Самуил Шатров - Нейлоновая шубка

— Полный разгром! — прошептал Гогоберашвили. — Я покойник. Мне впору лежать в белых тапочках в цинковом гробу.

Гогоберашвили прибыл в город поздно вечером. Ему не захотелось искать гостиницу. Он вспомнил о Потапенко. Жив ли еще старик? Или смерть унесла в небытие бывшего скорняка и валютчика? На всякий случай Шалва Константинович позвонил. К телефону подошел сам Потапенко.

— Вы можете дать приют одному вашему знакомому из Тбилиси? — спросил Гогоберашвили.

— Вы ли это? — обрадовался Потапенко. — Приходите, дорогой, гостем будете!

Немного погодя Гогоберашвили сидел перед сухоньким старичком, одетым в чесучовый пиджак с пупырышками, и рассказывал о трагических происшествиях последних дней.

— Голову мне оторвать мало, — бил себя в грудь Гогоберашвили. — Как я поверил этим аферистам!

— Семь раз проверь, один раз поверь, — сказал Евсей Миронович.

— Вот именно! А я нанял машины и сломя голову помчался в столицу… Видели ли вы такого дегенерата?

Шалва Константинович горестно закачался на стуле.

— Что слышно дома? Как ребенок? — спросил Евсей Миронович, чтобы хоть на минуту извлечь гостя из темной бездны отчаяния.

— Ребенок ждет свадьбы. Он уверен, что я привезу чемодан денег…

— А кто будущий зять?

— Одним словом: метатель!

— Простите, что это значит на современном языке? Чем он занимается?

— Кидает молот.

— Насколько я понимаю, от этого занятия разбогатеть невозможно, — покачал головой Потапенко.

Шалва Константинович сжал ладонями лоб.

— Не надо убиваться, — неуверенно посоветовал Евсей Миронович. — Не все еще потеряно. У вас впереди вся жизнь!

— Какая жизнь! Помидоры сгубили мою старость.

— Дело не в помидорах, — мягко сказал экс-валютчик.

— А в чем?

— Если хотите знать мое мнение, помидоры — это частность. Вы могли бы с таким же успехом погореть на цитрусовых, мануфактуре и лавровом листе. Когда-то на чем-то вы должны были сгореть! Виноват будильник.

— Какой будильник?

— Тот самый, который прозвонил ваше время.

Экс-валютчик не спеша открыл коробку «Золотого руна», набил машинкой две гильзы и, протянув папиросу Шалве Константиновичу, продолжал:

— Возьмите меня. Я имел дело в родной Одессе с солидным товаром, не чета вашим помидорам. Я торговал долларами, фунтами, итальянскими лирами — словом, всеми деньгами, участвующими в международном платежном обороте. Меня можно было разбудить ночью и сказать: «Евсей Миронович, нужны швейцарские франки». На утро вы получали франки, как в английском банке. Такая была постановка дела. И что же? В один прекрасный день все кончилось. Раздался продолжительный звонок. Это будильник отзвонил мое время.

Пришла советская власть! Как сейчас помню первые годы новой власти у нас в Одессе. Я спорил со своим сыном. Ежедневно в доме разыгрывались страшные скандалы. Мой Сеня стал идейным человеком. За Карла Маркса, даже без Фридриха Энгельса, он готов был отдать родную мать и отца в придачу. Он решил уйти из дома, чтобы не жить на мои нетрудовые доходы. Он решил вступить в комсомол. Я говорил ему:

«Куда ты пошел? Ваши голодранцы не продержатся и года. Придет другая власть, и нас расстреляют вместе с тобой».

«Наша власть, — отвечал он, — самая устойчивая в мире, поимейте это, папаша, в виду».

«Откуда ты взял, что она такая устойчивая?»

«Это власть рабочих и крестьян!»

«Хорошо. Я многого не требую от вашей устойчивой власти. Вот тебе рубль, сбегай в лавочку и купи мне бутылку подсолнечного масла».

«У нас нет масла».

«Прекрасно. Тогда купи себе пару штиблет, взамен деревяшек. Их стукотня действует мне на нервы».

«У нас еще нет штиблет».

«Отлично. Тогда раздобудь себе пару штанов, потому что ты разгуливаешь по улицам, извини за выражение, с голым задом. Насколько я помню, представители власти всегда ходили в штанах!»

«У нас нет и штанов».

«А, вот как! Тогда иди! Беги к ним! Строй свой новый мир без масла, без штанов, беги к своим голодранцам!»

И он ушел. Я его жалел. А кто оказался прав? Мой Сеня. У них теперь есть и штаны, и блюминги, и ракеты, и атомные станции, и даже космические корабли. И вот с этой властью, Шалва Константинович, вы вступаете в затяжной конфликт. Вам кажется, что ее легко обмануть. Остин Чемберлен не мог ее обмануть, Ллойд Джордж — не мог, Вудро Вильсон — тоже, этот злодей Гитлер, чтобы ему не было ни минуты покоя на том свете, — не мог, а вы можете.

— Я ошибся, — заупрямился Гогоберашвили. — Не нужно было везти помидоры. Вы помните, какую удачную операцию я проделал с мимозой?

— Вы младенец, Гогоберашвили. Наденьте слюнявчик. Неужели вы не понимаете, что и тогда вы никого не обманули. Просто в то время у них не дотянулись руки до мимоз. Придет время, и большевики займутся мимозами. Я даже знаю, как это произойдет. Сначала в газете появится маленькая заметка под заголовком: «Где купить мимозу?» В ней автор будет ругать Управление торговли за то, что он вынужден покупать цветы у частников. Он, видите ли, не хочет дарить жене в день 8 Марта спекулянтскую мимозу. Дальше события будут разворачиваться так: директора треста, скажем, «Мосцветы» вызовут в райком и накрутят ему хвост. Директор в свою очередь устроит баню своим подчиненным. В борьбу за мимозу включаются партком, местком и комсомол. И вот уже со всех концов Кавказа уполномоченные гонят самолетами в столицу ранние цветы. И вы горите. Вы банкрот. Почему? Потому что они взялись за это дело. Они умеют работать. Поверьте мне. У них золотые руки и золотые головы!

— Что я слышу! — воскликнул Гогоберашвили. — Евсей Миронович, вы ли это? Вы стали крупным общественником!

— Представьте, нет!

— Быть может, вас куда-нибудь выдвинули?

— И не думали.

— Вы вступили в профсоюз?

— Я не вступил в профсоюз.

— Последний вопрос: вы пишете в стенной газете под псевдонимом «Обозреватель?»

— Я не «Обозреватель», — сказал Евсей Миронович и стыдливо добавил: — Я только член комиссии содействия домоуправлению.

— Теперь мне все понятно. Вы сделали блестящую карьеру. Отсюда рукой подать до Верховного Совета!

— Не смейтесь, — сказал Потапенко. — У меня много свободного времени. Я ведь даже не пенсионер. Я — иждивенец. Чем-то надо заниматься. Сын взял меня с одним условием: я не должен дублировать работу валютного отдела Государственного банка. И я не дублирую. Я цацкаюсь с внуками и помогаю домоуправлению. Мы озеленили двор и организовали детскую площадку. Я помогаю домоуправлению и много читаю. Я прочитываю в день вагон периодики. Я много читаю и много думаю…