Михаил Берсенев - Клептоман

— Не хотела вас расстраивать, Петр Степанович, но после длительного перерыва клептомания Федора вновь вернулась. Он снова украл. Я полагаю, вы все-таки должны это знать.

Пенсионер перестал пережевывать пищу и на некоторый момент замер. Потом аккуратно положил вилку с кусочком ветчины на блюдце. Взял салфетку, обмакнул ей уголки губ и спокойно ответил:

— Этого следовало ожидать. Даже в детстве у него эта болезнь отступала на непродолжительное время. Максимальный срок ремиссии был три месяца, но это было только раз. А так, его хватало, в основном, на месяц. Мы с его покойной мамой радовались этим здоровым промежуткам, обещали ему выдавать деньги на покупку тех же шоколадок, открыток и мыльных пузырей по первому требованию. Он просил их изредка, и этими деньгами не злоупотреблял. Но все равно, спустя светлый промежуток приступ клептомании накрывал его снова. Что хорошо, это то, что он сам нам все честно рассказывал. Ему было ужасно стыдно, но он не обманывал.

— На сей раз, он продержался больше года, и я действительно успокоилась! — заметила невестка.

— Это очень большой успех! Такие сроки нам с его матерью и не снились! Видимо, у него случилось какое-то сильное потрясение, или некая мысль пронзила его мозг, что он так долго воздерживался от краж. Повторю: три месяца был абсолютным максимумом.

— Вы правы, как всегда. Было у него потрясение, в городе Костроме. Он там куролесил с Мишкой Оптимистовым. Зашли в супермаркет, по иронии судьбы имеющий название «Радость покупки». Федор там украл несколько шоколадок и то ли плюшевого мишку, то ли зайца. В качестве подарка жене Оптимистова — Евгении. Охрана магазина его схапала и вывела на «чистую воду».

— Ну, поколотить его там, я думаю, не поколотили. Он же везде почти с телохранителями ходит. А вот раз его заловили, ему, наверняка, стало очень стыдно перед людьми. Вот, мол, такой взрослый мужик и такими глупостями занимается. Это-то, наверное, и повлияло на его решение завязать с кражами, — предположил Куравлев-старший.

Алевтина воздержалась от рассказа о том, как все на самом деле случилось в супермаркете «Радость покупки» в старинном русском городе Кострома. Да и не это сейчас было важным. Болезнь вернулась, и с этим следовало что-то делать. Либо продолжать бороться, либо махнуть на все рукой. В конце концов, ущерба от болезни мужа особого не видно. Если бы вопрос упирался только в деньги, то это не было бы проблемой. Но есть еще моральный аспект. «Ему самому, мужику, трудно жить с внутренним ощущением, что он вор. Мелкий, но вор. Да и мои ощущения, что супруг, заботливый отец, хороший муж, грамотный и успешный предприниматель, отличный друг для своих друзей, но воришка, постыдные» — поймала себя на мысли женщина.

Воцарившееся молчание прервал Петр Степанович:

— Ты говоришь, когда Оптимистов приезжает?

— На днях.

— Опять, небось, они с Федькой куролесить будут?

— Особо разогнаться я им не дам! — уверенно заявила невестка. — К тому же, Мишка едет больше по делу в столицу, а не на отдых. По медицинским вопросам.

— Он что, приболел? — обеспокоено поинтересовался дед.

— Слава богу, нет. Он едет с молодым парнишкой, сотрудником его газеты. Тот в ледяную воду ночью полез, да и голос потерял. А Миша его очень ценит, как сотрудника. Так что их путь по врачам лежит.

— Что ж, дело хорошее. Это здорово, что ты, Федя, Мишка, все еще способны помогать людям! Так-с, значится, не я один приехал к вам с больным человеком. Будет тут у вас лазарет!

— Справимся. Лишь бы результат был.

— А скажи-ка, мне дочка, — свекор перевел разговор на другую тему, — зачем этот молодой человек в ледяную воду полез, да еще ночью? Пьяный шибко был?

— Я не знаю. Знаю только, что Мишка очень переживает за парня. Просил присмотреть за ним, если потребуется. Зовут молодого человека Семеном. Так же, как и Оптимистов, выпускник МГУ факультета журналистики. Вроде бы, Мишка собирается его по врачам повозить, а потом домой вернется. У него газета, ее надолго без руководства не оставишь. А Семен, если потребуется много обследований, у нас побудет.

— Евгения с Мишкой приедет?

— Да. И Тимура, их сына, ровесника Артемки, с собой прихватят. Так что, скоро тут у нас будет большая тусовка.

— Мишка — хороший мужик. Правда, вот газетенка его поганенькие материалы выдает. Читал я тут, у вас, несколько номеров. Странно, как такой образованный, разумный человек, профессиональный журналист, такую лабуду в печать выдает!

— Бизнес есть бизнес! Сейчас в моде сенсации, жареные, иногда просто высосанные из пальца скандалы. Научные статьи не в почете у массового читателя.

Алевтина разлила еще чая с ароматом клубники, помешала сахар в кружке серебряной ложечкой и вдруг прямо и напористо спросила свекра:

— Петр Степанович! Вопрос у меня простой. Может ли Светлана Стриж с ее сверхъестественными способностями к воздействию на людей помочь Феде избавиться от его болезни?

Мужчина с минуту цедил маленькими глоточками горячую жидкость, втягивая носом запах почти свежесобранной клубники. Потом взглянул на невестку и ответил вопросом на вопрос:

— Помнишь, дочка, я тебе говорил об одной идее, как еще можно попробовать вылечить у Федьки клептоманию?

— Конечно. Любопытство меня, если честно, до сих пор гложет.

— Так вот. Теперь, я полагаю, время пришло. Раз он снова украл, значит, болезнь в который раз одолела. Самое время для моей идеи.

Мужчина замолчал, сохраняя при этом на лице загадочную улыбку.

— Ну! Петр Степанович! Не томите! — повысила голос в нетерпении собеседница.

— Эту мысль ты только что сама озвучила, дочка! — примирительно заметил свекор.

Женщина с десяток секунд обдумывала ответ, потом неторопливо откинулась на спинку кресла. Уже спокойно взяла ухоженными пальцами дужку кружки. По всей кухне разносился аромат садовой ягоды. Она также как и дед, вдохнула этот вкусный воздух и спросила:

— А как вам, Петр Степанович, этот настоящий английский чай с клубничным ароматом? Нам его из самого Манчестера друзья привезли. Правда, он замечательный?

Через пару дней Федор Куравлев, после очередного похода в супермаркет, сидел с одетыми штанами на толчке и пускал в пространство санузла мыльные пузыри. Пузыри эти он, понятное дело, спер. Глядя в тот момент на бизнесмена, его можно было принять за взрослого ребенка и сладкоежку. Расчетливый в обычной жизни, продумывающий в бизнесе каждый свой шаг человек, умеющий моментально и достаточно точно оценить рентабельность предстоящих сделок, теперь восседал на толчке измазанный шоколадом, который он, опять же, похитил в том же магазине, где и мыльные пузыри. Сладость он съел на стульчаке с огромным аппетитом. Добытый под угрозой разоблачения шоколад казался особенно изысканным и жуя его, мужчина действительно верил в миллионы вкусных пузырьков, что лопаются во рту. Покончив со сластями, клептоман перешел к мыльным пузырям: вбирает побольше воздуха в легкие и начинает медленно, как будто, свистя, дуть в приспособление с мыльной пленкой. Сейчас, сидя на толчке, он смело поставил перед собой задачу выдуть максимально возможный размер искрящегося на свету шара. Ему нравилось смотреть, как большой мыльный пузырь отделялся от пластиковой окружности и под своим весом начинал падать на пол. Но бесславно разбиваться от кафель уборной такой красоте Куравлев не давал: туалет был оборудован системой принудительной вентиляции, в результате чего пузырь сначала опускался перед радостными глазами мужчины вниз, но потом подхватывался силой мотора в вытяжке и, делая небольшие пируэты, летел вверх к воздуховоду. В этот момент мыльное творение пролетало перед особыми люминесцентными и разноцветными лампочками, специально смонтированными в уборной. Светильник из четырех цветов под потолком был выбран Федором неслучайно: в смешении матового, красного, голубого и желтого цветов пузыри становились особенно прекрасны и живописны. Миллионы бликов играли на поверхности тончайшей мыльной оболочки. Таким образом, клептоман устроил себе в туалете праздник «искрометный пузырь», как про себя иногда называл свое красивое мероприятие предприниматель. На голову Федор натянул наушники, в дископлеере играла музыка знаменитого композитора Римского-Корсакова «Полет шмеля». Куравлеву-младшему уже удалось выдуть почти-что шедевр по своим размерам, когда в дверь постучали: