Джозеф Хеллер - Уловка-22

— Ты уверен, что все это тебе не померещилось? — спросил он, немного замявшись.

— Померещилось? Ты же все время был со мной и только что сам отвез ее в Рим.

— А может, мне тоже померещилось. Почему она хочет тебя убить?

— Я ей никогда не нравился. То ли потому, что я перебил Нейтли нос, то ли потому, что, когда я сообщил ей о его гибели, ей не на ком было выместить свою злобу. Как ты думаешь, она вернется?

В этот вечер Йоссариан отправился в офицерский клуб и задержался там допоздна. Возвращаясь к себе, он злобно косил глазами по сторонам. Когда он подходил к своей палатке, в темноте у тропинки выросла чья-то фигура. Йоссариан упал в обморок. Очнувшись, он понял, что сидит на земле. Он ожидал удара ножом и почти радовался, что этот смертельный удар наконец принесет ему желанный покой. Но чьи-то дружеские руки помогли ему встать. Это был пилот из эскадрильи Данбэра.

— Как дела? — прошептал пилот.

— Прекрасно, — ответил Йоссариан.

— Я видел, как ты упал, и подумал, что с тобой что-то стряслось.

— Мне стало плохо.

— В нашей эскадрилье прошел слух, будто ты отказался летать на задания.

— Верно.

— А потом к нам заходили из штаба полка и сказали, что слухи неверны и что ты просто дурачишься.

— Вранье.

— Как ты думаешь, они отпустят тебя подобру-поздорову?

— Не знаю.

— Как ты думаешь, они не отдадут тебя под суд за дезертирство?

— Не знаю.

— Ну, будем надеяться, что они тебя отпустят, — сказал пилот из эскадрильи Данбэра, скрываясь в тени кустарника. — Держи меня в курсе дела.

Несколько секунд Йоссариан смотрел ему вслед, а затем двинулся дальше, в свою палатку.

— Тссс! — послышался шепот. Впереди, шагах в пяти, прятался за деревом Эпплби. — Как дела?

— Прекрасно, — сказал Йоссариан.

— Говорят, тебя собираются судить за дезертирство перед лицом неприятеля. Но по-моему, они на это не пойдут, поскольку они не могут быть уверены, что им удастся состряпать против тебя дело. Да и перед новым командованием выступать с таким делом невыгодно. Кроме того, ты ходишь в знаменитостях, поскольку дважды зашел на цель у Феррары, Сейчас ты, пожалуй, первый герой во всем полку, так что, по-моему, можешь быть спокоен: они блефуют, и только.

— Спасибо, Эпплби.

— Мне просто хотелось тебя предупредить. Поэтому-то я и заговорил с тобой.

— Я это ценю.

Эпплби застенчиво поковырял землю носком ботинка.

— Мне жаль, Йоссариан, что мы подрались тогда, в офицерском клубе.

— Ничего. Все в порядке.

— Но ведь не я затеял драку. Я уверен, не ударь Орр меня по лицу ракеткой — ничего бы не было. Зачем он это сделал?

— Потому что ты у него выигрывал.

— А разве неясно было, что я у него выиграю? И разве это повод для драки? Правда, сейчас, когда он погиб, по-моему, уже неважно, лучший я игрок в пинг-понг или нет.

— Я тоже так думаю.

— И мне очень жаль, что мы подняли тогда такой шум из-за таблеток атабрина по дороге в Европу… Если тебе хочется подцепить малярию — дело твое.

— Ладно, это все ерунда, Эпплби.

— Ты знаешь, я сказал подполковнику Корну и полковнику Кэткарту, что, по-моему, они не должны заставлять тебя летать на задания, раз ты не хочешь, а они сказали, что не ожидали от меня такого заявления.

Йоссариан грустно улыбнулся:

— Да уж держу пари, что от тебя они этого не ждали.

— Ну и пусть, мне все равно. Черт возьми, ты сделал семьдесят один вылет. Этого вполне достаточно. Как ты думаешь, они отпустят тебя подобру-поздорову?

— Не думаю.

— Но ведь, если они тебя отпустят, им придется и нас отпустить. Верно?

— Вот поэтому-то они и не отпустят меня подобру-поздорову.

— Как ты думаешь, что они предпримут?

— Не знаю.

— А не могут они отдать тебя под суд?

— Не знаю.

— Боишься?

— Ага.

— А летать еще будешь?

— Нет.

— Ну ничего. Думаю, все обойдется, — убежденно прошептал Эпплби. — Надеюсь.

— Спасибо, Эпплби.

— Эй! — окликнул Йоссариана приглушенный повелительный голос, едва лишь скрылся Эпплби.

За невысоким, облетевшим кустарником, росшим за палаткой, присев на корточки, прятался Хэвермейер.

— Как дела? — спросил он, когда Йоссариан подошел к нему.

— Прекрасно.

— Летать собираешься?

— Нет.

— А если заставят?

— Все равно — нет.

— Боишься?

— Ага.

— А под суд тебя не отдадут?

— Да уж, наверное, попытаются.

— Майор Майор куда-то пропал.

— Они его… исчезли?

— Не знаю.

— А что ты будешь делать, если они надумают и тебя… исчезнуть?

— Постараюсь им помешать.

— А не предлагали они тебе какую-нибудь сделку или что-нибудь в этом роде при условии, что ты будешь продолжать летать?

— Пилтчард и Рен предлагали устроить, чтобы я летал только «за молоком».

Хавермейер оживился:

— Послушай, это вроде бы неплохая сделка. Лично я согласился бы. Держу пари, что ты ухватился за это предложение.

— Отказался.

— Ну и глупо. — На вялой, туповатой физиономии Хэвермейера появилось сосредоточенно-хмурое выражение. — Послушай, парень, а ведь Пилтчард и Рен поступают несправедливо по отношению ко всем нам. Ты, значит, будешь летать только «за молоком», а мы, выходит, выполняй за тебя опасные задания? Так, что ли, получается?

— Так.

— Послушай, мне это не нравится, — воскликнул Хэвермейер, поднимаясь с земли и с оскорбленным видом подбочениваясь. — Мне это совсем не нравится. Они собираются подложить мне шикарную свинью только потому, что ты струсил, как желтопузая крыса, и не хочешь летать на задания.

— Разбирайся с ними сам! — сказал Йоссариан и настороженно потянулся к пистолету.

— Да нет, я против тебя ничего не имею, — сказал Хэвермейер, — хотя и любви особой к тебе не питаю. Знаешь, я ведь тоже не больно-то радуюсь, что надо отлетать еще столько заданий. Нет ли какого способа, чтобы и мне избавиться от них?

Йоссариан иронически хмыкнул и сказал шутя:

— Нацепи кобуру с пистолетом и маршируй со мной.

Хэвермейер задумчиво, покачал головой:

— Нет, на это я пойти не могу. Если я проявлю трусость, то навлеку позор на жену и малыша. Трусов никто не любит. А кроме того, мне хочется, чтобы после войны меня оставили в резерве. Резервистам платят пятьсот долларов в год.

— Ну тогда придется летать.

— И я так думаю. Послушай, а как по-твоему, есть надежда, что тебя освободят от боевых полетов и отправят домой?

— Нет, не думаю.

— Но если тебя освободят и разрешат взять кого-нибудь с собой в Штаты, может, возьмешь меня? А? Таких, как Эпплби, ты не бери. Лучше возьми меня.

— Но какого дьявола они станут еще мне предлагать кого-то брать с собой?

— Мало ли что. Но, если все-таки тебе предложат, ты помни, что я просился первым. Не забудешь? И сообщай мне, как идут дела. Я буду ждать тебя здесь, в кустах, каждый вечер. Если они тебя не прижмут к ногтю, я, может, тоже брошу летать. Договорились?