Дмитрий Скирюк - Прививка против приключений

— Чего вам?

Человек на скале его заинтересовал, и мы подгребли поближе. С каждым гребком островок приближался, и вскоре таинственного «водяного» уже можно было разглядеть во всех подробностях.

Это был Паша.

Промокший до нитки, он восседал на макушке камня, обхватив колени руками в позе Аленушки с картины Васнецова. Рядом торчали из воды какие-то железяки.

— Гм! — изумился Игорь, рассматривая его в бинокль. — Ты как сюда попал, горе луковое?

— Да я это… как его… — замялся «Робинзон» и покосился на груду чугуна подле своих ног. — Вот, якорь нашел.

— Якорь? — переспросил Игорь. — Отлично! Где и как?

Как вскоре выяснилось, едва мы отчалили, Пашка позавтракал, прибрал на корабле и вскоре уже мучился бездельем. Кроме того, его снедало чувство вины за содеянное. Решив обозреть горизонт, он влез на мачту и оттуда, с высоты птичьего полета вдруг увидел наш якорь. Стремясь сделать нам сюрприз, он прихватил бухту троса и прыгнул за борт. Зацепив находку, Паша отплыл на ближайший риф, вытянул якорь туда же и теперь дожидался нас.

— Молодец, — просиял Командор и огляделся. — А где корабль?

Наш друг горестно вздохнул и мотнул головой в сторону моря.

— Видите точку вон там, на горизонте? Он не…

— Ну, вижу, — нетерпеливо перебил его Хозяин. — А корабль-то где? Или ты вопрос не понял?

— Что тут непонятного! — вздохнул Паша. — Это наша бригантина. Ее унесло с отливом. Я… Я ничего не мог сделать…

Мы умолкли, потрясенные. Корабль без якоря — это еще можно было как-то пережить. Но якорь без корабля — это уже не лезло ни в какие ворота!

Командор побледнел, затем пошел всеми оттенками красного цвета — от розового до малинового. Потом на него вдруг напала неудержимая икота. Дрожащей рукой нашарив под лавкой флягу с водой, он сделал несколько торопливых глотков и лишь после этого обрел дар речи.

— Идиот! — вскричал он. — Как ты мог прошляпить корабль?! Ведь это же талант нужен! А ну, выкладывай начистоту, как дело было!

Как мы поняли из путанных Пашкиных объяснений, необходимо было вытравить якорный канат, что не было проделано. Малый береговой якорь не смог удержать тяжелое судно, и «Гончая», увлекаемая ветром и отливом, с отданными якорями ушла в открытый океан. Догонять ее на веслах было делом безнадежным.

— Ладно, — сказал Командор. — Чего уж теперь — после драки кулаками не машут… Давай забирайся сюда. Якорь смотри не забудь!

Он взял в руки сейф, собираясь задвинуть его обратно под лавку, но тут Пашка прыгнул в лодку. Игорь от толчка потерял равновесие, и мы ахнуть не успели, как он бултыхнулся в воду и камнем пошел ко дну под тяжестью своей ноши.

— Веревку! — засуетился Виктор. — Да скорее же! вон она, на носу!

Сквозь прозрачную толщу воды было видно, как Игорь достиг дна и некоторое время безуспешно пытался всплыть. О том, чтобы бросить сейф, он и помыслить не мог; цепко ухватившись за железный ящик, Хозяин беспомощно болтал ногами и пускал пузыри, затем вдруг изловчился, согнулся и, упершись ногами в грунт, взвалил сейф на плечо и медленно двинулся к берегу… пешком!

Пашка схватился за голову, погрузил лицо в воду и попытался кричать, но захлебнулся и, отфыркиваясь, выскочил обратно. Шлюпку быстро снесло течением, и мы потеряли Командора из вида.

— Проклятие! — вскричал Витя. — Если он не бросит чертов сундук, ему крышка!

— Кому? — спросил Паша, — сундуку?

— Всем крышка!!! — крикнул Капитан Флинт. Галчонка тут же чуть не убили. Витя поморщился.

— Командору! — пояснил он и, сложив ладони рупором, закричал: — Эй, на лодке! Коля, Олежка! Не видно Игоря?

Те лишь развели руками в ответ.

До темноты мы избороздили бухточку вдоль и поперек, но никаких следов Капитана не нашли; видимо, его отнесло отливом вслед за «Гончей». Мы совсем перестали соображать от горя и лишь медленно плавали туда-сюда. По небритым Пашкиным щекам катились слезы, остальные тоже то и дело вытирали глаза.

— Надо якорь забрать с острова, — сказал Паша.

— Да пошел ты со своим якорем…

— Но так нельзя! — запротестовал тот. — Это была последняя воля Игоря!

Все сразу притихли и погребли к островку. Якорь, освещенный предзакатным солнцем, казался причудливым творением скульптора-абстракциониста. Ухватившись за его массивные, обросшие тиной и ракушками лапы, мы погрузили его в шлюпку и уселись на весла.

— Когда это он успел так обрасти? — недоумевая, почесал в затылке Витя. — Мы же только вчера его утопили!

Вынув кинжал, он соскреб склизкий зеленый налет, и проступили рельефные витиеватые латинские буквы: « 1786, INDEVOR».

— Вот черт! — озадаченно выругался Паша. — Якорь-то не наш!

— Теперь-то какая разница? — устало возразил Коля. — Поплыли к берегу…

Остров был тихим и пустынным. Причалив, мы вытащили шлюпку на песок, выпустили воздух из резиновой лодки и, набрав сухого плавника, развели костер.

Наступила ночь. Мы сидели молча, не глядя друг на друга, и лишь время от времени подбрасывали дров в костер. Спать никто не мог. Вскоре, когда запас топлива иссяк, я встал и пошел вдоль берега — собрать еще. Позади послышались шаги, я обернулся: меня догонял Витя. Некоторое время мы шли рядом, глядя под ноги и молча подбирая сухие деревяшки.

— Просто не могу поверить, — грустно сказал он. — Так глупо погибнуть… Если бы он только бросил сейф!

Я кивнул и ничего не ответил. Остров был невелик, и вскоре огонек костра скрылся за береговым изгибом. Вокруг нас была лишь темнота и звезды — звезды в небе и в море. В другое время я был бы просто очарован этим зрелищем, но не здесь и не сейчас — до звезд ли теперь? Гораздо больше меня заинтересовало длинное бревно, черневшее впереди. Я с облегчением подумал, что его нам хватит на всю ночь, ускорил шаги и первым подошел к находке.

— Что там? — спросил Витя, подходя ко мне. Мы остановились и переглянулись.

Странный предмет не был бревном.

Это был Командор.

— Вот, значит, как… — сдавленно сказал мой друг, опускаясь на колени. — Вот куда его выбросили волны…

Похоже было, что мы опоздали.

— Отнесем его в лагерь, — сказал я. — Нельзя оставлять его тут — приливом унесет обратно в море. Берись за ноги.

Тот кивнул. Я нагнулся за телом Предводителя, как вдруг Витя жестом остановил меня: «Погоди!», расстегнул камзол и приник ухом к широкой командорской груди.

— Может, он еще…

Мой друг умолк на полуслове. В темноте я не видел его лица, но инстинктивно понял, что произошло что-то важное. В горле у меня сразу пересохло.

— Что? — шепотом спросил я, — что там слышно?

— Что слышно? — переспросил Витька, казалось, с трудом сдерживая ликование. — А вот послушай-ка сам!

Я тоже опустился на колени, и мне даже не пришлось прикладывать ухо к телу Капитана, чтобы услышать размеренные звуки, природа которых не вызывала сомнений.