Михаил Дайнека - Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки

– Вы хотите сказать, что не пойдете мне навстречу?

– Я хочу сказать, что вопрос о дееспособности бабушки – экспертный, но ответ эксперта вас вряд ли порадует.

– То есть вы не хотите мне помочь?

– Хочу, но так, чтобы по закону. И по сути дела тоже. Ведь вы, к примеру, не можете быть слегка беременной именно в те моменты, когда вам удобно.

– Ну отчего же! Сегодня беременная, завтра аборт, послезавтра снова залетела.

– Надо же, какая активная жизненная позиция! Хорошо, а когда вы придете в следующий раз класть бабушку в геронтологическое отделение, она у вас снова будет недееспособной и слабоумной?

– Ну конечно же! – На Оксану посмотрели так, словно слабоумие заразно, и она только что эту инфекцию подхватила. – Иначе с чего бы мне ее сдавать?

– Какая интересная получается у вашей бабушки дееспособность! – восхитилась Оксана Владимировна. – И, что важно, выгодная. А на момент получения пенсии какой будем ее считать?

– Ну-у, – задумалась девушка. Процесс прорабатывания ситуации был ощутим почти физически. – А! Вот! Ведь за месяц состояние может меняться – ну там, фазы Луны, магнитные бури, артериальное давление… Но обязательно будет светлое окно. Вот тогда-то и можно будет идти с ней и получать пенсию. Так что вы справку правильно напишите, ладно?

– Ну вот что, – резюмировала доктор, – только врожденная интеллигентность и страшной силы душевная доброта не позволяют мне послать вас дальше кабинета судебно-психиатрической экспертизы. Но и ближе тоже никак не получится.

Вопросы. Пациенты задают их постоянно. Самые разные. Многие из них привычны, а ответы на них не менее предсказуемы и типичны, чем коленный рефлекс. Или кремастерный [88]– до чего дотянешься. Абсолютным лидером в любом отделении (кроме отделения неврозов) всегда был вопрос: «Когда меня выпишут?» Много вопросов задается о причинах болезни и о том, сколько она продлится и чего от нее можно ожидать. А порой бывают сногсшибательные вопросы, просто из главного калибра и в упор. На такие шаблонных ответов не бывает, спасает только искусство импровизации.

Эта история произошла много лет назад, когда я работал ординатором в женском отделении. Марина (пусть ее будут звать так) была там не то чтобы завсегдатаем, но все же попадала на лечение с завидной регулярностью – по два-три раза в год – и лечилась подолгу, всякий раз не меньше двух месяцев. Начиналось все каждый раз однотипно: сначала соавторство с лечащим врачом в отношении назначений, потом твердая убежденность, что вот на этот раз болезнь сложила лапки и накрылась мраморной плитой, потом напряженное затишье и первые ночи без сна и наконец – пара дней охоты на родню, когда тщедушная девчушка расшвыривала родственников, как кегли, роняла и ломала ставшую вдруг такой хрупкой мебель, и даже спецбригаде приходилось туго.

Вот и в этот раз она была доставлена в глубокой печали и коконе из фланелевых жгутов, раздавая направо и налево меткие плевки и обидные эпитеты. Новообретенные соседки из наблюдательной палаты сунулись было полюбопытствовать, кто это тут такой молодой да горластый, но тут же узнали о себе так много нового и с такими лингвистическими излишествами, что фиксировать к кроватям пришлось поголовно всех – а то как бы чего не вышло.

На следующий день Марина была уже на удивление спокойна и тиха, и я решил с ней побеседовать, чтобы узнать, что же на сей раз стало причиной ее поступления. Если не знать, что творилось накануне, можно было бы возмутиться – что такая тихая, застенчивая, воспитанная девушка делает в остром психотическом отделении? Конфликт с родителями и старшей сестрой? Так ведь как не конфликтовать: не дают слова высказать, попрекают тем, что больна, опекают, как маленькую! Тут любой взбунтуется! Хотела пойти в институт – не пустили. Нет, не поступать. Вот еще глупости! Что, сказать правду? А вы к ней готовы? Или как мама с папой – будете руками махать и таблетки в суп крошить? Ну ладно, я предупредила…

– Сукразит знаете? Заменитель сахара такой. Слышали? – тихо спросила Марина.

– Слышал.

– Ну вот. – Многозначительная пауза.

– Что – вот?

– Вы что, не понимаете? – Градус доверия ко мне как специалисту, гражданину и просто человеку резко упал.

– Марина, я слышал про сукразит. Даже пробовал. Что я еще должен о нем знать?

– А знаете, кто его изобрел? – Лукавый взгляд, словно подбадривающий – «ну же, доктор! Проведи уже реанимацию своей эрудиции!».

– Неужто?..

– Правильно, доктор! Вы не так уж безнадежно тупы!

– Ну спасибо, дорогая.

– Постойте, я вам сейчас такое скажу – вы ох… э-э-э… в общем, сенсация!

– Хорошо, я уже морально подготовился. Давай, жги напалмом.

– На самом деле сукразит – это лекарство от рака.

– Убила, Марина. К такому повороту я не был готов. Как же он помогает от рака, хотел бы я знать?

– А хер его знает, – честно призналась Марина. – Вот вы скажите: вы знаете, как именно галоперидол убирает галлюцинации?

– Не знаю, – пришлось сознаться мне.

– А чего ко мне привязались? Он помогает – и этого достаточно! Я добилась, чтобы его пустили в продажу как заменитель сахара! Теперь его принимают миллионы людей! Профилактика в мировом масштабе! Каково?

– Грандиозно.

– Правда? – недоверчиво сощурилась Марина: а вдруг доктор смеется?

– Правда. Я впечатлен. А Нобелевский комитет в курсе?

– Я им письмо написала. Уже давно.

– Ну, раз давно, значит, письмо уже получили.

– Вы так думаете? В таком случае у меня к вам несколько вопросов.

– Спрашивай, Марина, постараюсь ответить.

– Я, собственно, вот о чем хочу спросить. – Марина подошла ко мне вплотную и уперла руки в боки. – ГДЕ МОЯ НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ??? И КАКОГО ЛЯДА Я ВООБЩЕ БОЛТАЮСЬ ТУТ, КОГДА МЕНЯ ЖДУТ В СТОКГОЛЬМЕ???

– Погоди-ка, – мне пришлось соображать очень быстро, – а что именно ты написала в письме?

– Дайте-ка вспомнить… А! «Уважаемые члены Нобелевского комитета! Сукразит – это лекарство от рака. Мне это абсолютно точно известно. Можете проверить. Ваша Марина». Ну и обратный адрес, конечно.

– Вот оно! Марина, ты забыла указать формулу сукразита.

– Бли-ин! И что, без формулы никак?

– Нет, дорогая. Так что придется вспоминать. Ну и лечиться тоже, а то уж больно шустро ты шкафы дома роняешь. А ну как на церемонии вручения критики нарисуются – ты ж им головы поотвинтишь и в ковровую дорожку завернешь, а у России и так с имиджем проблемы!

Если когда-нибудь Россия поголовно ударится в политкорректность, психическое здоровье народа окажется угрожающе подорванным. Дурака придется назвать альтернативно одаренным, мудака – выдающимся тестикулоносцем и далее по списку. В итоге – сплошная фрустрация от невозможности высказаться, а там и до повального невроза рукой подать.