Виктор Тихомиров - ЧАПАЕВ — ЧАПАЕВ

— Как думаешь, Тимофей Кондратич, зачем им такой домина? — удивлялся Степка на ходу, сшибая прутом голубые репейники, — ведь сразу видно всем, что буржуи и жулики. Значит, рано или поздно посадят. Читал про майора Пронина?

— Деревянный вопрос, Козьма Фомич. Шесть раз! Я всю «Библиотеку военных приключений» перечел у соседа.

— Мы с тобой, Тимофей Кондратич, лучше б в шалаше жили, на берегу реки. Верно? Надо только удочки и ружье. А если война, то сразу партизанский отряд можно собрать из подходящих ребят, эшелоны пускать под откос. Я комиссаром согласен, а ты — командиром… или наоборот.

— А зимой? — уточнил Колька.

— Землянку можно вырыть, в три наката, как на фронте. С лета заготовить запасов, сухарей насушить.

— Войны, может, не будет, а летом, уважаемый Козьма Фомич, можно зато плот построить и поплыть куда-нибудь по течению, — поддержал мечту друг, — девчонок можно позвать…

— Ага, как Том Сойер и Гек Финн, — радостно согласился Степка, — но только без девчонок. Они ж воды боятся, вопить начнут, — пояснил он, забираясь пока в палатку и застегивая получше вход от комаров.

— Слушай, — поделился Колька, видя, как чешется товарищ после укусов, — я комаров на себе не бью. Надо перетерпеть, пусть жрут сколько хотят. Считай до тысячи и терпи. Так раза три стерпишь, а после уж не замечаешь их. Или они кусать перестают, — указал он на присевшего на руку комара, который все не решался воткнуть свое мелкое жало, да так и не решился, а посучив лапками, снялся с места и полетел зигзагом в сторону Козьмы Фомича, то есть Степки.

…

Между тем, на даче происходили события, мягко говоря, необычные. Как только Соня, в сопровождение Дяди, переступила порог дома, так и направлена была прямиком в подвал. Помещение было с низким потолком, но просторно, напоминало одной половиной химическую лабораторию, другой — нечто вроде хлева, поскольку в углу навалено было соломы. У одной из стен громоздилось старинное зеркало, с неровной грязноватой поверхностью, содержавшей по углам заметные утраты. Видимо, его пожалели выбросить из-за красивой рамы.

Что-то громыхнуло, будто лист меди сбросили с грузовика, и из темноты навстречу девушке величественно выступила немыслимой красоты дама. Нервно отбросив со лба темно рыжие локоны, она вонзила в бедную Соню огненный взор.

Дама была именно такова, какой всю жизнь мечтала быть сама Соня. У нее имелось все, чего не доставало юной ученице швеи. Казалось, внешность красавицы не находилась на одном месте, а пребывала в динамическом состоянии пульсации перед свирепой атакой.

Сразу вслед за впечатляющим лицом, окруженным огненной гривой волос, в бой рвался бронетанковый корпус груди, в то время, как руки, с длинными шевелящимися пальцами, приготовились обойти с флангов. Талия, равно как и белая шея, могли бы показаться слабыми звеньями всего строя, но при малейшем движении они превращались в туловища змей, способных вытянуться до нужной длины, чтобы обвить и стиснуть жертву смертельным объятьем. Стройность высоких ног тоже не подлежала сомнению. При ходьбе они ступали ровно, рисуя одни только прямые линии, и заворачивали направление хода, строго под прямым углом.

При виде такого совершенства, Соня ощутила себя исчезающе ничтожным созданием, но мельком успела вообразить, какой успех ожидал бы ее повсюду, случись ей обрести подобную наружность.

— Покажи руки! — скомандовала женщина ледяным тоном, но громовым голосом.

Команда была знакома Соне с малолетства, с детского сада, школы и пионерлагеря, как впрочем, была она знакома и любому советскому человеку. Руки по многу раз предъявлялись на предмет проверки их чистоты и опрятности в борьбе за повсеместную гигиену.

Так что, Соня послушно и незамедлительно протянула руки навстречу женщине, повернув их ладонями вверх. Тотчас на них защелкнулись наручники. Это, конечно, Дядя словчил, подкрался из-за спины.

Девушка изумленно ахнула, попыталась сразу освободиться. Не тут-то было. Приспособление только туже стянуло запястья. Никогда, никогда не приходилось Соне бывать в наручниках, и она совершенно не рассчитывала когда-либо в них оказаться. Девушка бросилась было к выходу, пытаясь все же высвободить руки, но Дядя, несколько было отскочивший назад, преградил ей путь и силой усадил пленницу на табурет. Затем этот субъект принялся молча и суетливо привязывать Соню к сиденью еще и бельевой веревкой, пресекая каждую попытку сопротивления и напутав множество лишних уродливых узлов и петель.

— В чем дело?! Что вам надо?! Где я?! — вскрикивала та, отчасти обессиленная сверлящим взглядом красавицы. — Отпустите меня! — воскликнула Соня жалобно еще раз и некоторое время билась молча, как рыба в своих путах.

Когда путы ослабевали, Дядя подскакивал и молча затягивал их потуже. В присутствие Раисы Поликарповны, он всегда почти полностью терял дар речи, находясь, будто под гипнозом ее зеленых глаз, но все понимал и двигался тихо, как змей. И, наоборот, без ее присмотра, делался порой говорлив и шумен до чрезвычайности.

Следуя командному жесту красавицы, Дядя поднял пленницу на руки вместе с табуретом и перенес в середину помещения.

Раиса принялась почти бегом нарезать круги вокруг табурета с девушкой, не отрывая от нее испепеляющего взора.

— Посиди, подумай пока, — зловеще обронила она, производя тщательный, детальный осмотр пленницы. Осмотр не показал ничего. Правда, явных недостатков у девушки тоже не обнаружилось. Ноги вроде не кривы, лицо симметрично и даже волосы рыжеватого оттенка, но не как у Раисы, а не в пример жиже. Грудь же, точно, не стоила никакого разговора.

— Ну и что он в тебе, интересно, нашел? — зло и отчасти горестно воскликнула Рая, — что может быть в бледной поганке такого особенно интересного?!

Соня, помимо того что совершенно не имела ничего возразить, не вдруг и сообразила, что происшедшее касается кумира ее, Семена Ворона.

— Видимо, это его женщина, может быть, бывшая жена, — догадалась девушка, принимая решение быть максимально смиренной и все снести, что будет.

Распалившись и боясь повести себя как-нибудь особенно глупо и опрометчиво, что уж и случалось с ней не однажды, Раиса выскочила на двор — глотнуть свежего воздуха. Но там она немедленно получила упавшим с дверного косяка ведром по лбу, отчего наоборот утратила способность к самоконтролю.

Зафутболив невинным предметом обихода по кустам и плюнув в сторону безмолвно сидящего на цепи Полкана, она вернулась к допросу. Потирая ушибленное место, Рая прогнала на улицу Дядю, затем встала напротив девушки, уперла руки в бока и крикнула что было мочи:

— Вы только посмотрите на нее! Что он в тебе нашел, я спрашиваю?! Отвечай быстро!