Владимир Марченко - Этапы большого пути. Сатира без юмора

Почти весь коллектив пришёл. Даже те сотрудники, что были в отпусках или здорово болели в постелях лёжа. Некоторых работников я давно не видел, так как они были в командировках. Даже не догадывался, что всё ещё вместе работаем, тащим в народ новое и важное. У нас так. Где-то тащат не в народ, а у нас в отделе — всё до граммочка, до последнего кусочка — нашему народу отдаём. Такая вот работа у нас. Большинство не раздевались. Чего раздеваться, если скоро весна обязана придти. Пока она ещё на горизонте, можно руки отморозить. Кое-кто знал о мероприятии, так снял с себя половину верхней одежды, приведя себя в комнатный вид. Долго спорили. Не хотели допускать, кто мало проработал, у кого профсоюзные незаплачены полностью. Шумим. Кто-то от стеснения голову опустил, кто уши трёт, чтобы понять что будет. Но тут пришла наша руководительница и сказала здраво и веско, мол, надо разобраться, какого пола ты есть.

— У кого сегодня женский пол, тот должен остаться. — Прояснила она.

— А нам — уходить? — спросил кто-то басом из-под шали.

— Виктор Пахомыч, вы мужского пола, для вас это будет попозже, а женщинам оставаться надо.

— А мне? — пискнуло что-то из-за груды рулонов старых стенгазет.

— Ты кто? — удивилась руководительница.

— Мы — девушки, — отозвалась, гревшаяся на батарее Оля из библиотеки.

— Будь с нами, — разрешила Аглая Сидоровна Пёрышкина, провожая мужа к двери.

— Интересно. Нам когда? — поинтересовался водитель.

— Чего мы тут мёрзнем даром? — усмехнулся старый музыкант и танцор Папироскин, и всё мужское поголовье столкнулось в дверях. Кроме меня. Я выбрался из пробки. Стал ходить туда и сюда между столов. Заглядывал в коробки, будто что-то не могу найти. Поэтому на меня никто не обратил никакого пристального внимания. Посматривали искоса, но без недоумения. По лицам понял, что я не буду, и мне ничего не обломится. Но чего? Хотелось узнать. Ничего не могу понять, но интересно. Ещё час поспорили, а к консенсусу не могут придти. У каждой женщины свой плюрализм. Понятно? Жду. Что-то произойдет. Но что? Никто не знает, но им тоже никто не сказал, а поэтому шум и неразбериха. У кого я спрашивал, так те отмахнулись, словно от малонормального, и как-то грустно и озабоченно сказали: «Отвяжитесь, без вас лихотит». Не могу понять отчего все стали задумчивы и лицами погрустнели. Поэтому не стал докучать женской половине отдела, которая осталась, хотя и стыдилась чего-то, будто в чём-то виноваты вдруг стали.

— Внимание, внимание, — начала профсоюзная лидерша Лида, сверяя список и выкликая женщин к банке. Вот первая пошла Любовь Петровна — наш бухгалтер и душевный человек. Она попыталась сунуть руку в банку, которая стояла в чьей-то сумке. Рука не лезла. Банка оказалась не по руке. Народ обиженно зароптал. Руководительница успокоила жестом собравшихся.

— Дёргайте, — сказала она. Бухгалтер оторопела.

— За чего дёргать. Куда дёргать. Мне нужно квартальный сверять.

— Тяните, тяните.

Тянуть оказалось нечего. Наступила нехорошая тишина. Лида профсоюзная пояснила:

— На наш коллектив дали пару сапог. Этот в честь восьмого марта. Презент. Вы должны выдернуть свой счастливый номер, а рука у каждого своя, значит, и обижаться не на кого. Тут наш бухгалтер перевернула банку и добыла скрученную в трубочку бумажку. Не разворачивая, пошла к стеллажам, где светлее и просторнее. Женщины дёргали пару сапог, женщин было двадцать пять человек, не считая, пенсионерки бабы Насти, которая как-то узнала о сапожной лотерее и тоже решила поучаствовать, так как исправно платила профсоюзные взносы. У кого была задолженность, те тут же получали марки и сдачу от Лидочки.

Сапоги оказались необыкновенными из заграничной фирмы, хотя и без особых украшений, но длинным острым, как пика каблуком. Это я потом рассмотрел, когда счастливая дергунья или дергуха прижимала к груди пальто сапог, так как за вторым нужно идти в наше потребительское общество и платить деньги. И вдруг на глаза победительницы новой игры навернулись огромные слезины. Женщина заплакала. Она вспомнила свой размер ноги. Тут бы каждая облилась слезами. Сапоги были сшиты не на сибирячек, а на тех, кто недавно был где-то, как бы в концлагере. Деваться некуда. Радуйся, женщина, ты победила, ты выдернула своё красивое счастье.

— Марийка подрастёт, — улыбнулась Анна Ивановна.

Я подумал, что подобные дёрганья будут каждую неделю. Решил, что в следующий раз будут нормальные женские размеры, а вскоре все работницы будут ходить на работу в приличных импортных сапожках, но так думал не только я. Женщины тоже видели миражи, представляя каждую ногу в приличной обуви. Профсоюзная Лида сказала, что это первый тур игры, а второй будет через год, а может быть и позже, если перестроится вся страна в нужном направлении.

Оказывается, возгласы: «Дёргай, товарищ!» звучали во многих других организациях. Дёргали на фермах, в сберкассе, в трикотажном цехе. Был вечер отдыха пенсионеров, где раздёргивали пачку мыла. Азарт — штука заразительная. Полагаю, за границей о нашей новой азартной игре не слышали пока. Обошли мы их, капиталистов. Может быть, сие развлечение получит скоро прописку и в Англии, во Франции, Германии. Обязательно нужно эту игру запатентовать. Вот тогда потечёт рекой к нам инвалюта. Тогда заработают собственные обувные фабрики, выпуская отличную продукцию наивысшего качества.

Вчера мне объяснили, что это и не игра, хотя и сам подумывал, что играть не особо хочется, а это распределение дефицитных вещей и товаров наипервейшего спроса. Вот тебе и «дёргай». Это ничего. В моём отделе я числюсь один. Что из того, что не игра, за то каков смысл старого слова. А некоторые у нас бурдят:

— Если это не игра, то почему нужно дёргать одни сапоги или одну шапку. Голов много, размеры разные, а предмет один. Издевалово…

В других коллективах этому новому аттракциону рады. Никто на работу не опаздывает, подскочила вверх производительность труда. Все с нетерпением ждут, когда чего-нибудь дозволят «дёрнуть». Возможно шнурки к тапочкам или футляр для зубочистки.

Говорят, что этим путём будут и зарплату выдавать на тех заводах и фабриках, где план товаров первой необходимости, не выполняется. Один оклад на двести человек, включая директора и прочих ИТР, станут раздёргивать.

1989

Недавно это было. Как раз паспорта меняли в стране. Деньги сразу сменили и не раз, а до паспортов очередь только недавно дошла. Стою в очереди с дочкой и слышу:

— Горе мне, горе. — Какая-то старушка верещит, выйдя из фотосалона с искажённым лицом. — Народ к ней. Она всё вопит:- Жизнь кончилась моя. Посмотрите люди, добрые, как изуродовали моё лицо. Буду жаловаться. Буду в международный суд писать…