Ирина Тананайко - На фига мне эти баксы!!

— Да, проверяющий сволочью оказался…

— А ты оказался на зоне?

— Подумаешь, зона!

— Там тоже решил порядок по-афгански устраивать.

— А они меня карцером хотели напугать?

— Ну, правильно, после того как ты в ДРА у душманов в зиндане неделю без воды просидел, тебе карцер за санаторий сошел.

— Естественно, народ меня заметил, в общем к выходу из зоны я уже в авторитете был.

При последних словах обстановка в комнате опять изменилось, Иван Владимирович вышел на середину кухни с привычным для окружающих выражением скучного безразличия на лице, глаза опять превратились в ледышки. Народ невольно поежился, а удивленно слушавшая их диалог охрана подобралась, одна Линка оставалась невозмутимой:

— Ты из себя, Вань, дона Корлеоне не строй. Ни в чем твой племянник не виноват, я все его слова подтверждаю, зря, что ли, он меня на Алтай припер.

Иван, расслабившись, захохотал на весь дом:

— А я ведь, правда, думал, что племяш врет. Мозгов у него на такое путешествие не хватило бы! Парень он золотой, но только в тайге, а в городе, как слепой. Но раз ты в провожатых была, я б не удивился, если бы всю Европу без документов проехали.

Он обернулся к Борису:

— Считай, счастливый билет, родственник, вытянул и гостью дорогую мне доставил…

— Ну, это еще вопрос, кто кого доставил.

— Лина, не перебивай. И со свидетелем тебе повезло: у этой чертовой бабы есть одна неприятная черта характера — выкладывать в глаза правду — матку, не задумываясь, что она может принести вред ей.

Борис усмехнулся:

— Я это заметил.

После чего родственники заржали в два голоса и вскоре к ним присоединились все присутствующие. Беседа на кухне стала оживленной, говорили все одновременно. Но бас Бориса перекрывал всех остальных. Вне себя от счастья, что его реабилитировали, он изливался комплиментами в адрес Линки. Да так, что его мать заинтересовалась Линкой, а отец, переглянувшись с дядькой, понимающе оглядев ее фигуру, с чувством затянулись сигаретами.

Линка, неловко чувствующая себя под этими взглядами, решила сменить тему:

— Вань, у тебя все подчиненные, как Борис? Ведь тебе тогда Всеобуч устраивать надо! Мне с твоим племянником всю дорогу приходилось ликбезом заниматься.

Старшее поколение, знакомое с этими словами, даже не отреагировало. Зато юное, то бишь телохранители, недоуменно переглянулись, а один даже решил уточнить:

— Что, БТР теперь на старых теток западает? Я не догнал, чем они занимались? Минет знаю, про анальный секс слышал, а ликбез — это что-то новенькое.

Иван Владимирович, тихонько похрюкивая от удовольствия, не имея сил смеяться в полный голос, сполз с табуретки на пол, констатируя про себя, что впервые в жизни видит покрасневшую от смущения Линку.

Срываясь от смущения на крик, Линка попыталась объяснить:

— Ликбез — это не сексуальное извращение, а ликвидация безграмотности!

После чего комната опять потонула в обвальном смехе.

Когда все дружно отсмеялись, Иван попросил мать отвести Линку к местной колдунье, бабке Евдокии. Разумно предположив, что вся эта история не прошла для его подруги даром, а посему необходимо полечить ее знаменитой сибирской баней с волшебными алтайскими травами, чтобы весь испуг ушел навсегда.

Что бабка творила с ней в бане, Линка не запомнила, так как «отрубилась», только добравшись до полки. Но вышла оттуда, скинув добрый десяток лет, чувствуя себя молодой и радостно опустошенной. После того, как их покормили ухой и пельменями, они на Ванькином джипе тронулись в город.

Иван с Линой устроились на заднем сидении, Борис с шофером, молчаливым мужчиной лет сорока с печальными глазами, были впереди. Остальной братве пришлось ехать на старой шестерке, взятой в долг у Ваниного соседа.

В машине Иван Владимирович попытался объяснить подруге сложившуюся ситуацию:

— Когда мои люди, поехавшие на сделку, пропали с деньгами и наркотиками, Барон, этот ваш местный авторитет, забил мне стрелку с серьезными людьми…

Иван, волнуясь, сошел с нормальной речи на жаргон:

— Законники на сходке решили, что я Барону за обиду должен, и на счетчик поставили. Я уже начал все свои предприятия оценивать, чтобы выставить на аукцион.

— Вань, я думала, ты просто бандит.

— Мелко берешь, я крутой русский предприниматель. Почти весь ресторанный и гостиничный бизнес в городе мой, казино, сауны…

— публичные дома с продажей наркоты…

— Да, пара бензоколонок, — тут до Ивана дошло, что он сказал:

— Подсела, змея! Не можешь не укусить. Да, сейчас бизнес непосредственно связан с уголовщиной, нравится мне это или нет.

— Ладно, я это уяснила, давай дальше про наши дела.

— Теперь я торги приостанавливаю, собираю по новой сходку, Барону — крышка. Моя обида не в счет, серьезных людей подставил. Борьке одному бы не поверили, ты — другое дело, незаинтересованный человек. Не боись, за тобой, как за зажженной бочкой динамита следить будут, я к тебе охрану приставлю.

— Этих, что в шестерке? — презрительно поинтересовалась наша героиня.

— Нет, афганцев. Ну, все, о грустном хватит. Расскажи про себя, как жила эти годы?

— Вас в Афган когда проводила, писем от вас ждала, вам писала. Потом молчание от всех сразу. Очень разозлилась, ничего понять не могла. Осенью опять по эпидфонду в госпиталь устроилась, в 24-отделение, в реанимации работала. А тут из вашего ДШБ комсорг к нам на лечение попал, он мне документы на тебя показал, что ты в штрафбат попал. Списки погибших комсомольцев из личного состава ДШБ предъявил, а там черным по белому: Дорохов Аркадий, Гостенко Виталий, Таранов Юрий, Пирин Алексей, Грылов Вадим — половина нашей компании.

Борис заерзал на переднем сидении:

— Это мы у Гостенко были?

Иван вскинул удивленные глаза на Лину, та устало махнула рукой:

— Родной город Виталика был у нас на пути. Мы зашли на кладбище, встретились с его матерью. Ты уж извини, но на штуку баксов я твоего родственника тряханула. Не могла не помочь Виталькиной матери.

Иван Владимирович молча смотрел на сидящую рядом с ним женщину и думал, как сложилась бы его жизнь, если бы судьба в свое время не развела их в разные стороны.

Он взял Линкину руку, поцеловал и долго держал ее в своих ладонях:

— Спасибо. Спасибо за всех ребят, оставшихся там. Мне стыдно, что за все эти годы я не смог найти деньги и время, чтобы проведать друзей. А ты с годами стала еще добрей. Я-то думал, что в наше время это уже невозможно.

Линка, чтобы не разрыдаться, дернула плечами:

— Ладно тебе, я тоже не святая, просто карта так легла.

Обстановку разрядил Борис, влез в разговор с шипящей радостью:

— Мы там ремонт сделали, телевизор и телефон старикам поставили, задолженности заплатили, продукты на зиму запасли. Ну, вернее, Лина Алексеевна, а я помогал. Ой, а почему дяди Ваниной фотографии я не видел?