Святослав Сахарнов - Сын лейтенанта Шмидта

Тогда поклонник баскетбольного мяча изменил суше. Выбрав по туристической карте селение в благословенном Крыму с пахнущим мускатным вином названием Коктебель, он уехал туда и нанялся матросом на спасательную станцию. Присмотревшись к безмятежному, но мало оплачиваемому труду мастеров спасательного круга, он предложил начальнику станции перейти с твердых окладов на премиальную систему, для чего оплачивать рублями каждую спасенную голову.

— Только представьте себе, Шмидт, — продолжал Федор, — количество тонущих в первую же неделю выросло в семь раз. Это был настоящий бум! Эпидемия самоубийств! У меня работал один доброволец из местных жителей, так он ухитрялся тонуть в день по четыре раза. Каждый раз, когда его вытаскивали, он называл новую фамилию. Но однажды дежурная шлюпка не успела и его спас какой-то любитель. Произошла разборка, любителю помяли портрет, приехала милиция из Феодосии. На нашем утопленнике, оказалось, висели два дела: ограбление магазина в Симферополе и вымогательство в Новочеркасске. Следователь попался молодой, горячий, заодно он поднял все наши ведомости…

Начальника станции посадили, а Федору пришлось, захватив на память пробковый матрас и комплект матросской формы, вернуться в родной Арбатов.

— И тогда-то вам пришла в голову мысль продолжить добывать золото из морской воды? — поинтересовался Николай, — Всякая верность однажды избранному пути похвальна.

— Нет, я тут ни при чем, — признался бывший спасатель. — Вернувшись, я встретил однокашника по школе, Сэма. Это придумал все он.

— Ах, это вы, юноша? Интересно. А ваш жизненный путь? Судя по вашим девичьим рукам, ни весел, ни машинных рычагов они не знали.

— Никогда! — признался молодой Наседкин. — В год, когда в город вернулся Федор, я был занят тем, что клеил мухам ноги. Энтомологическая станция, летом сотрудники отправляются в экспедиции, там бродят среди трав, размахивая сачками, а всю добычу сваливают в морилки. Зимой, когда разбирают коллекции, у половины мух ног не хватает.

— Гениально! И чем же вы их клеили?

— Специальный клей. Покупали в Германии. На двести мух мне давали под расписку полграмма. Брать его из пузырька приходилось кончиком иглы.

— Снимаю шляпу, замечательная профессия. Вы были женаты?

— Как вам сказать…

— Значит, были и не один раз. Напрасно — для мужчины вашей хлипкой комплекции альфонсизм — занятие рискованное. Поиск кладов под водой и то легче. Кстати, где вы вышли на эту плодоносную идею? Надеюсь, не в сухопутном Арбатове?

Как выяснилось из дальнейшего рассказа Сэма, мысль искать деньги под водой родилась у него во время недели, проведенной в поисках новой жены проездом в Москве.

— Это было так, — рассказал он. — Иду от центра по улице Качалова, прохожу мимо дома номер шестнадцать — запомнил этот номер на всю жизнь — букинистический магазин. В витрине карта. Корабли, идущие полным ветром, набитые людьми лодки, дно, разбросанные по нему сундуки и бочки, груды золотых монет. «Занятная карта!» — подумал я. Захожу в магазин, расспрашиваю про нее продавца и покупаю. Одна знакомая перевела все надписи. «Так, так, так, — думаю, — а ведь дать деньги под такое дело всегда найдется много желающих».

Вернувшись в Арбатов и встретив старых друзей, Сэм предложил им основать акционерное общество.

— Все понятно. Извилистый путь интеллигента. Вот только не могу понять, зачем вам это претенциозное имя — Сэм? Наверняка у вас в паспорте стоит прозаическое Семен? А?

Вместо ответа молодой изобретатель «Галеаса» полез в карман и вытащил синюю с золотыми буковками на обложке книжечку.

— Паспорт гражданина Соединенных Штатов? — удивился Николай. — Каким образом он к вам попал? Ах, купили. Дайте посмотреть… Да, типографское искусство подделок у нас уже вышло на международный уровень. А кроме этой ксивы, надеюсь, у вас есть и документ, удостоверяющий, что вы гражданин нашей многострадальной страны? Есть. Все в порядке… Что же, остались только вы, — обратился он к молодому поляку. — Ничего не хотите сообщить о себе? Скромность украшает. Назовите хотя бы профессию.

— Водитель самоходу. Перший класс, чи не гарно? — обидчиво сообщил житель Варшавы, переходя на странную смесь русского, польского и украинского языков.

— Наш Казимир шофер такси.

— О, это прекрасно! В нашем предприятии участие механического экипажа крайне желательно. Ваше авто здесь?

— Залышав у Варшави.

— Оставили? Жаль. Оно бы очень пригодилось. А как это случилось, что вы, коренной арбатовец, стали подданным другой страны?

То, что по капле удалось выцедить из Ковальского, было типичной историей бывшего гражданина бывшей страны с бывшими закрытыми границами. Расставшись с юностью и проработав несколько лет в российской глубинке и на Украине, водитель такси неожиданно узнал, что границы страны отныне открыты. Мало того, он обнаружил, что по ночам ему снятся неизвестный город с мостами над медленно текущей рекой, статуей русалки с мечом в поднятой руке, красные островерхие крыши и толпа, говорящая на чужом, но волнующем языке. Поняв, что это Польша, шофер затосковал, а когда ему представилась возможность сменить гражданство, уехал.

— И что у вас там теперь? Офис, гараж, в котором стоят три «мазды»? «Мерседес-600» слишком бросается в глаза, — сказал Николай.

— Еден старый «понтиак», и тот еще не выкуповал у власцицеля, — признался варшавянин.

— Все ясно, потогонная система, работа двенадцать часов в сутки, капитализм навынос. Не грустите, Казимир, когда мы доберемся до хрустального яйца, у вас будет не одна машина, а целый автопарк. Гарантирую подземный гараж и двух сторожей-турок. Отчего вы не радуетесь? Почему на вашем аскетическом лице факира не отражается восторг по поводу будущего богатства?

Ковальский вздохнул:

— Не хче заводжич. Не хочу обманывать вас, господин Шмидт. Це все не по мне. Мне это не нравится. Для таких подий я не бардзо ехидный. Мне и «Галеас» не лычил. Я уеду.

И Казимир Ковальский с неожиданной твердостью сказал, что в северную столицу он поедет; так хорошо видеть старых друзей и слышать, как они мечтают о будущем; но на большее… В конце концов, какая разница, возвращаться ему в Варшаву через Москву или через этот северный холодный город? Пусть не обижаются друзья, но даже у железной машины стираются детали и ей не добже, не можно помочь никак.

— Итак, неожиданная потеря! Что делать, насильно мил не будешь. — Николай оглядел своих новых соратников. — А потом, может быть, именно так должен поступать каждый честный человек, даже если он был в числе учредителей крайне подозрительного общества. Обнажим головы, но час прощанья откладывается, мы берем вас, Казимир, с собою. Из северной столицы вы будете отправлены в Варшаву спецрейсом. Нежные стюардессы будут всю дорогу поить вас напитком «Зуко» и предлагать холодную курицу. А мы останемся на летном поле и долго будем провожать глазами улетевший лайнер. А теперь обращаюсь ко всем. Итак, мы начинаем искать хрустальное яйцо. Каковы наши шансы, господа? Шансы есть, но нельзя забывать, что наукой установлено — мы живем в мире неопределенностей. Даже бородатые физики не ручаются, где находится какой-то паршивый электрон. И тем не менее мы начинаем. Будем искать безделушку, стоимость которой больше, чем стоимость всех бесхозных товаров, лежащих на складах и в закромах Арбатова, Ростова и Одессы вместе взятых. Выезжаем завтра. Федор, побеспокойтесь насчет билетов.