Лана Капризная - Чистый, неразбодяженный гламур

Тишина стала ощущаемой. Все сосредоточенно разглядывали полировку стола, лишь Тамара, ответственный секретарь, высоко приподняла подведенные брови и изогнула губы в усмешке. В редакцию она попала благодаря внешности и имени грузинской царицы, при этом была чистокровной хохлушкой. Но свой пост занимает исключительно за счет профессионализма. Впрочем, ее специализация исключает участие в скачках на гран-при, поэтому она держится в стороне «от интриг этих чернушек» (прямая цитата), зато многое видит, включая мое противоборство с Лейлой. Тамаре повод для сегодняшней нежданной-негаданной встречи объяснять было не надо. Интересно было только, каким способом я окуну Лейлу в грязь. Терпение, дорогая, ты все узнаешь.

— Господа, нас здесь семь человек. В редакции работают еще восемь, не считая секретаря и моего ассистента. В рекламном отделе — шестеро. В пиаре — трое. У Магнуса Харальдовича отдельный штат. Этажом ниже сидят еще две редакции. Есть еще охрана, водители, внештатные корреспонденты. И у всех есть дни рождения. И почти каждый их празднует.

Я обвела взглядом собрание. Дальнейшее даже эти похмельные мозги могли предугадать, поэтому уже вжали головы в плечи:

— И если мы после каждого дня рождения будем появляться на рабочем месте к обеду или вообще не появляться, то небольшие арифметические вычисления позволяют предположить, что редакция практически никогда не будет готова к работе. Магнусу Харальдовичу нужно закрывать лавочку, иначе он разорится.

Я еще раз обвела взглядом присутствующих. Ну что же, не сказать, чтобы им было стыдно. Зато почти все помянули недобрым словом эту сучонку Лейлу — за то, что она утроила свой юбилейный дебош посреди недели, цаца какая, а не дотерпела, как все приличные люди, до пятницы. И вот теперь она шляется неизвестно где, а им за ее разносолы отдуваться.

Дав коллегам время на бичевание отсутствующих, я, наконец, перешла к делу:

— Наше неожиданное совещание связано с тем, что Магнус Харальдович пригласил меня на встречу. Вопросы мы будем обсуждать самые разные, но не удивлюсь, что нашего издателя интересует, какие у нас планы на текущий номер.

Все подтянулись. И приготовились выложить козыри на стол. Ага, щаз!

— В принципе, такие специфические вещи, как мода и количество флаконов духов на полосах, Магнуса Харальдовича вряд ли заинтересуют. Зато герои, новости и сплетни — наверняка. Люди, которые украшают журнал, ассоциируются с нашим уважаемым издателем, как он не раз говорил. И тут, господа, мы ничем не можем порадовать Магнуса Халальдовича, увы! Из номера в номер у нас одни и те же лица. Лица, которые уже оскомину набили. Да и особой красотой и свежестью они не отличаются.

Все снова затаились, но на это раз это была заинтригованная тишина. Теперь не только до Тамары дошло, в кого я нацелилась этим совещанием и этими словами, в частности. Дело в том, что Лейла, конечно, любит моду и разные косметические баночки, но больше всего в нашем журнале ей нравится светская хроника. О, она готова часами обсуждать с редактором отдела светской жизни и его верным Санчо Пансой, фотографом, где что было, как прошло, кто был, в чем, с кем, и куда все поехали потом. Разумеется, дело доходило до настойчивых рекомендаций, куда направить нашу светскую бригаду и кого именно запечатлеть для вечности. Лейла даже хотела протащить на должность светского редактора своего знакомца и соплеменника, но тут я встала, как герои Сталинграда. Нет, нет и нет! Я, конечно, не расистка, но мы живем в Москве, и некоторое количество белокурых славянских лиц в светской хронике должно присутствовать, верно?

Но Лейла не успокоилась и разными способами стала протаскивать на светские страницы своих кузин, жен братьев, подружек, однокурсниц, и так до бесконечности. В принципе, публика это обеспеченная и вхожая на разные мероприятия, так что она имеет право присутствовать в светской хронике. Что не помешало мне за закрытыми дверьми побеседовать с редактором и фотографом, и пригрозить: если они хотят работать со мной и вообще работать в этом городе, то баланс блондинов и брюнетов должен быть фифти-фифти. Мне все равно, как они этого будут добиваться. «Причем чеченки, обесцвеченные в Aldo Coppola, за блондинок не считаются. Я все сказала».

Параллельно Лейла стала накладывать свою лапку на разные интервью, комментарии и фотосессии, где также требуется присутствие светских лиц. И туда тоже затесались ее подружки и родственницы. Периодически я волевым решением приказывала переделать рубрики, грозно спрашивая: «Кто все эти люди?!». Лейла вякала что-то в ответ, но я ей напоминала, что мы делаем журнал для читателей, а не для узкого круга Садового кольца и примкнувшего к ним Рублево-Успенского направления. Тут крыть ей было нечем, увы. Продажи нашего журнала не покрывают расходов, а живем мы, как и вся глянцевая пресса, на деньги от рекламы. Но Мобильный Гнус жаждет громкой славы. И популярность в среде клубных тусовщиков и шопоголичек его не удовлетворяет.

Но последние пару месяцев я ничего не предпринимала, и журнал стал несколько однообразен визуально, даже рекламный отдел заволновался. А наш корректор Анна Сергеевна во время последнего дедлайна пожаловалась бильд-редактору, что путает полосы, поскольку не может отличить одно лицо от другого. Плюс, я еще спустила вожжи с модой и красотой, и Лейла засунула туда все ею страстно любимые модели «вырвиглаз» от Cavalli, Versace, Galliano, а заодно — голубые тени, перламутровый автозагар и малиновый блеск для губ. А золотых украшений столько, что любой гарем обзавидуется! Иными словами, я наглядно продемонстрировала всем желающим, как будет выглядеть наше лицензионное издание знаменитого американского аналога, когда он попадет в руки нефтяной наследницы. Впрочем, до некоторых это не дошло. Карина, сама большая любительница голубых теней и блесток, снова подала голос:

— Круг модных людей ограничен, и неудивительно, что они повторяются.

Ну что, сучонка, сама напросилась, заметьте!..

— Модных? Кого вы называете модными, моя дорогая? Вот эту дочь диктатора одной из среднеазиатских республик? Да она в Versace выглядит, как шлюха из «GQ-бара»!

— Зато это подразумевает дружбу народов, — подал голос наш арт-директор Игорек, мнящий себя великим художником, но, по правде, тянущий лишь на иллюстратора детской классики. Но иронии в его голосе было хоть отбавляй: именно он мучался, выбирая из непотребной фотосессии диктаторской дочери самые приличные снимки для публикации.

Ах ты, мой пупсик! Я ласково я ему улыбнулась: как же ты удачно влез. И одобрительно кивнула:

— Дружит эта дочь степей с размахом, что и говорить. В следующем номере Vogue тоже выйдет ее пространное интервью и фотосессия.