Енё Рэйтё - Новые приключения Грязнули Фреда

– Осточертели вы мне! Сыт по горло! – Грязнуля Фред сдвинул на затылок фуражку, повернулся и пошел прочь от неблагодарных дружков.

Слабый свет фонаря на углу на миг выхватил из тьмы сутуловатую фигуру в свитере, наброшенной на плечи куртке, с засунутыми в карманы необъятных штанов руками. Капитан Фред шагал не спеша, вразвалку, и вскоре скрылся в призрачном мраке глухих окраинных переулков, чтобы потом вынырнуть где-нибудь в Кейптауне или Мальмё. Все таким же угрюмым и мрачным, со своим дьявольски хитрым, изворотливым умом, с загадочной жизненной трагедией, битый, но непобиваемый, этакий рыцарь без страха и упрека, легендарный герой преступного мира…

– Клянусь честью, этот Стровачек всегда передергивает при сдаче! Кстати, вы не знакомы с Грязнулей Фредом? О-о, это прославленный атаман пиратов. В Порт-Саиде мы с ним на пару сожгли судно – просто так, назло всем… Ну что ж, по случаю столь прекрасного вечера давай простимся, Арнольд! Не забывай папу!

Господин Вагнер приветственно приподнял шляпу; оттуда весело выпорхнул воробей и выписал прощальный круг над головой хозяина, вновь впавшего в блаженное состояние беспробудного пьянства.

– Не опозорь родителя! – напутствовал господин Вагнер обретшую свободу птаху. – И не заносись высоко, скромному воробью негоже мечтать о поднебесье! О Господи! – испуганно ахнул он. – Этот воришка прихватил с собой на память отмычку!

Однако даже эта потеря не огорчила господина Вагнера. Он бодро шагал по улицам в своем залихватски нахлобученном котелке с пришпиленной свечой и с полными карманами увядших цветов, а поравнявшись с залитой огнями ратушей, подивился:

– Ах-ах, какая иллюминация! Видать, сегодня праздник! Придется исполнить по этому случаю нечто бравурное!

И затянул во всю глотку марш Мендельсона.

Пока в парадном зале ратуши гремели пышные тосты, Офелия Пепита прохлаждалась на балконе в обществе А. Винтера.

– Какой прекрасный вечер! Знаете, что пришло мне в голову?

– По-моему, – сказал А. Винтер, – стоило бы выбрать себе звездочку, как мы делали в детстве…

«Украл мой текст!» – с досадой подумала Офелия.

– Нет уж, не буду выбирать себе звезду! – отрезала она.

– Хорошо детям: они-то всему верят, – робко продолжил А. Винтер. – Помнится, дедушка с бабушкой под Рождество клали мне в башмак сладости. А что кладут в башмаки взрослым людям?

– Известно что: колодки! – огрызнулась Офелия.

Это слово повергло беднягу Винтера в дрожь.

– К-колодки?… Теперь очередь за Ганнибалом, лапшой-макаронами и киноактерами!

– Ну, ладно уж! – сжалилась над ним артистка. – Давайте выберем звезду.

– Давайте! – воспрял духом А. Винтер. – Вам какая больше по душе?

– Мне? – отозвалась Офелия и решила скаламбурить. – Моя любимая звезда – Чарли Чаплин! В нем столько блеска и…

Когда она обернулась к собеседнику, того и след простыл. Позабыв про пальто и шляпу, А. Винтер бежал без оглядки.

Участники экспедиции по спасению Густава Барра (Man for man – Все во имя человека) с искренним прискорбием извещают, что молодой человек примерно лет двадцати пяти, известный в широких кругах как Джимми От-Уха-До-Уха и не известный под гражданским именем, родившийся в до сих пор не установленном месте, скончался при невыясненных обстоятельствах.

Своим мужеством и преданностью, а также современной просвещенностью он самоотверженно служил делу экспедиции.

18. III.193… Сан-Франциско.

От имени членов экспедиции председатель ассоциации Брюсье, обладатель медали, учрежденной в память спасения Густава Барра, член Академии наук и прочая, и прочая.

Для кого скорбное, для кого не очень.

К сведению тех, с кем успел (или не успел) свести счеты

сообщаем: ему крышка! Капут!

Сингапурский клуб отребьев дна и подонков с прискорбием извещает, что означенного Джимми, члена обществ «Спелые яблочки» (которые не валятся вам на голову) и «Нож или Бритва», а также секретаря объединения контрабандистов «Границы для того и существуют, чтобы их нарушать», считаем списанным со счетов.

Память о нем кое-кто, кого Джимми недолюбливал, будут хранить вечно.

Рекомендуется вывесить это извещение во всех притонах мира на видном месте, чтобы приятели его не разыскивали, должники спали спокойно, а кредиторы скорбели. Верная его памяти невеста, Офелия Пепита, оплакивает усопшего каждый вечер с восьми часов в «Вышибалах мозгов» (где приличная публика развлекается танцами).

О мертвых либо хорошо, либо плохо!

Мы, Его Величество кронпринц Сан-Антонио, правитель Островов Благоденствия, всемилостивейше отдаем дань памяти нашему верноподданному, а ныне покойному ДЖИММИ ОТ-УХА-ДО-УХА, выказавшему искреннюю привязанность к своему правителю и явившему многочисленные доказательства своей преданности. В награду за это ему был вручен орден Верности и присвоено гражданство, а также на основании особой статьи Соглашения с органами полиции о выдаче преступников было решено считать нашего вышеозначенного верноподданного исключением из правил. Все объявления в розыск, касающиеся данного лица, нами не принимались во внимание; переплетенные в два роскошных альбома, они хранятся в нашем архиве. Благодаря некоторым своим редкостным человеческим качествам он снискал нашу высочайшую милость.

Альмира, 19.III.193…

Уважаемый господин Король, дорогое Ваше Величество мадам Королева и ее милость все добрейшая королевская матушка!

Очень был рад Вашей королевской скорби и печали, какую Вы благоволили высказать, и от имени покойного выражаю Вам самую что ни на есть глубокую благодарность.

Грустно, конечно, когда перекинешься, зато потом какая радость, ежели выясняется, что все это не по правде. Возвращаешься с того света и видишь: здесь все как прежде – те же доки, гавани, склады, те же кабаки и драки, ничего не изменилось.

Вот ведь чудное дело: всем известно, что Джимми От-Уха-До-Уха был, да помер, а им хоть бы хны! Ходят по улицам, шумят, галдят, как вчера. Алиска Киска, которая пансионом и забегаловкой «Оторви да выбрось» заправляет, лупцует шофера, будто со вчерашнего дня и не переставала.

И Вихлястый Скелет по-прежнему врет, как сивый мерин, а по улицам автомобили носятся взад-вперед беспрестанно, и трамваи трезвонят – оглохнуть можно, а самое досадное – солнце знай себе светит, будто жизнь твоя вовсе не закатилась.