Александр Котов - В шутку и всерьез

– Нет, ход очень интересен! – не унимались шахматисты, и мне не удалось их переубедить.

Напрасно я показывал на соседнюю партию, где действительно шел острый бой: верные сторонники Таля признавали истинно комбинационными только ходы своего любимца.

Виктор Корчной – виновник переполохов в турнирных залах всего земного шара. Его обожают настоящие шахматные ценители, за ходами его следят, планы стараются понять. Корчной уводит за собой зрителя в загадочный мир шахмат, поднимает до своего уровня понимания стратегических и тактических законов.

Вот он сидит на сцене, собранный, сосредоточенный, напоминающий своей худой, жилистой фигурой скульптуру Франсуа Вольтера. Ноги судорожно скрещены, локти с силой уперлись в крышку столика. Сам весь подался вперед, глаза пытливо выискивают на доске самые скрытые возможности. И полная неподвижность. В такой позе забывшего про весь мир исследователя Виктор может сидеть часами.

И зритель по какому-то неизвестному закону взаимодействия начинает лучше разбираться в тонкостях позиции, разгадывает замыслы гроссмейстера, вместе с ним переживает и радости и огорчения,

В 1962 году в Ереване происходил тридцатый юбилейный чемпионат страны. Борьба за золотую медаль свелась по существу к единоборству Виктора Корчного и Михаила Таля. Все решала партия между ними где-то в конце турнира. По сей день помнят эту схватку и участники чемпионата и ереванские любители!

Большой зал Ереванской филармонии был в тот вечер переполнен. Зрители не скрывали своей приверженности к Талю, совсем еще молодому экс-чемпиону мира, только что поразившему мир своими феноменальными жертвами. Мало кто в тот вечер желал победы ленинградцу, ему еще предстояло завоевать симпатии армянских шахматистов.

И вот грянул бой. Староиндийская защита привела, как всегда, к острейшей позиции, где любой ход имел значение, где малейшая неточность стоила золотой медали. Зрители аплодисментами встречали всякий выпад Таля и молча, критически следили за передвижением фигур Корчного.

Не просто играть в зале, где тебя не поддерживают. Прославленный советский пианист Эмиль Гилельс рассказал мне историю, случившуюся с ним в одной из западных стран. Однажды ему нужно было выступать в сопровождении местного оркестра. Во время дневной репетиции фортепьянного концерта дирижер никак не захотел следовать темпу, предложенному Гилельсом, и упорно навязывал ему свое понимание музыки.

Вечером, уже на концерте, Гилельс заметно уходил вперед от настойчиво медлившего дирижера. Зрители, переполнившие зал, непонимающе поглядывали то на исполнителя, то друг на друга. Так прошла первая часть концерта, вторая. В заключительной части дирижер… увлекся исполнением Гилельса! Финал концерта оркестр исполнил в строжайшем единении с солистом, и оригинальная трактовка вызвала бурю восторгов. По окончании концерта дирижер поцеловал руку Гилельса в знак признания своей вины и восхищения мастерством советского музыканта.

Нечто вроде этого произошло и в партии Корчной – Таль. Ереванцы постепенно подпали под чарующую власть замыслов Корчного. Партия была отложена и доигрывалась на следующий день. Вновь публика устремилась в филармонию, чтобы посмотреть вторую серию этой "староиндийской гробницы", как прозвали захватывающую партию любители. Но теперь симпатии зрителей были уже скорее на стороне Корчного. Когда я сильном цейтноте Виктор провел восхитительную комбинацию с жертвами, зал устроил ему овацию. А сам Таль поздравил коллегу с красивой и заслуженной победой.

В активе Виктора Корчного три золотые медали чемпиона СССР, первые призы в крупнейших международных турнирах. Но самое главное – он автор глубоко содержательных партий, которые с увлечением разбираются любителями шахмат во всех уголках мира.

Как мы уже видели, у Корчного редкий и своеобразный шахматный почерк. Сначала противник берется "на себя", затем он всеми способами "стаскивается вниз" и подвергается стремительной контратаке. Охотников следовать этому методу раз, два – и обчелся!

"Оборона считается неблагодарным делом", – правильно отмечает сам Корчной. И очень трудным, добавим мы, пожалуй, самым трудным из всего, с чем сталкивается шахматист во время состязаний.

Действительно, наступающий – хозяин положения, он в той или ;иной мере определяет и время атаки и ее направление. Ведущий оборону лишь реагирует на выпады и должен быть вдвойне бдителен, чтобы уловить самую скрытую перестройку неприятельских сил. Большого напряжения требует это от шахматиста, вот почему предельно сконцентрирован во время игры Виктор Корчной. Так же собранно играл его великий предшественник – Эммануил Ласкер.

В наши дни следовать методу Ласкера – Корчного стало крайне опасно. Современные гроссмейстеры ведут атаку не зарываясь, а если что-нибудь и жертвуют, то наверняка. Можно взять противника "на себя", и… он не слезет, пока не припечатает тебя к ковру обеими лопатками!

Тем большего восхищения достоин храбрец, избравший своим оружием защиту!

– Мастера защиты, – говорит Корчной, – внесли не меньшую лепту в историю шахмат, чем шахматисты атакующего стиля.

И сам он подтверждает эту истину всем своим творчеством, глубокими, особыми по колориту шахматными партиями.

– Спасибо, братец! Поздравляю с победой.

– Благодарю, братец!

Партнеры пожали руки, пристально посмотрели друг на друга. Как различно было выражение глаз у этих схожих лицом родственников! Во взоре старшего брата – злость и ирония, у младшего – смущение, растерянность. Было от чего растеряться в такой неожиданной ситуации!

Старший брат отлично провел весь турнир: первое место и высший приз, казалось, были ему обеспечены. Оставалось только сносно сыграть последнюю партию. Ничья обеспечивала ему дележ первого и второго мест. Но конкуренты презрительно улыбались: какая может быть ничья! Ведь играет-то он против родного брата, а тот занимает «прочное» последнее место. Да­же очко в партии с лидером не может ни на йоту улучшить его турнирного положения. Зачем же ему бороться, зачем подставлять ножку любимому родственнику?

Так рассуждали конкуренты, а может быть, подобные мысли возникали и у лидера, только получилось совсем наоборот. Меньшой брат очертя голову бросился в атаку на позицию старшего. Пешки упрямо лезли через всю доску на штурм королевского лагеря, фигуры не жалели жизней ради общего дела. Так атакуют обычно противника ненавистного, а разве таковым он был для юноши? Разгоряченный повелитель белой шахматной армии просто забыл, против кого он играет, и совсем не замечал испуганного лица брата.