Алексей Свешников - Про кошку и собаку

— Поймал мыша — ешь не спеша, — вручила старушенции серый комочек.

— Ой, блядь, — только и смогла сказать подруга Махно, и шмякнулась в обморок, смешно задрав ноги, явив перед нами голубизну панталон и опять рассыпав огурцы.

— Ух ё, — заорали мы с собакой.

— Скорую вызывай, в ее возрасте подобные потрясения могут закончится ректально.

— Ты хотел сказать фатально?

— Нет, ректально, посадят и наклонят.

— Кого, бабку?

— Меня, идиоты, за издевательство над пенсионерами.

— Зашибись отдохнули, — кошка побежала к телефону и набрала 03.

Скорая приехала быстро.

Обнаружив на дворе раскоряченное на ведре с огурцами тело бабульки, посмотрев недоуменно на меня, на собаку, а потом и на кошку, эскулап изрек:

— Че за хрень?

— Так это, огурцов объелась, видимо, — фантазировал на ходу я, — или солнышко в голову напекло…

— Ну-ну, — прохрипел врач, — а юбка чего задрана? Так и запишем, померла от оргазма…

— Бля буду, — начал я, аж присев от такого предположения.

— Да пошутил я, пошутил, — осклабился Айболит, — пакуйте, — махнул рукой санитарам.

Когда бабушку начали грузить на насилки, она внезапно пришла в себя и, схватив за руку прыщавенького санитарчика, прошипела:

— Все, попался голубчик, умрешь смертью храбрых, но яблоки воровать больше не полезешь…

По штанине санитарчика предательски побежала водяная змейка. Руки его задрожали, и бабка третий раз за день приземлилась на огурцы.

— Да ну его к чёрту, такие перегрузки, — размазывая сопли по прыщам, завопил юнец, — и институт, и практику, и больницу, и тебя тоже… — дрожащий палец указывал на врача, — и, сорвав халат, он ломанулся прочь.

— Ну-ну, — философски рассудил посланный эскулап, — беги, беги, военкомат в двух кварталах…

Скорая уехала, увозя в своем чреве хозяйку дачного домика и 6-ти соток обрабатываемой земли.

— Ну что будем делать?

— А чё тут думать, — рассудила собака, — до освобождения старухи из районного концлагеря живем здесь, дом ведь нуждается в охране.

— И ниибет, — снова поддакнула кошка.

Ну, все, с жильем вроде бы определились.

Подруга очередная, Катя, как то говорит:

— Может, в Баден-Баден слетаем, развеемся?

— Нахуй, нахуй, — говорю.

Она улетела, а мы остались. Пару дней покеросинил, но не до соплей, а так, для тонуса. На третий день выкинул тормозной парашют, да хуй там был, кореш в гости зашёл, принёс два литра и стропорез. Ну а на пятый день собака меня уже за шиворот в ванную волокла. Заебалась горемычная. Кое как они с кошкой привели меня в чувство.

— Знаешь, дорогой, пора тебе на природу, подлечить здоровье. — кошка говорит.

А я в очень хуёвом состоянии, руки ходуном, постоянно сблёвываю, не пойми чем, хотя вроде и не жрал ни чего: По квартире перемещаюсь как афробиоробот. Увидел пустые бутылки, аж мотор клинить начало. Действительно, пора на природу.

— Я на рыбалку хочу: — сказала собака.

— Рыба, и ниебёт! — поддакнула кошка.

— Какая рыба, на улице минус пять.

— Самая погода для зимней рыбалки, корюшка прёт сейчас.

— Это вам Затевахин наплёл что ли?

— Тебе ли не всё равно, как раз спирт выветрится на холоде.

Короче уломали они меня на рыбалку. Я только вот не был ни разу на зимней. Рыбаков встречал, по городу их много бывает навалено, у метро в основном. Но как говориться «Для рыбалки мало страсти — нужны снасти». Стал вспоминать, кто у меня из знакомых маньячит по этому делу. Звоню Вовану.

— Вован, привет!

— Здарова, Толик тут к тебе заходил на днях, говорят, не помнит, как ушёл.

— Через дверь ушёл.

— Только проснулся в <���Доме ночного пребывания>, около Гренадерского моста, — и Вован заржал — Сам то как?

— Да моя опять решила мир повидать, полетела в Баден блядь Баден нахуй.

— «Твоя» какая, Света, или Лена?

— Катя

— Ну а ты как всегда, на стакан, значит?

— Слушай, давай без касания морального облика а?

— Мне то чего не позвонил, я бы тоже врезал, а то работа заебала хуже жены, блядей бы сняли, я такой шалман знаю на десятой Советской:

— Вова, мне хуёво.

— Ну всё, извини, чего хотел?

— Ты вроде рыбак у нас, мне удочки нужны, и этот, как его, альпеншток, что ли.

— Ледобур, наверное, ещё пешня и шумовка.

— Это чего такое?

— Ну лунку сверлить.

— Да *ля не даун я, про ледобур можешь не объяснять, пешня с шумовкой, чё за херня?

— Пешня, типа лома, лёд проверять или долбить, а шумовка, это как когда суп варишь, пенку снимаешь, так же, только лёд из лунки.

— Наука!

— А ты думал, тут всё по Сабанееву. На какую рыбу хочешь?

— Вроде говорят сейчас корюшка попёрла: — неуверенно говорю я.

Собака с кошкой энергично кивают.

— Про мормышки спроси, — напоминают.

Затевахина убью, вместе с Сабанеевым, разумеется.

Короче пообещал он мне помочь со снаряжением. Не имей сто рублей.

На домашнем консилиуме решили ехать на залив.

— Водку брать?

— Возьми пол банки, но не больше.

— Холодно ведь будет! — я искренне возмутился.

— Если заснёшь по пьянке, то замёрзнешь.

— А вы на что?

— Может, ещё нарты возьмём, а ты нас впряжёшь?

Это мысль, говорю.

Самое трудное в рыбалке, это рано просыпаться. Разбудил меня Вован, который завёз всю рыбацкую шлоебень ни свет ни заря. Худо бедно, но в десять мы были уже на Финбане. Вокруг сновали такие же долбаёбы как и я. Попадались даже те, кто был уже на хорошей кочерге. Из ларька истошный женский вокал орал про то, что <���была любовь>. Кошка сидела в сумке. Ей пришлось смастрячить что-то наподобие маленькой меховой квартиры, пожертвовав на это дело какую-то старую шубу. Собака чинно трусила рядом на коротком поводке.

— Ты то не замёрзнешь? — спросил я у неё.

— Да брось, у меня шерсть тёплая, на крайняк <���Иглу> сложим. — отвечала она.

Электричка не спеша несла нас по заснеженным ландшафтам. О чём я думал в эти минуты? Не блевануть бы. Но доехали без приключений, я даже покемарил чутка. Выходить решили с первой группой рыбаков. Я поплёлся за ними следом. Судя по их общению, все они друг друга знали, и разговоры вели про мормышки, прикормку и прочею рыбацкую атрибутику. Должен сказать, что в большом количестве данная тема очень сильно заёбывает.

День обещал быть хорошим. Ветер отсутствовал, солнце припекало довольно сильно и в купе со свежим морозным воздухом производило благоприятнейший эффект на моё самочувствие. Когда вышли на лёд, группа сразу же разделилась на три колонны. Каждая взяла свой курс. Я интуитивно пошёл налево. Минут через тридцать мои поводыри сбились в кучу. Пока они размахивали руками и о чём то спорили, я их нагнал.

— Чего стряслось? — спросил я.

— Да вон, льдина откололась, вчера ветер был сильный.