Альберт Иванов - Обычные приключение «олимпийца» Михаила Енохина

В этом июне Женьке исполнилось девять лет, но он был вот уже почти две недели чуть ли не самым несчастным человеком на свете. А ведь ему так везло. Живет он у Черного моря, мальчишки всей страны наверняка ему завидуют. Отец у него — капитан дальнего плавания, мальчишки всего города Женьке завидуют. А друзья у Женьки какие: второклассники братья-двойняшки Мошкины — в лупу не отличишь, и даже говорят одно и то же в один голос, — мальчишки всей улицы ему завидуют. И внешность у Женьки бравая: посмотрит в зеркало — вылитый Котовский, только в детстве, без усов, ну и волос погуще!.. А тут на тебе!

Пока Женька не перешел в третий класс, все было хорошо. Раньше он играл и играл себе во дворе с Мошкиными. Никто его не трогал.

А улица — это не двор. На улице свои порядки. Они установлены плечистым пятиклассником Борисом и его компанией: четвероклассниками Витькой Молчуном и Славкой Хихикало. Такие прозвища им дали за то, что Витька все время молчит, а Славка хихикает. «Отчаюги», как называет их Женькина тетка.

За последний год Женька вытянулся на целых полголовы. Увидев, что Женька вырос, Борис и «компания» сразу за него взялись. Только и утешение: от них не он один, а вся улица стонала, все младшеклассники. В любой момент «компания» может ни за что ни про что тебе гулкий щелчок по макушке отвесить; дернуть девчонку за косу, если она у нее есть; отнять стакан газировки прямо у автомата; выбить из рук в пыль сливочное мороженое или поставить тебя в длиннющую очередь за билетами в кино — для себя. Им было скучно, и они развлекались, как могли. Хорошо еще, что они часами играли в домино, как пенсионеры, возле дома Молчуна, тогда они никого не трогали. Конечно, если ты не идешь мимо них. А как же тут не пройти, самая короткая дорога к морю, а дом Молчуна — последний на улице. В обход — за час не обойдешь, кругом понастроены санатории, пансионаты, везде высоченные ограды. А у ворот сердитые дядьки в фуражках дежурят, чуть что: «Ты куда, мальчик? Ты здесь отдыхаешь? Иди-иди, не хулигань, у нас пляж закрытый!..» А кто хулиганит! Борька с компанией хулиганит, раз к морю не пропускает. Идешь тихонько мимо, почти не дышишь, а они — гнилыми яблоками. Им кричишь:

— Вас же не трогают!

— Как же не трогаешь?! — возмущаются они. — А сам мимо идешь! Кто тебе разрешил?

Женькина тетя Клава, сестра его мамы, не раз Борькиному отцу жаловалась, а он одно твердит:

— Я в ребячьи дела не встреваю! А если вы настаиваете, могу своего оболтуса прямо при вас выдрать. — И грозно добавлял: — До полусмерти!

— Не надо, не надо, — враз пугалась тетя Клава. — Может, я ошиблась.

— То-то, — басил он. — Лучше глядеть надо. А еще ходят... —

И кричал вдогонку: — Очки купите на нос! А потом говорил Борьке:

— За то, что я тебя спас, ты сегодня тележку с фруктами на базар повезешь! — Отец его был очень жадный, целыми днями торчал на базаре. И вообще Борькина семья летом спала на раскладушках во дворе — весь дом сдавали отдыхающим «дикарям», от пола до крыши, вместе с чердаком. И летнюю кухню, и сарай, и навес дровяной. Собачью конуру, наверное, тоже бы сдали, да только ее у них не было.

Тетя Клава называла Бориса «переростком».

— Ума у него меньше, — объясняла она Женьке, — чем росту.

— Значит, он недоросток, — спорил с ней Женька. — У него ум не вырос.

Попробовал бы он это самому Борису сказать!

Знал бы Женькин отец, капитан, что такое случится, ни за что не ушел бы в дальнее плавание. А может, и ушел, но, уходя, сказал бы:

— Сын моряка должен твердо на ногах стоять, а не хныкать.

Нет, он, Женька, не стал бы отцу ябедничать. Вот маме он, наверно, рассказал бы... Ну, чтобы посоветоваться. Но мама уехала к отцу в город Жданов, где его сухогруз по возвращении стал на срочный ремонт.

Ни отца сейчас у Женьки, ни мамы, а жизнь становится все несчастнее, и никакая тетя Клава не может ему помочь. Разве с Борькой, Молчуном и Хихикало сладишь?! Да ведь у Витьки Молчуна еще и огромнейшая собака, помесь дога с овчаркой! Встанет на задние лапы и, пожалуй, будет выше Женькиного папы. Ну, может, и не выше. Но если она уши поднимет, то уж точно! И кличка жуткая — Фантомас.

Вот недавно загорали на гальке пустынного дикого пляжа братья-близнецы Мошкины и Женька. И вдруг заявляются Борис, Хихикало и Молчун со своей собакой.

— Я домой! — вскочил Женька.

— И я! — вскочили Мошкины.

— Стоп! — усмехнулся Борис. Они остановились.

— Ко мне! — приказал Борис.

Они подбежали. Он не спеша разделся.

— Натрите меня, — и достал из кармана баночку вазелина. Хихикало захихикал, Молчун кивнул, а Фантомас посмотрел на хозяина, тоже кивнул, разинул зубастую пасть и, видать, в насмешку высунул длинный розовый язык.

Пришлось подчиниться... Мошкины натирали Борису ноги, а Женька — спину.

— Сильней!

И они, вздрогнув, так поднажали, что... Борис упал.

Хихикало хотел захихикать, издал горлом булькающий звук, но спохватился и угрюмо засопел. Молчун хотел кивнуть, но спохватился и сдвинул брови. Фантомас, посмотрев на хозяина, тоже хотел кивнуть, но тоже передумал и сдвинул брови. И зарычал так, как будто перекатывал в пасти морскую гальку.

— Так... — угрожающе процедил Борис не вставая.

Женька и Мошкины, внутренне содрогаясь от «дела рук своих», заискивающе глядели на него.

— За это... — сказал Борис, подумав, — рабы отнесут меня в море. «Рабы» подхватили его и, спотыкаясь, внесли в море. Он посидел немного у берега, пошевелил в воде пальцами ног и заявил:

— А теперь я хочу... яичницу из-под курки.

Хихикало опять захихикал. А Молчун и пес опять кивнули.

Мошкиных и Женьку как ветром сдуло. Попробуй, не выполни Борькин приказ! И так жизни нет, а тогда и подавно не будет!!! Не первый случай, знали, что делать. Наскребли восемнадцать копеек — и в магазин. Купили два яйца — и к Женьке. Тетя Клава держала в сарайчике трех кур. Но разве у нее допросишься?.. И без спроса яйца не заберешь, они считанные. Тетя хорошо знает, сколько куры за день несут.

Поэтому Женька, взяв в сарайчике два яйца, положил на их место покупные, из магазина.

Трещит у моря маленький костерчик. Аппетитно шипит на листке жести яичница-глазунья. Борис снимает щепочкой пробу. Фантомас глотает слюну.

— Соль! — коротко произносит Борис. Мошкины и Женька срываются с места.

— И квасу! Только похолодней! С изюмом! — кричит Борис вдогонку.

А потом... А потом тетя Клава спокойно забрала у Женьки солонку и жбан с квасом, спокойно поставила все на крыльцо и дала любимому племяннику такого шлепка, что он невольно вынесся на улицу, где его беспокойно поджидали братья Мошкины.