Сергей Афанасьев - Армейские истории

Западная Украина, 1986–1989.

Зарядка — как много она оставила после себя воспоминаний. Командир части решил во чтобы то ни стало вытянуть нашу часть на звание "Передовая". И каждое утро мы, прапора и офицеры, бегали по полчаса на стадионе, а потом еще 10–15 минут тягали железо, турник и т. д.

Ну и музыка на стадионе — как правило это были либо Минаев либо Мираж. С тех пор они прочно въелись в мою память.

Как-то стоим под деревьями с прапорщиком Сувориным (именно он отвечал за музыку на стадионе), отдыхаем после бега. Мимо нас трусцой пробегает начальник штаба подполковник Башинский, останавливается и спрашивает с этакой ленинской хитринкой:

— А кто это?

И зачем-то еще показывает пальцем в небо.

— Это Минаев, — с легким удивлением отвечаем мы.

— Э-э-х! — искренне сокрушается начштаба. — Это же соловей!

Зампотех моего подразделения часто отлынивал от обязательных собраний у зампотеха части (полковник Лазарев), и меня отправлял на них.

Два ярких воспоминания: капитан Волков и лейтенант Серый, которые часто опаздывали и вопрос Лазарева — А где Серый и Волков?

И второе — заканчивается собрание и Лазарев спрашивает:

— Ну какие у кого трудности? Здесь все специалисты, сообща и решим.

Встает лейтенант Серый, высказывает свою проблему.

— А вы то-то пробовали? — спрашивает Лазарев. — Да. — А вот это? — Тоже. — Ну а это? — Нет, — честно признается лейтенант. И тут начинается — Да как вы, инженер, с высшим образованием, да не сделали такой элементарной вещи?! — И понеслось минут на 10–15.

На следующем собрании, окончание, традиционный вопрос Лазарева, снова встает лейтенант Серый. Все повторяется, словно День Сурка.

Третье собрание — снова встает Серый — присутствующие начинают тихо ржать.

P.S. Через месяц на это уже перестали обращать внимание — привыкли.

P.P.S Надо сказать что Серый все-таки иногда делал паузы, что несколько всех удивляло, в собрании ощущался некоторый дискомфорт.

Как не ходящий на смену — регулярно посещал вечерние поверки. Родное 7-е подразделение располагалось в общем строю как раз напротив командира части (п-п Белевский).

Я же, как старлей, всегда стоял в первом ряду (мало нас офицеров было в семерке), как раз напротив Белевского.

И вот — кульминация — пение гимна СССР. Оркестр затянул что-то, очень сильно похожее на похоронный марш, но только слегка адаптированное под гимн. Мы с Белевским стоим напротив друг друга метрах в пяти, смотрим в глаза друг другу и поем. Первый куплет, припев. Дальше слов я не знаю. Начинаю просто разевать рот и по глазам командира понимаю, что он это прекрасно видит. От похоронной музыки и идиотизма положения меня начинает разбирать жуткий смех. А от необходимости так долго тупо разевать рот, глядя в глаза командиру — смеяться хочется просто невыносимо. Еле терплю. По окончанию поверки даю себе слово выучить гимн. Но к следующей мои знания слов все равно остаются на том же уровне (хотя попытки и делал, но служба все-таки сильнее отвлекала).

И так — все два года.

Строевой смотр среди офицеров под руководством п-п Башинского — это было нечто. Особенно в шинельные периоды.

Самый пик — когда начштаба командует младшим офицерам, выстроившимся в два ряда: "Передние полы распахнуть!" И вся эта толпа дружно берет полы своих шинелей и резко разводит в стороны.

Впечатление такое, словно попал на выступление мужского стрип-кабаре. Причем — одним из участников.

Башинский медленно проходит перед строем, внимательно заглядывая каждому под шинель и рассматривая степень наглаженности складок на брюках.

А потом следует вторая команда: "Задние полы распахнуть!"

Из рассказа майора Смирнова.

Он вышел пораньше из техздания и на КПП-2 столкнулся с начштаба Башинским.

— А вы что так рано! — напустился на него начштаба.

— Да я сегодня попозже на службу пришел, — совершенно искренне ответил майор.

— А-а-а, — многозначительно протянул начштаба. — Ну тогда идите.

Потом только до Смирнова дошло, что он слова перепутал — т. к. он действительно пришел на службу рано.

А еще любил начштаба останавливать младших офицеров на КПП-2 и заставлять поднимать брюки или снимать сапоги — на предмет носков уставного цвета или портянок. И почему-то очень сильно выходил из себя, когда в холодное время видел кальсоны.

Как правило они начинались всегда одинаково — в 5 утра в дверь стучал посыльный — либо кросс вокруг части, либо военные эстафеты между подразделениями, либо еще какое-то развлечение… 23 февр 2008

Как я заметил в миниатюре о выходных…

Я только что приехал на службу. И еще не знал об этих особенностях. И вот в 5 утра стук. Боец-посыльный — явиться на КПП-1 в спортивной форме и с лыжами (декабрь). Явился. Но без лыж. Выдали солдатские. Крос вокруг части — более 10 км. А я давно уже на лыжах не стоял и просто не бегал — так изредка футбольчик и все.

Побежали.

Первым сдулся замполит части и его заместитель — полезли в какую-то дыру во внешней ограде части (первый ряд колючей проволоки) и очень удивились и искренне возмутились, когда бегущие следом буквально отнеслись к главному принципу командиров — Делай как я. Пришлось возвращаться на лыжню. К первой трети дистанции дыхание такое, что кажется что сейчас начнут вылетать куски легких…

Однако на финише я был где-то в середине — ближе к первым. Но все выходные провалялся на диване — мутило и тошнило.

А майор, который меня забирал, говорил, что физформа не важна и поэтому мед комиссии не будет (и не было).

Первыми на службу приехали супруги Пацуковы — тоже из Новосибирска. И разнесли слух, что из Новосибирска едет страшный секс паренек по имени Сергей. Мол, имеет все, что движется, и никто из женщин от него скрыться не сможет. Фамилие его они не знали. А следом за ними приехал я, и все женщины военного городка смотрели на меня с опаской и интересом. До того момента, пока не приехал Серега Судьев.

Студенты 4-го курса. Офицерские сборы для присяги и получения звездочек. Сборы длились два месяца. К середине второго месяца один из студентов вдруг заметил, что общение у нас происходит исключительно матом, причем — получается это само собой. Сказывается полное отсутствие женского коллектива. А ведь скоро — домой. А там — общаться с девушками. И вот он сговорился еще с тремя товарищами, что надо срочно отучаться. План они выработали такой — кто сматерится, все остальные ему за каждый матерок ставят по щелбану. И даже если матерок услышал только один, то потом при встрече он должен сообщить об этом своим товарищам, чтобы те тоже выполнили свой священный долг. Т. е. получается этакие отложенные щелбаны. Поначалу это мероприятие было встречено с радостью, весело. Но через неделю таких отложенных щелбанов перевалило за два десятка, и они перестали этим заниматься, в виду полной неэффективности.