Михаил Дайнека - Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки

Супружеские взаимоотношения – вещь непростая сама по себе. Вот так вот живешь, ни о чем не подозреваешь, тешишь о диван свое самолюбие или как оно там называется, и вдруг раз – и выясняется, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не четыре мужика, а два. И сообщившая тебе эту страшную новость супруга подозрительно умнее тебя. И наверняка интеллект – не единственная из ее сильных сторон, которые она до сей поры умело прятала, соглашаясь, восхищаясь и идя на компромиссы. Как тут не возникнуть легкой паранойяльной озабоченности?

Владимир (назовем его так) уже несколько лет не питал никаких иллюзий относительно способностей жены. Как будто мало того, что красивая и смышленая (за кроссворды с ней лучше не садиться, чтобы не чувствовать себя последним из племени женатых имбецилов), так еще и обладает патологической склонностью к гипнозу. Бывало, позволишь себе лишнего с мужиками во дворе, придешь домой – а она на тебя МОЛЧИТ И СМОТРИТ. Право слово, лучше бы чем огрела. Ан нет, всю душу этим взглядом наизнанку вывернет. А потом стал Владимир замечать, что и без повода гляделки ничем не лучше стали – все из рук валится, настроение ни к черту, в груди и животе пустота, ноги как деревянные – нет бы что другое! Пытался выяснить, за что ему такое наказание, – нарвался на длинную и обстоятельную лекцию о странностях мужской психики вообще и совершенно инкурабельной [72]убитости в хлам его собственного душевного здоровья, вместе с попытками выяснить у Господа, за что ей такое семейное счастье. А гипнотизировать не перестала. От этого и сон пропал, и аппетит – а ей хоть бы что! Знай глядит да на психику давит. И при этом болтает как ни в чем не бывало – вот ведь высший пилотаж, Кашпировскому и то приходилось лицо делать серьезное, внушительное, а она вроде бы о погоде говорит, а сама – воздействует, зараза…

А тут пошла к соседям снизу – то ли попросить чего, то ли посмотреть – и задержалась. И вдруг Владимиру так сильно похужало, так скоропостижно занемоглось, что он сразу смекнул: спелись, гады! И теперь снизу беспрепятственно гипнотизируют вскладчину. При нем-то, видно, она еще как-то стеснялась, а через бетонное перекрытие да в компании не в пример легче. Сидят небось и потолок глазищами сверлят. Шабаш, блин, надомный устроили. Охватила его паника – а вдруг их там целая гипнотизерская рота имени все того же приснопамятного Кашпировского засела? И оттачивают на нем свое черное мастерство? А он тут одинешенек, весь такой зайчик-мастдайчик над террариумом с голодными удавами…

Не учла жена одного: про то, что у нее астма, Владимир прекрасно помнил. И решил выкурить ее из соседской квартиры, чтоб потом учинить допрос по всей строгости. Взял бутылку уайт-спирита из хозяйственных запасов, полил соседский балкон. Показалось мало. Взял бутылку бензина, добавил. Астма оказалась углеводородоустойчивой, из квартиры соседей жена никак не выкуривалась, поэтому следом полетела горящая тряпка: дым – он все же поконкретнее будет. Опять же, у деда покойного в деревне этот фокус с барсуками удавался. Поскольку устраивать пожар изначально в планы Владимира не входило, он решил привлечь внимание соседей к весело занявшемуся балкону и, ухватив пудовую гирю, стал ронять ее на пол с криком: «Дом горит, козел не видит!»

Вместо супруги пришли сердитые полицейские. В компании с не менее сердитыми пожарными. Обрадовавшись, как родным, Владимир с готовностью поведал им историю о заговоре и гипнозе и даже согласился прокатиться с ними в отделение, а уже оттуда, в сопровождении изрядно нагруженного информацией о женских кознях и советами не жениться никогда милицейского наряда – в приемный покой психбольницы.

На госпитализацию супруг-страдалец согласился без особых проблем. Правда, вначале заручился гарантией дежурного врача, что психиатрам есть что противопоставить магии женского гипноза, что все здание надежно экранировано – вон, даже на окнах решетки, а стекла радиогипноментально-устойчивые. А также, что жену к нему будут пускать на свидания только под бдительным присмотром санитаров – они проследят, чтобы не смела ничего внушать!

Так уж выходит, что в бредовую систему, буде такая разовьется у пожилого человека, чаще всего оказываются вовлечены родные и близкие. И уж тогда им остается только запастись терпением, нужными медикаментами и телефоном спецбригады, поскольку бред – это как отечественный автомобиль: приобрел – и вступаешь в перманентную интимную связь с ним самим, его производителями (заочно, но от души) и станциями техобслуживания (очно и стиснув зубы).

Если вдуматься, то жаловаться на жизнь Александре Ивановне (назовем ее так) было грех. Дача, крыша над головой, пенсия, довольно крепкое для семидесяти пяти лет здоровье, внимательные и заботливые дети – живи и радуйся! Разительный контраст с теми страстями, что каждый день охотно рассказывают, смакуя подробности и закатывая глаза, боевые подруги из отдельного дворового пенсионного отряда по сбору и распространению информации и компромата. Послушаешь – и страшно жить становится. Молодежь совершенно деградировала, спилась, села на наркотики и поголовно ушла в криминал. Весь порядок, все моральные и культурные традиции еще как-то держатся за счет неимоверных духовных усилий здесь присутствующих, но тех все меньше с каждым днем: одни умирают, других посдавали в дома престарелых – у апокалипсиса просто нет шансов застать на этой планете нормальных людей!

Александра Ивановна кивала, соглашалась, но рассказывать про своих ей было как-то неловко. У всех в родне люди как люди: выпивают, жен-детей бросают, стариков на хлебе и воде держат, а то и вовсе потихоньку в могилу сводят какой-нибудь страшной порчей, а у нее – интеллигенты, одеты с иголочки, выпивают только по праздникам рюмку-другую, да не бог весть чего, а таких напитков, что по местным алкоголикам жаба паровым катком бы проехала – этакое купить. И ее не забывают – то приоденут, то ремонт в комнате дорогущий сделают, то телевизор новый купят. Словом, нечего народу рассказать, даже как-то подозрительно.

Трудно доподлинно сказать, сколько же времени шли тщательные поиски ложки дегтя, а только услышала однажды Александра Ивановна голос. Он звучал в голове и был негромок, но его невозможно было не различить. Он-то и поведал ей всю подноготную детей. Оказывается, они только изображали из себя законопослушных граждан. На деле же им принадлежали подпольные казино, пара фабрик по производству паленой водки и публичный дом. Не считая того, что сын оказался вором в законе и мозговым центром одной очень известной бандитской группировки. Голос и кличку называл, но Александра Ивановна от волнения ее тут же забыла. А невестка, как выяснилось, была его соратницей, подельницей и хранителем воровского общака. Внуки – так, пока рядовые бандиты, но с перспективами. Правнуки… Тут Александра Ивановна категорически заявила, что вот о правнуках ничего слышать не желает: они солнышки, лапушки – и точка! Удивительно, но голос перечить не стал.