Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

- Но это ничего не значит! – заорал очнувшийся милицейский чин, поняв, чем это грозит со стороны прессы. – Если каждый будет расстреливать перед нашим зданием продажных милицейских чиновников и делать это у нас под дверью, это будет не МУР, а МОРГ!!!

Но мне было не до их болтовни.

- Вот тебе! Вот тебе! – начал снова, уже облегченно, пороть меня белобрысый со слезами на глазах. Он расплакался. – Больше никаких акций, все, я запрещаю!

Я брыкалась, сопротивлялась, но меня здорово отшлепали.

Но тут передачу из МУРа перебили. В динамик ворвался напряженный высокий голос:

- Тревога! Тревога! Тревога! Передаем важное сообщение! Объявлена полная тревога! Только что получено сообщение, что в результате террористического взрыва двойного состава цистерн с горючими материалами длиной сто двадцать вагонов, сдетонировавших склады, погибло около полумиллиона преследователей...

Водитель резко выключил радио.

- Ты хоть понимаешь, что ты наделала? – устало проговорил белобрысый, отпуская меня.

- Я что, должна была стоять там и ждать, пока меня убьют?! – чуть не со слезами обижено вскрикнула я. – Их было куда больше, чем на стадионе Спартак, а у меня даже оружия, даже патрона не было!!! И среди них не было даже ни одного солдата, чтоб спасти меня, как на памятнике! Если б этот болван не положил автомат на постамент, когда залазил на него, я б даже не знаю, что они со мной бы сделали!!! – вскрикивала я.

Я не выдержала и просто зарыдала.

- Успокойся... – ласково сказал белобрысый, снова обнимая меня.

- Элементарная самооборона... – всхлипнула я.

Они посмотрели на алое яркое небо, украдкой хихикнули, но придержали языки. Потому что белобрысый пригрозил им.

- А платье мое цело? – всхлипнув, спросила я, глядя на чемоданы.

- Кожу сверху опалило... – сказал Смерч, сопровождавший Олю в магазин. – Но так только красивее... Они тебя и спасли до того, как траншею начисто завалило пьедесталом, точно крышкой... Но внутренности чемоданов целы – там пуленепробиваемый каркас из негорючего сплава... Что же еще можно ждать от чемодана стоимостью более пяти тысяч долларов?!

- Сколько? – рука у меня дрогнула.

- Не мог же я, покупая лучшие платья, купить Оле дешевые чемоданы! – в сердцах сказал Смерч. – Это называется маленькие сверхлегкие сейфы, как говорил продавец, в которых ни пожар, ни наводнение, ни выстрел не повредит наряды...

Мне стало дурно. За всю жизнь до позавчерашнего дня я заработала меньше, чем стоил этот чемодан. Интересно, сколько все-таки я дала несчастному учителю. Вот он то удивился, если там почти не осталось денег...

Я нервно вздохнула.

- Я ничего не должна? – через дрожь выговорила я ему.

Белобрысый уже вскрыл чемодан и осторожно перекладывал гранатовые драгоценности в футляр. Снимая их с испачканного платья.

Я с тоской смотрела на уплывающие драгоценности. Но сдержалась. В конце концов, эта бабка была его родственницей.

- Это принадлежит Семье... – тихо сказал он. – И Юля, и мама тоже имеют право на них...

Я удивленно поглядела на него. Он только крякнул.

- А что с Олей? – сдавленно спросила я, не желая услышать ответ, и впервые поняв, что ее здесь нет.

- Она жива... – быстро ответил Смерч. – Здание обрушилось, но ресторан имеет переход под землей в подземный гараж с другой стороны проспекта, и он уцелел. Мы вышли...

Я пожала плечами.

- Я думала завалить вас в подвале. Посидели б недельку, зато до вас бы не добрались... А еды там вдоволь!

Я б не сказала, что моя забота пришлась им по душе.

- Оля и Саня вылетели в Европу... Оле нельзя было оставаться тут, ибо после сегодняшнего за ней стали бы охотиться как за твоей подругой, а Саня отлично охранит и спрячет ее заграницей... Я оставил им нерастраченный остаток твоей суммы... Оля так ревела и не хотела уезжать, не зная, жива ли ты, что я подумал, что это утешит ее... Они нашли отличную возможность выехать легально...

Я облегченно кивнула, вспомнив, что ведущий модельер предложил Оле работу. После того, как она была единственной на показе его лучших работ. Человек умеет быть благодарным.

- А что за новейшее оружие ты применила? – осторожно спросил белобрысый.

Я с улыбкой молча вытащила из чемодана Юлин телефончик, все еще остающийся у меня, после того как телефон белобрысого я израсходовала.

Они все побледнели.

- Самонаводящийся! – радостно сказала я.

- Немедленно выбрось эту гадость! – дернулся белобрысый. – Разве ты не получила одностороннее сообщение генерала в режиме пейджера, что на них наводят ракеты!

- Он такой противный, ваш генерал! – вместо ответа сказала я. – Отобрал телефон, ругался, плевался, обозвал дурой, чуть по голове не дал, а я только спросить пароль хотела у Ивана...

Они как-то странно поглядели на меня.

- Он какой-то сумасшедший! – убежденно сказала я. – Поехал искать голубую!

У них лица вытянулись.

- Я как раз запарковала свою синюю малолитражку и пересела в свой джип, который Иван по глупости загнал в эту дурацкую часть...

- Там не воруют... – вмешался Смерч.

- ...Как он вышел и накинулся на них. Найдите, говорит, мне голубую! А потом увидел, что я достала телефончик, и пытаюсь дозвониться до Ивана, и так обругал меня, так обругал... Как вы можете с ним работать! – я обижено засопела, вспомнив.

Они как-то странно смотрели на меня.

- Не хотел бы я быть тем, кто скажет генералу, кто с ним беседовал... – ошарашено сказал Санек, боец со шрамом.

- Не хотел бы я быть генералом, когда он поймет, с кем он беседовал, – огрызнулся белобрысый.

- И что ты сделала? – меланхолично спросил Смерч.

- Ничего... – непонимающе протянула я. – Он сел в машину и поехал, а мы с учителем поехали за ним. Мне то ведь и надо было только сменить машины... Свою, синюю, я оставила там, взяла джип. Потом, проехав за ним сквозь посты в городе, я поехала по своим делам, а он по своим. Да, я еще помахала ему рукой! – вспомнила я, что сделала.

Они все теперь не смотрели на меня.

- Переодень костюм... – сказал белобрысый, отвернувшись. – А то мои бойцы не могут понять, как ты выжила в таком жаре... Думают какую-то мистику...

Я поглядела на полностью оплавленный в разрыве костюм и вздохнула. А потом стала отдирать его от “бронекостюма”...

Они с удивлением смотрели, как я содрала остатки лыжного костюма, оставшись словно в легком спортивном костюме. Ибо то, что я называла “бронежилет”, имело и брюки, и было, по сути, “бронекомбинезоном”. Потому то я и выбрала лыжный костюм...

- Ничего себе! – ахнули бойцы.

- Ты хоть знаешь, что это такое? – мрачно спросил меня белобрысый.

- Боец группы Ивана сказал, что это новый бронежилет! – легкомысленно ответила я, крутясь перед мигом закрепленным зеркальцем в салоне рафика. – Стоит сто тысяч долларов...