Чевгун Федорович - Если можешь – беги…

– Сколько у нас за "железом" собирается? – спросил утром у "чифа" Кузнецов. – Пятнадцать?

– Семнадцать, Павел Артемьевич, – поправил тот.

– Оформляй пропуска. Только предупреди: если кто после шести вечера свою "тачку" в порт пригонит – пусть пеняет на себя: грузить не будем. Пусть сам тогда с докерами договаривается!

Узнав, что ночью в порту разгрузилось русское судно, торговцы подержанными автомобилями уже с утра дежурили у въезда на территорию порта. Безошибочно определив, что вот эта группа возбужденно-радостных парней и есть потенциальные покупатели машин, торговцы взяли их в кольцо и перешли к активным рекламно-торговым действиям.

– Кённици-ва!.. Трасите, таварисся!.. Hello, seamen! – на смешанном русско-японско-английском диалекте заверещали торговцы. – What do you want to bay? A car? O, more cars? It,s wonderful!

Рынок подержанных автомобилей располагался тут же, у проходной. На отгороженной площадке рядами стояли подержанные автомобили, смотревшиеся после предпродажной подготовки так, что любо-дорого взглянуть. Покупатели разбрелись по площадке. Они открывали дверцы машин и садились в мягкие велюровые кресла. Они включали двигатели и сосредоточенно слушали их работу. Они опускали стекла и рассматривали протекторы. Они прикуривали от электрозажигалок и жали на тормоза.

Словом, они вели себя так, как и должны были вести себя покупатели, после бесконечно долгих, на десятилетия растянувшихся поисков вдруг случайно наткнувшиеся на нужный им товар. Дилеры это понимали и терпеливо ждали, пока моряки осмотрят машины со всех сторон. А впрочем, что там смотреть? Все на месте, и масло из картера, представьте себе, не капает. Значит, берем, Вася? Берем, Петя! Я – вот эту, с эмалированными бамперами, а ты – вон ту, с рекламной наклейкой на стекле.

…С погрузкой машин провозились почти что до самого отхода. Крепили найтовами так, чтобы не сорвалось сокровище за борт при бортовой качке – крепко и надежно. "Грузовой" лично проверил каждую растяжку. Свою красавицу – "тойоту" он закрепил по всем правилам перевозки неустойчивых грузов на верхней палубе. Работой Цапко остался доволен. Ему хотелось залезть в машину и не вылезать из нее до самого Корсакова. Но работа – прежде всего! Ладно, придется потерпеть…

Буксир вывел "Академика Елистратова" на рейд. Завели дизеля, и в 23.00 по судовому времени судно взяло курс на Корсаков.

Кузнецов ушел с ходового мостика в начале первого. В эту ночь вахтенным помощником был "чиф" Павлюк.

– Кто у нас в четыре меняет рулевого? – спросил у него Кузнецов, уже собираясь уходить к себе в каюту.

– Петелин. Только он заболел, просил подменить.

– Заболел? Не от сакэ?

– Да нет, вроде был вечером трезвый. Живот что-то у него… Судовой врач говорит, похоже на дизентерию.

– Ищи замену. А с Петелиным я потом разберусь.

"Придем в Корсаков – спишу на берег, к чертовой матери! – думал Кузнецов, отправляясь в каюту. – Пусть, вон, в подменном экипаже… на стоянке вахты несет. Всего второй рейс, и вдруг – живот… Не хрена тогда в моря ходить, если со здоровьем проблемы?"

В каюте Кузнецов скинул китель и прилег, не раздеваясь, на деревянную кровать, заправленную китайским одеялом с вышитым огненно-красным драконом. Спать не хотелось, но и не спать ведь тоже нельзя! Завтра к обеду судно должно подойти к Корсакову… Можно бы и пораньше, но – зачем спешить? Тише едешь – дальше будешь! Держать узлов двенадцать – и хорошо…

Капитан задремал – словно в море скользнул по слипу.

Сквозь забытье послышались шорохи у двери. Кузнецов приподнялся на локтях:

– Кто?

Тревога стояла у двери. Кузнецов полежал с минуту, проверяя свои ощущения. Да, тревога. Опасность. Вот только – откуда? От кого?..

Накинув на плечи китель, отправился на ходовой мостик. Он знал, что только там можно найти сейчас бодрствующих людей. Остальные давно разошлись по каютам и спят, утомленные вчерашними хлопотами с "тойотами" и "ниссан-патролами".

На штурвале стоял уже не Цыпин, а Кудряшов, которого вахтенный поставил вместо заболевшего Петелина. "Значит, уже больше четырех", – подумал Кузнецов, и глянул на судовой хронометр. Все точно, двадцать минут пятого… "Чиф" был здесь же, в рубке – стоял, вглядываясь в экран радара.

– Туман опускается, Павел Артемьевич, – сказал Павлюк.- Боюсь, к утру придется гудки давать… Может быть, скинем обороты? Не дай бог, врюхаемся куда-нибудь сослепу.

– Куда ты врюхаться собрался, Гурьяныч? Не смеши людей, – пробурчал Кузнецов. – Сейчас у нас на траверзе мыс Крильон должен быть, так? Значит, бери на норд-ост – и до самого Корсакова чистая вода обеспечена, ни мелей тебе, ни блуждающих банок… Дай лучше закурить, а то я свои в каюте оставил.

Капитан взял сигарету, похлопал по карманам кителя. Ага, спички есть.

– А обороты, так и быть, ты сбрось, торопиться нам некуда, – добавил он уже в дверях. – Пока держи десять узлов, а утром – посмотрим.

Кузнецов спустился с мостика и прошел к юту, где обычно курят моряки. Действительно, туман натягивает, черт его подери! Капитан присел на деревянную скамью, чиркнул спичкой, закурил. Не то чтобы он чего-то боялся, но пальцы все равно подрагивали.

Скорее бы до Корсакова дойти! А там – на материк да в родные места под Тамбов. Рыбалка там, конечно, не та что на Сахалине, но… на хрена ему, Кузнецову, эта рыбалка сдалась?! Он и без того столько всякой рыбы в своей жизни повидал, что аж с души воротит.

А нервишки-то – пошаливают… Да и с чего бы им не пошаливать? Нет, когда из рейса возвращаешься – пожалуйста, останавливайте и проверяйте, сколько хотите: контрабанды не везем. Не дураки! Но вот когда на Хоккайдо идешь, тогда – да, любая проверка страшит. Вон, в феврале у фирмы "Блонд" застопорили судно – и восемнадцать тонн креветки, считай, морскому котику под хвост. А это ведь – деньги, да какие еще деньги!

Сигаретный огонек дошел чуть не до фильтра. Кузнецов, не вставая со скамейки, швырнул окурок за борт.

Порыв ветра увел окурок по дуге. Упал у самого борта и рассыпался искрами окурок. Недолет!

Плюнуть бы на это, да пойти спать. Но какой уважающий себя моряк позволит швырять окурки на палубу? Кузнецов поднялся со скамейки, подошел к борту, нагнулся, всматриваясь себе под ноги.. Да вот же он, этот "бычок", у самого шпигата лежит, зараза…

Тень мелькнула у капитана за спиной и взмахнула рукой. Кузнецов дернулся и завалился на бок.

Тень наклонилась и обшарила карманы кителя. Звякнули ключи…

С мостика никто не услышал всплеск воды за бортом.

Когда сумка с деньгами в очередной раз начала сползать с плеча, Шитов остановился и сбросил ее под ноги.

– Перекурим?

– Кури, я не буду, – сказала жена.- Я устала и хочу есть. И спать. Неужели ты не можешь вспомнить, где живет Горина?