Ирина Тананайко - На фига мне эти баксы!!

Афганистан — страна феодальная, но с уважением к старикам и защитой своих женщин у них все хорошо поставлено, лучше, чем в обществе с социалистической моралью. А посему события развивались, как в известной русской пословице «Чем дальше в лес, тем больше дров». Прошел год, и, несмотря на недоумение Политбюро, интернациональную помощь надо было по — прежнему оказывать в таких же размерах. Никак пуштуны не хотели жить при социализме. Будь у наших вождей хоть мало-мальское приличное образование, они бы знали, что Британская империя вела свои захватнические войны на территории Афганистана больше ста лет и убралась оттуда несоло-хлебавши. Знали бы они, что это только в наших среднеазиатских республиках с инфекционными заболеваниями, в принципе, покончено, а там как раз наоборот.

Поэтому, когда в конце лета началась повальная эпидемия среди ограниченного контингента советских войск, были они неприятно поражены. Гепатит же, не вникая в планы советских военачальников, продолжал набирать силу, и госпитали в Кабуле, Поли-Хумри, Кундузе уже не справлялись с потоком больных, а ведь раненые также оставались на их попечении. Поэтому командование ТуркВО решило отправлять всех «инфекционников» в близлежащие медучреждения в Союзе. Окружной военный госпиталь за номером 340 имел две территории. Филиал в районе Госпитального рынка по приказу свыше был полностью отдан «под эпидемию». Ввиду масштабов, которая приняла болезнь, в ход пошли не только действующие отделения других профилей, но и спортивный зал, ЛФК, общежитие для интернов. С целью экономии каждого метра и учитывая, вероятно, людей с больной печенью, кровати ставили двухэтажные. Главный инфекционист оставшись доволен проделанной работой, приказом открыл эпидфонд, дал информацию о дополнительном наборе медсестер на работу, отрапортовал начальству, за что досрочно и получил звание полковника.

Когда на пятом курсе мединститута вся их дружная компания начала работать в клиниках, чтобы приобрести необходимый опыт внутривенных вливаний и прочих процедур, Линка устроилась дежурной медсестрой в инфекционное отделение госпиталя, так как там у нее работала крестная и платили больше, чем в остальных клиниках города, плюс огромаднейшее поле с «подопытными кроликами», которым надо было ставить капельницы.

Первое дежурство в госпитале приходилось на последние дни августа и было очень эффектным. Среди серо-белого госпитального уродства Линкино появление с орехово-шоколадным загаром в оранжевом сарафане с тоненькими бретельками из прошвы на голых плечах, в белых босоножках, с распущенными волосами выглядело потрясающе. В этот вечер дежурила Нина Андреевна, изумительная женщина предпенсионнго возраста. Взяв новоприбывшую за руку, повела ее к месту работы. Двадцать четвертое отделение испокон веков работало на гепатит. Во время эпидемии спортивный зал ЛФК, построенный вплотную к зданию, был отдан под командование начальника 24 го отделения и старшей медсестры. Лежали там больные с гепатитом средней тяжести, а поэтому на посту дежурили медсестры, набранные через эпидфонд. Добираясь до места работы, Линка получала инструктаж молодого бойца:

— На посту у тебя сто пятьдесят ребят, тяжелых больных нет. Кстати, у тебя будут помощники из выздоравливающих ребят, они тебе помогут на первых порах. Да ты их, де точка, не бойся, построже с ними, они же еще совсем дети.

Конечно, когда тебе около пятидесяти пяти, их уже можно не бояться. На Линку, вошедшую в спортивный зал, уставилось сто пятьдесят пар голодных глаз. В первые минуты нельзя было различить лиц — одна сплошная похотливая рожа с волчьим оскалом. Вокруг новой медсестры специфический воздух ЛФК, состоящий из запаха мужского пота и плоти, закружился и сконцентрировался в сгусток циклона, в котором проступило желание, ничего общего с детством не имеющее. Кожей почувствовав запах «жареного», Линка презрительно передернула плечиками, хмыкнула сквозь зубы: «Мало брома вам в компот кинули» и гордо продефилировала в процедурную, где уже никто не мог увидеть смертельно напуганной девчонки. Устраиваясь в госпиталь, она и не подозревала, что встретит самых верных друзей в своей жизни, что столкнется с самым страшным горем в своей жизни: ее друзья и ухажеры — двадцатилетние мальчишки навсегда останутся в горах Гиндукуша. За три месяца их дружбы испытает Линка столько любви, обожания, поклонения, сколько выпадает только разве что на долю киноактрис и эстрадных певиц.

Кто может похвастаться что в их жизни была толпа в 200 мужчин, марширующая по плацу и весело скандирующая: «Здравия желаем, Линка!» Кого таскали бравые десантники на плечах, кого подбрасывали к потолку и подхватывали в дружные объятия, кому толпой в 20 человек переписывали конспекты, чтобы можно было ночью посекретничать. Она знала все про их семьи: вместе искали лекарства матерям, вместе писали письма любимым девушкам, вместе устраивали на квартиру приехавшую к одному из друзей жену. Линка выгораживала их перед начальством, выручала, где могла, для них всегда у нее была открыта душа и кошелек, а поэтому отошла она от своих однокурсников, так как все то напыщенное, что окружало ее в институте, смылось искренними чувствами наивных мальчишек, которых Родина отправила на пушечное мясо. Их смерть стала для нее огромным горем, вызвала сильнейшую депрессию. Она не смогла полностью отойти от Афгана, продолжая работать в госпитале. Но Линка запретила себе привязываться к кому-то душой, потому что нужно было быть совершенно бесчувственным существом, чтобы не реагировать на смерть и увечья таких юных ребят.

С Колей Шулейко Линка столкнулась на третьем году работы на «Афган», когда закончив институт, получила распределение в Термез. Но так как молодые специалисты получали слишком мизерную зарплату, то они с сокурсницей и пошли подрабатывать в гарнизонный госпиталь. Конечно, нельзя даже сравнить нагрузку в окружном военном госпитале и гарнизонном, но и там больных хватало из Хайротона и Мазари-Шерифа, крупных населенных пунктов Афганистана, где дислоцировались наши части. И офицеры, и рядовые проживали в палаточном городке, лишь ординаторская и приемный покой инфекционного госпиталя находились в каменном строении. Благо хоть погода жалела несчастных, ведь это происходило в самой жаркой точке бывшего Советского Союза. Пройдя хорошую квалифицированную подготовку в округе, Линка оказалась не подготовленой к тому безобразию, что творилось в гарнизонном инфекционном отделении. Воровали все и все: сотрудники тащили простыни, посуду, телевизоры, еду у несчастных больных. И если офицеры имели деньги или семью, проживающую в городе, которая их подкармливала, то рядовые воровали ночью с кухни картошку, запекали и ели ее или просили подаяние с госпитального забора у проходящих людей. Новеньких быстро оббирали: и чеки Внешпосылторга, и «шмотки» загонялись обслуживающему медперсоналу взамен еды и выпивки. Среди этого произвола подруги выглядели белыми воронами. Вместо того, чтобы включится в стройные ряды «голубых воришек», девчата наоборот стали таскать на дежурства еду и подкармливать самых несчастных. Естественно, они сразу восстановили против себя весь работающий персонал.