Елена Кутинова - Коловращение

— Да вы что? — всполошился Сенька, — Если то целый век гномятине не под силу, могу ли я — людина-обыкновенщик ту завихрень выпутать. Тем боле я раньше и сам развендчик был.

— Вот то и оно — подскочили гномы, — ярость ихняя тебе распонятна и сердце что нибудь да подшепчет.

Делать нечего, пошёл Сенька-Джон в замок белокаменный, где у него резиденция спальная измещалась, и стал в дорогу збираться.

Арун вещами его полезными обзаботил: «Вот тебе, Сенька, куль с грибами сушёными. Как встребнется помощь бескомпромиссная — съешь — и прибудет к тебе дух удружливый. Вот словарь волшебный энциклопедный — кажный вопрос в нём ответами отражается. А вот и слово моё путеводное: иди и во всём по велению сердца действуй».

И отправился Сенька-Джон по лесным пешкострадам топать. Идёт-бредёт, а навстречу ему избушка на птичьих лапах шествует. Встал Сенька, будто в Мать Сыру землю вкопанный, и она рядом остановилась. Присел на муравку, открыл словарь ветхомудрый да на букву «и» сообщень выучил: «Избушка на курьих ногах — то жилище Ягини. Она же Буря-Яга, Ясуня Святогоровна, Ася Звездинка, Золотая Матерь Дива Дыевна, Домна и богиня Сида — в разных перерождениях. Некогда в пышной младости была она девой красавицей — царевной-лебедь Азовушкой. Имелся у ней супруг возлюбленный — бог великомудрый Велес. А как отправили чёрные боги Вий да Дый мужона в царство посмертное — скурвилась с горя, и прозвали её Бурей-Ягою Золотой Ногою за вредность, в страданиях приобретённую».

Зажалел Сенька Ягиню и решил хорошь для неё сделать. Вскочился в избу, а там грязынь-паутинь воняется. Обмёл полы, пыль вытер, затопил печь и обед сделал из запасов в той избе найденных. Картошки фри сжарил, чисбургеры творожные сляпал, а в конец пепси-колы накипяточил. Тут стемнело синее небо и дубравы переклонились. В огненной ступе Яга влетела и принюхавшись завопила:

— Кто здесь духом человеческим воздух испортил?

— Прошу к столу, бабушка, меню макдональдсовое отведать — завежливелся Сенька.

— Ишь ты, обдивилась Ягиня. Кто ты таков будешь и зачем пыль вековую за порог выбросил?

— Я Сенька-Джон из Вашингтон-града, ученик Аруна Синегорыча. Иду речку Машу спасать, гномами посланный. А тебе схотелось приятность доставить, небось устала с дороги, Ягушка?

— Да ну тебя! Коль невкусным обед покажется, я тебя заместо него съем, а пондравится, опосля и поговорим. Испугался Джон, а вдруг Ягиня картошку фри не любит? Но упомнил наставы Синегорыча, что все во вращении обратно бахнется, и стал хорошие мысли думать. Нажевалась Яга стряпни Сенькиной, запила пепси-колой, отрыгнула кислятным привкусом и сказала: «Не буду тебя сегодня есть. Разжижил ты сердце старушечье, помогу тебе, так и быть. Речку Машу твою любовь выспасет. Любовь, она всякой бурдни превыше. За двенадцать отсель вёрст особняк средь поляны высится. В нём бывут две сиротки-красавицы и тоскуют по душам сродственным. Пошкреби ты к ним, да скажи как есть. Эти воины неуёмные женихами для них по звёздам передназначены. Как завидятся, сразу же и вамурятся с первовзглядья. Тут и придёт конец враждухе смертоопасной».

Услышал то Сенька-Джон и вон из избушки шмыгнулся.

— А ну постой! — вскричала Ягиня — рецепт-то обеда оставь, я с роду такой экзотии не кушала.

Сказал Сенька рецепт, да только его и видели. Пришёл к поляне, где стоял особняк девический, и аккуратно в ворота стукнул. Открыли ему близняшки с причёсками кучерявыми, всякому человеку радые. Согрели гостя чайком брусничным, ан за ним идти не сподобились: «Не пойдём с тобой, странник Сенька-Джон, вдруг женихи нам твои не пондравятся, а то ещё с горячки головы поотрубят. Ложись спать, назавтра куда тебе надо двинешь, а мы дома себе останемся». Лежит Сенька на кровати дубовой, на перине пуховой и думает, как незадачество разрешить. И тут про грибы волховницкие вспомнил. Прожевал горстку и стал невесть чего ждать. Заблестела тут комната светом неоновым и пришёл к нему Микки-Маус. Сенька аж передрог с непривычки. Ностальгия проклятая сердце его узанозила, ведь с дитинства мыша того в телевизоре видел и портреты его на шкапчик клеил.

«Домой вернуться — расплюнутая проблемма, — услышал его мысления Микки, — проси у Аруни учёбу продолжить в Мексике. А девкам твоим несговорчивым я во сне женихажичей покажу, они поперёд тебя в дорогу бежать станут».

И стёрся с глаз Микки снотворное чудо делать. Наутро сестрицы Сеньку в дорожных одеждах ждали. Нагрузили его чемоданами с барахлятиной и, как сказал Микки, поперёд него вырвались. Шли они лесами мохатыми, долами волохатыми, и явились на место бранное. Завидели драчуны-военники близняшек, звёздами им назначенных, да и разомлели. Вамурились по самые пятки и враз про вражду многовременную забыли. Съединились души влюблённых на небесах, а на земле всё одразу и переладилось. Речулька Маша сразу очистилась, аж по берегу ландыш заколосился. А младожёны стали себе жить-поживать, детей делать, да в гости друг к другу хаживать. Расцвели, раскраснились Буряк и Калиновка, ещё закраше, чем в старине сделались. А Сенька-Джон к синегорью себе вернулся. Встретили гномы его с ликованием, и давай хохотыкая балагурить:

— Благо тебе и слава, Сенька-Джон, ученик аруновый. Справился ты с заданием, победил ненавищество человечье междуполой любовью.

— А где награда, которой вы опосля победы грозились? — взъехидствовал Сенька.

— А наградой тебе опыт в борьбе той достигнутый будет. Не пропадёшь ты с таким богатством. Кто злопли добром одолеть скумекал, навсегда природный закон прочувствовал. А раз жить по закону тому станет, не страшны ему никакие штуки. До верхотуры гномы его забесплатно подняли. Встретил Сеньку Арун Синегорович и созвал в магический кабинет.

— Хороший ты аттестат в моём колендже за первый семестр сделал, а станешь ли во второй ходить — за тобой выбор. У кажной твари своёйное призначение, и мешать тому — грех тяжкий. Настало тебе сердце выслушать, и по той трассе отправиться, что оно тебе скажет.

— Я домой хочу, — взвякнул Сенька-Джон, — благодарствую за науку и за питание, но скучается по Америке. В Мексике индейцы, такие, как ты, есть, Дон-Хуанами их у нас кличут. Я учёбу от них продолжу.

— Ну и лад, — присогласился Синегорович. — Я про тебя по астральной почте в Мексику отпишу. Закон Прави для всякой страны единый.

Приехал домой Сенька. Родичи его, как с того света, встретили, ведь в газетах его без вести погибшим знали. В Пентагон он ходить не стал, хай себе умершим в списках числиться. Ведь и вправду развендчик John Import помер, а заместо него явился в душе его Сенька — писатель и религиевед. В Мексике Джон ученье своё закончил, а как на каникулы домой ехал, с красулей Трэйси перезнакомился. То любовь была с первовзглядья. И стали они жизнь проживать и в Руссею по отпускам наведываться.