой и дружной семьей. Степанида Трофимовна горько усмехнулась. Это только ее непутевый сын Трофим, названный так в честь ее отца, властного волевого шахтера из славного города Донецка, мог наивно предполагать, что многочисленное семейство благополучно живет на его скромную зарплату учителя ОБЖ средней школы. Степаниде Трофимовне пришлось тратить всю свою пенсию на внуков, а ведь она собиралась на пенсии путешествовать! Как любой приличный заграничный пенсионер! Вместо этого ее путешествия ограничивались яслями, детским садом и школьными родительскими собраниями, куда не успевала ходить Любаша. И теперь, когда представилась блестящая возможность бесплатно, по государственной национальной программе получить новый частный дом со всеми удобствами в ближайшем пригороде, она не собиралась сидеть, сложа руки. Степанида Трофимовна действовала.

— Любаша! — позвала она невестку, — иди резать лук! Пусть они увидят слезы матери, выкормившей дюжину граждан для своей страны! Иди быстрее, времени осталось мало!

— А как же Трофим? — из комнаты донесся неуверенный голос невестки, — он сам не справится.

— Эх, ма, — Степанида Трофимовна вытерла руки о передник, высунулась в окно и показала внукам здоровенный кулак, после чего направилась в комнату.

Любаша, полная миловидная женщина, стояла рядом с сидевшим на стуле худым длинноносым мужем и пыталась нацепить на его левый глаз пиратскую повязку, временно позаимствованную у сыновей. Трофим недовольно морщился, просил передвинуть повязку на правый глаз потому, что левый у него хорошо видит, а правый все равно хуже, Любаша послушно передвигала и интересовалась, не жмет ли ему черная лента с кружком посредине, украшенным черепом и скрещенными костями.