Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений

— Я должен был подумать, — вздохнул я. — В какой-то мере прав-то ты был: Пашу надо было поддержать в тот момент… Ну, ладно, закончим на этом. И ты, Паша, прекрати пичкать Игоря шедеврами — их у него и так два шкафа.

— Да я… ребята, да вы… — Пашка прямо-таки засиял. — Честное слово, больше никогда! Я… я сейчас на вахту заступлю, вот!

Все разошлись, на палубе остались только я и Пашка.

— Какой курс? — спросил он.

— Держи на запад.

— Там, у меня в каюте машинка твоя стоит, печатная, — глядя в сторону, пробормотал Паша. — Зайди, как время будет, забери.

— Не надо, — отмахнулся я. — Пускай стоит. Может быть, пригодится. В конце концов, беды в этом нет.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — поспешил напомнить подоспевший к финальной сцене Капитан Флинт и забрался к Пашке на плечо.

Утром я тебя сменю, — пообещал я и удалился в кубрик, где и проспал до самого рассвета. Утром следующего дня Капитан провел очередные вычисления, сверил курс и обнаружил, что «Гончая», наконец, достигла Южного Тропика, и если не идет по самой его середине, то уж точно задевает каким-нибудь бортом.

Столь знаменательное событие следовало отметить. Игорь самолично приготовил праздничный обед из остатков продуктов и облачился в роскошный бархатный камзол с кафтаном красного цвета и такие же революционные красные штаны. В этом наряде грузный Предводитель был похож на большой перезревший помидор, и травяного цвета треуголка лишь усиливала сходство, навевая мысли о зеленом хвостике.

С обедом мы расправились быстро, даже как-то слишком быстро, и до вечера все с унылым видом слонялись по палубе, пытались ловить рыбу или, спустившись вниз, ностальгически рассматривали пустой ресторанный холодильник и вздыхали. Несколько банок сгущенного молока и жалкий пакетик сухарей — этим наши припасы и исчерпывались.

Игорь объявил о награде тому, кто первый увидит землю. Наградой были, разумеется, банка сгущенки и сухарь. Сперва мы лишь усмехались при мысли об этом и подзуживали друг дружку, кто, мол, среди нас Мальчиш-Плохиш, так что вскоре я уже избегал появляться на палубе корабля или взбираться на мачту, дабы не услышать в свой адрес ехидное: «Что, Димыч, молочка захотелось?» Но шли дни, и голод все чаще давал о себе знать, и, проснувшись однажды утром, я рассудил, что ради сгущенки можно выдержать хоть лавину насмешек, и полез на палубу смотреть.

Утро было теплое и туманное. Зыбкая белесая пелена клубилась над водой и была такой плотной, что до восхода солнца не было видно не то что горизонта, но даже — носа корабля. К тому же стоял полный штиль, и «Гончая» медленно дрейфовала по течению со свернутыми парусами. Мостик был пуст, штурвал — зачехлен. Насколько я мог видеть, на палубе вообще никого не было. Глупо было думать, что отсюда можно что-то разглядеть, и я, резонно рассудив, что чем выше заберусь, тем больше я увижу, выбрал грот-мачту. Через несколько минут я уже добрался до самой вершины, где уселся на рее, потный и запыхавшийся. Внизу еле просматривались размытые контуры палубных надстроек, а вокруг, куда ни глянь, укутанный серым утренним туманом, расстилался океан. Я перевел дух и стал устраиваться поудобнее, заранее предвкушая момент, когда я увижу берег.

— Доброе утро… — зевнул кто-то рядом.

От неожиданности я чуть не свалился вниз.

— Кто… кто здесь?! — срывающимся голосом крикнул я, лихорадочно пытаясь придумать оправдание для своего утреннего восхождения.

— Это я, — из тумана выступила невысокая и темная фигура Олега. — Ты что тут делаешь?

Не одного меня осенила «гениальная» идея взобраться на мачту! Стоявший на вахте Олежка уже проделал это.

— А ты? — не очень вежливо, вопросом на вопрос ответил я. На языке плясало злосчастное «Молочка захотелось?».

Атака в лоб возымела успех: Олег растерялся.

— Я? — переспросил он. — Да вот, гуляю… — он картинно заложил руки за спину и с невозмутимой грацией ниндзя прошелся по узкому рею туда-сюда. — Воздухом свежим дышу.

— А, ну-ну… Ты не против, если я тоже тут э-ээ… подышу?

— Конечно, не против! — закивал тот.

Некоторое время мы сидели молча. Олег начал было что-то насвистывать, но быстро умолк. Я покачал ногой и вздохнул.

— Не спится? — участливо спросил Олег.

— Ага, — согласился я. — Туман.

— Ничего не видно, — согласился Олег.

— И давно ты тут… дышишь?

— Минут двадцать.

Снизу донесся какой-то шорох, и вскоре из тумана вынырнула заспанная Витькина физиономия. Тупо хлопая ресницами, Витя посмотрел сначала на меня, потом на Олега и откашлялся, прочищая горло.

— Привет, — я помахал рукой.

— Чего это вы тут сидите? — растерянно спросил он.

— Гуляем, — язвительно сказал Олег. — А ты чего?

— Да вот, вышел умыться, слышу — голоса; дай, думаю, взгляну, вдруг воры залезли… — Витька оседлал рей и ухватился за веревки такелажа. Обозрел из-под ладони горизонт.

— Туман? — спросил я.

— Туман, — согласился он. — А что, нельзя, что ли?

— Да так, — я пожал плечами. — Просто интересно, кто следующим будет.

— Думаешь, и остальные полезут? — спросил Олег.

— А как же! Полезут, еще как полезут! Готов спорить, что это будет Коля — Пашка обычно последним встает.

— Ха! — воскликнул Олег. — Пашка и есть всегда больше всех хочет! Ставлю на Пашку.

— Эй, эй! — забеспокоился Витя, — мы так не договаривались! Я тоже хочу. Только вот думаю, сообразит ли Паша на мачту влезть?

— Может, и сообразит.

— Не, не сообразит…

— Сообразит, еще как сообразит!

— А, была не была!

В тумане зашуршали переходящие из рук в руки банкноты, после чего все уставились вниз, с нетерпением ожидая следующего верхолаза. Вскоре хлопнула дверь каюты, кто-то поплескался у рукомойника, побродил зачем-то по мостику, затем подошел к вантам и решительно полез наверх.

— Борода! — захихикал я. — У него борода! Это Коля. Что, друзья, продули десятку?

Коля подоспел в самый разгар спора — мы никак не могли вспомнить, на кого поставил Виктор. Он уверял, что как раз — на Колю.

— Как так не помнишь? — наскакивал на него Олежка. — Ты же сказал: «Была не была»! Сказал или нет?

— Ну, сказал, — упорствовал тот. — Но ведь я еще сказал, что не уверен…

Коля, наконец, добрался до верха и вытаращился на нас.

— Это вы… чего? — с опаской спросил он. — С утра пораньше, и на мачту?

— А ты? — резонно спросил Витя, — ты-то зачем влез?

— Ну… посмотреть, не оборвалось ли чего…

— Ха!

— Рассказывай!

— Знаем, чего уж…

— Ладно, давай залезай.

Вчетвером сидеть было веселее. Оказалось вдруг, что Коля знает уйму анекдотов про Петьку и Чапаева, компанию которым иногда составляли комиссар Фурманов, Анка-пулеметчица и — почему-то — Чингачгук Большой Змей. Отсмеявшись после очередной истории, мы услышали какой-то шорох, и вскоре внизу сквозь туман тревожным огоньком замаячил томатный камзол Предводителя — Игорь, по-медвежьи обхватив мачту, медленно, но верно приближался к нам. Мы переглянулись.