Ирина Тананайко - На фига мне эти баксы!!

Был в Линкиной жизни период, когда принимала она роды каждый день. Но уже 16 лет, работая в женской консультации, на родах присутствовала только в качестве наблюдателя. Поэтому она срочно оживляла в своей памяти пособие по Цовьянову при тазовых предлежаниях. Точно говорят: глаза боятся, а руки делают. Аккуратно посадив ребенка на руку, открыла пальцем ротик, чтобы дите не захлебнулось, медленно начала вытягивать тельце на живот матери. Процесс сопровождался молитвами и матами — молились женщины, а матерились мужчины. А вскоре на дороге раздался возмущенный детский крик.

— Ну что, мамаша, с красавицей тебя, или для империи наследник нужен был?

— Муж дочке рад будет, а отец останется недовольным. Если б мальчик да принял его фамилию, все бы внуку отписал.

Линка осторожно вытерла девочку стерильным бинтом, смоченным горячей водой из автомобильной кофеварки. Обработала пуповину йодом, перевязала шелком и рассекла смоченным в водке ножом, запеленала в майку и поднесла малышку к маминой груди. Новорожденная, пару раз крякнув, ухватила сосок и начала сосать, чем вызвала безумный восторг у матери. Охрана и Борис тоже начали расслабляться, как вдруг женщина опять закричала. Линка, собравшаяся снимать перчатки, кинулась к родильнице:

— Ты что так орешь, послед так больно не идет.

— Не знаю, но прет еще сильней, чем раньше.

Осмотрев пациентку, Линка ахнула:

— Ешкин кот, у тебя двойня, второй головкой идет — терпи. У тебя долго детей не было, теперь сразу двое, ты только тужься правильно во время схватки, и все будет о'кей. Тебя как звать, страдалица?

— Ольгой, но я не страдаю, боль ерунда — перетерпеть можно, зато матерью буду, а вас как звать, я дочь вашим именем назову, если б не вы, мне детей не видать. Вообще не знаю, что со мной было?

— Все нормально было, давай, немного осталось, тужься, сейчас головка родится.

А через пару минут у Линки на руках лежал такой шикарный бутуз!

— Деда мы тоже удовлетворили, есть у него наследник!

Ольга смотрела на врача восхищенными глазами и ревела:

— Я тебе по гроб жизни обязана, я тебя во всех молитвах вспоминать буду, я тебе…

— Ладно, успокойся, молитвы мне точно сейчас нужны.

— Подожди, наша семья здесь много значит и мы много можем, если есть проблема, то решим.

В это время подъехала скорая, прервав их разговор. Из машины вышел молодой парнишка, лет двадцати, вид у него был такой же перепуганный, как у всех мужиков на этой дороге.

Линка, не отрываясь от ребенка, ласково так поинтересовалась:

— Ты на каком курсе, студент?

— На третьем, я медбратом подрабатываю.

— А в диспетчерской глухие сидят, ведь русским языком было сказано — роды, а ты только на четвертом курсе в родзал зайдешь, на хрена тебя посылать! Ох, Россия-матушка, точно тебя умом не понять, всю жизнь задницей думаем. Да не стой столбом, неси детский набор и для родильницы, детей двое, простыню придется разорвать, чтобы обоих в стерильное завернуть.

Не переставая давать ценные указания, Линка успела обработать второго ребенка, перепеленать первого, закапать альбуцид, продиктовать истории родов, выясняя у Ольги ее жизнь, вымыть минералкой руки и обругать всех присутствующих просто так от прилива чувств. Правда, на нее никто не обиделся.

— Оля, ниче, что я так, по-простому, а куда вы ехали?

— Тебе можно, ты мне как сестра теперь, мы на Озерное ехали, там на аэродроме должна была передать документы с чартерным рейсом. У меня на монгольской границе груз застрял. Когда товар закупали, платили — были одни таможенные правила, покуда груз на таможню пришел, наши депутаты поправку к таможенной декларации приняли, все то же самое, но документы по новой надо оформлять, отец в Москве на сессии, муж в Швеции на переговорах, один управляющий с аппендицитом, другой на свадьбу отпросился, ну вот такое стечение обстоятельств.

— А куда самолет за грузом лететь должен?

Под Кош-Агач, там недалеко от города военный аэродром, оттуда кары на таможню пойдут с документами. Теперь и не знаю, что лучше: или штраф платить, или от груза отказываться, так и так в копеечку влетит.

— Борис, нам Кош-Агач подходит?

— Ой, там пару часов на машине и мы на месте.

— Ну, если документы доверишь, мы их довезем до места в обмен на перелет до Алтая и будем считать, что в расчете.

— Ни фига себе, ты мне пару миллионов спасаешь, а говоришь, что мы в расчете, это я твоя должница вечная. Я тебе свою жизнь и детей своих доверила, а уж бумажки — тем более.

Ольга оторвалась от разговора, достала рацию и начала диктовать инструкции охраннику:

— Сережа, отдай парню документы на груз, объясни, как добраться до аэродрома и к кому обратиться там, выполняй.

Пока проходил инструктаж, Линка передала детей второму охраннику и водителю скорой, закончила диктовать истории и собралась переводить Ольгу на носилки в скорую помощь: чем быстрее она окажется в медучреждении, тем будет лучше. Один «качок» оставался ждать «аварийку», Сережа с детьми сидел около шефини в салоне, Борис с вещами рядом с водителем, а студент и Линка тоже в салоне. Пока Олю несли на носилках в машину, она отдала Линке визитку со всеми своими, даже никому не известными телефонами и сняла с пальца кольцо:

— Не смотри, что невзрачное, кольцо фамильное от матери дочери передается, не хочу, чтобы ты потерялась, буду очень нужна — найдешь меня и кольцо своей тезке отдашь.

И кольцо, и визитку взяла в спешке, так как по времени послед должен был давно отойти, а посему, не выдавая своей тревоги окружающим, плохо соображала, что делает. Предчувствие ее не обмануло, они успели проехать пару минут, как у женщины открылось кровотечение:

— Студент, наркоз есть?

Побледневший медбрат лихорадочно искал что-то в своей сумке, Сережа, намертво прижав к себе детей, пытался потерять сознание.

Ольга, поняв, что может истечь кровью, умоляюще смотрела на Линку. Студент, наконец, радостно нашел эфир с жестяным остовом маски (жутко наркотическое средство времен Крымской войны и обороны Севостополя), подал Линке, которая за это время успела оторвать у себя на майке справа рукав, судорожно мыла руку водкой с йодом:

— Козел, обматывай маску бинтом и накладывай, эфир лей осторожно, не обожги лицо, я иду на ручное, у меня нет другого выхода. Оля, ты веришь, что я сделаю все, что в моих силах, но я не господь Бог и ты можешь умереть, мне нужно твое согласие в присутствии здесь сидящих, быстро.

— Сережа, для отца и мужа подтвердишь, что все делалось с моего согласия, если что, сбереги детей, давай…

Последние слова поглотились маской, начал работать эфир. Линка, перекрестясь и молясь, полезла в матку, плавными движениями она отслаивала послед, а когда вытянула, начала массаж матки на кулаке, и только почувствовав как мышцы начали сокращаться вокруг руки, поняла, что может сейчас сама потерять сознание: