Сергей Боровский - Уроки переносятся на завтра

Небольшая, человек в пятьдесят очередь, оживлённо переговаривалась и водила носами, пытаясь прикинуть размер предстоящего ущерба здоровью. На стене у стойки с подносами висел выцветший плакат:

Товарищ решили мы сами с тобой покушав посуду убрать за собой*

* Оригинальная пунктуация сохранена.

Разноцветные буквы говорили о том, что автор умел пользоваться гуашью, а пляшущие строчки — что у него в самый ответственный момент отобрали линейку.

Атилла прослезился, глядя на плакат:

- У нас в Магадане таких не было, - пожаловался он.

- А что было? - не преминул уточнить Серега.

- В основном, призывы питаться качественной и высококалорийной пищей. Ну и, мыть руки, конечно.

Ужин прошёл без приключений. Меланхолично работая ложками и стараясь не смотреть в тарелки, они пришли в состояние, напоминающее сытость. Желудки сказали ворчливое «спасибо» и на том успокоились.

Надо полагать, именно тогда Атилла родил очередной гениальный финансовый план.

- Ты сегодня хорошо днём выспался? - спросил он у Шныря.

- Не жалуюсь, - ответил тот. - Опять гоп-стоп?

- Нет. Есть идея получше.

Глава 32. Тройка, семерка, туз

Родители называли его Ким Сан Хун (или как-нибудь по-другому), а общаговский народ — Аликом. Он вырос на Сахалине, куда предки его во время войны сбежали от идей Чучхе, предпочтя коммунизм в оригинальной трактовке. Славу свою в общаге он приобрёл благодаря диковинной зелёной бумажке вида на жительство в СССР, которую имел вместо паспорта. Она давала ему законное основание учиться, не выезжая за пределы города, а когда всё-таки возникала такая необходимость, он шёл в милицию и писал заявление, где подробно объяснял, почему это вдруг его потянуло путешествовать. Они внимательно изучали дело и, чаще всего, выписывали одноразовую справку с пометкой: «разрешить». Если, конечно, в том населенном пункте, куда он намыливался, не находился какой-нибудь секретный объект.

Мелкие неудобства, связанные с особым статусом, не огорчали его, и даже наоборот — бесправное положение иностранца напрочь освобождало его от всяких глупостей типа военной кафедры. Многие студенты так прямо и завидовали безродному корейцу и спрашивали, где им взять такие же корочки. Алик пожимал плечами.

От сокурсников его отличала зрелость суждений и поступков. В то время, как другие юноши резвыми жеребцами топтали бескрайние луга жизни, он держал глаза открытыми и уши навострёнными. Водил знакомства с интересными людьми и пользовался их уважением. Именно они помогли ему начать карьеру грузчика в вино-водочном магазине.

Работа эта — мечта студента. Он появлялся на ней всего два раза в день: рано утром и в обед, когда приходила машина с товаром. Платили всего восемьдесят рублей в месяц, но разрешали пользоваться «боем». Конечно, в пределах нормы, утвержденной министерством торговли. «Бой» реализовывался через «заднее крыльцо», и этого вполне хватало Алику на удовлетворение первичных нужд.

Нужды второго уровня он удовлетворял другим способом. В 505-ой комнате, где он жил, образовался неформальный клуб любителей азартных игр, в деятельности которого Алик принимал самое непосредственное участие. Подрабатывать фарцовкой он считал ниже своего достоинства.

Карточное ремесло он знал поверхностно. Один дальний родственник показал ему парочку трюков — вот, пожалуй, и всё. Но этого вполне хватало, чтобы снимать излишки жира с доверчивых, стерильных в смысле карточных фокусов товарищей. Периодически он давал им выигрывать, чтобы не вызывать подозрений, однако общий баланс всегда склонялся в его пользу. Бухгалтерию, кроме него, никто не вёл.

Играли они либо в «триньку», либо в «храп». Начальные ставки — по десять копеек. Но зимние ночи в Сибири долгие, и к утру в кармане у Алика оседали приличные дивиденды. Иногда выстреливал и крупный куш, когда кто-нибудь чрезмерно горячился и взвинчивал банк до самых звёзд. Или когда к ним заглядывали на огонёк проходившие мимо чужие простаки. Ну, тут уж они сами были виноваты.

Атилла и Шнырь, заявившие свои кандидатуры на предстоящий матч, слегка насторожили его. Оно и понятно, зона — идеальное место для оттачивания навыков, которыми сам Алик в совершенстве не владел. Однако он согласился из любопытства, решив играть только по мелочи, не рискуя, и не высовываясь вперед.

- Сдавай, - любезно предложил он Атилле, чтобы полюбоваться его руками.

- Это мы живо, - обрадовался великан, поплёвывая на ладони.

Деревянными пальцами он перетасовал колоду, уронив на пол карту, и предложил соседу снять шапку. Сдал, как последний трамвайный лох.

«Посмотрим, - не стал торопиться с выводами опытный Алик. - Всяких мы здесь повидали».

Игра прошла с переменным успехом несколько кругов, и стиль гиганта начал недвусмысленно прорисовываться — блефовал он по-чёрному. Что бы ни подсовывала ему судьба, он тут же поднимал банк и пёр напролом до победного конца, заставляя осторожных студентов уступать.

Шнырь не в счет — он вообще только портил игру, то пасуя с хорошей картой на руках, то встревая в свару с какой-нибудь швалью.

«Ладно, пусть заберет этот рубль, - соглашался кореец. - И этот тоже».

Но урка нагло шёл ва-банк при каждой новой сдаче, и Алику это надоело. Когда в очередной раз Атилла поднял ставку на пятьдесят копеек, имея в активе десятку и шестёрку пик плюс никчемный бубновый валет, Алик добил и ещё прибавил рубль.

- Врёшь! - шутливо погрозил ему пальцем Атилла. - А мы вот так!

На стол легла смятая бумажная трёшка.

- Даю. И пять сверху.

- Идёт. И ещё пять.

Они остановились, когда банк вырос до сотни рубликов.

«А в нервах ему не откажешь», - поразился Алик.

- Показывай, с чем шёл.

Атилла без лишних слов выложил свои законные шестнадцать очков. Алик хмыкнул.

- Двадцать одно.

Настала короткая пауза, а потом он услышал голос Шныря:

- Я извиняюсь, где?

На столе, выложенные его собственной рукой, красовались: семь, восемь и девять — все разной масти. Он точно помнил: была трефовая дама, которая катила к любой масти, и червовый туз. И где же они теперь?

Под вздох облегчения Атилла сгрёб добычу в карман и уселся поудобнее — для следующей сдачи.

«Это как же он такое провернул? Подмена карт на своих руках — дело обычное в шулерской среде, но поменять их на чужих?!»

Самым правильным было бы уйти, небрежно бросив через плечо, что, мол, не мой сегодня день. Бывает. Но этого не произошло.

«Обидно, конечно, - поразмыслил Алик. - Но я хочу посмотреть этот фокус ещё раз. Добью то, что он скажет, и откроемся. Ещё один проигранный рубль погоды не сделает».

Он дождался момента, когда Атилла полез в гору с червовыми валетом и десяткой. Больше, чем в прошлый раз, но не против же двух тузов.