Александр Федотов - Митька на севере (сборник)

– Так точно!!!

– Всё. Готовиться! Вольно! Разойдись!

Строй, ещё секунду назад вяло переминающийся с ноги на ногу, с неожиданной резвостью рассыпался в разные стороны. На плацу перед майором остался колыхаться на ветру только один молоденький лейтенант.

– Я сказал: разойдись! – в лицо лейтенанту пахнуло настоявшейся смесью чеснока и перегара.

– Тащ майор, – моргнул обоими глазами лейтенант, стараясь вдыхать в стороне от тухловатого амбре, – на «зушке» наводчика и прицельного нету…

«Зушкой» здесь в части называли ЗУ-23-2 – зенитную автоматическую спаренную пушку для борьбы с низколетящими воздушными целями.

Майор подался вперёд, сгребая лейтенанта за ворот шинели: – Как нету?!! Ты что шутки шутить вздумал?!

От тёплого майорского дыхания лейтенанта передернуло:

– Заряжающие – два салаги-азиата есть, а подготовленных наводчика и прицельного нет. Глушко и Прокопенко на прошлой неделе демобилизовались, а младший сержант Баранов с утра в госпитале, с животом. Скрутило его, тащ майор. Больше никто на зушке подготовку не проходил пока…

Майор выпустил из кулака ворот лейтенанта.

– Ты меня добить решил. Какие на хрен ночные стрельбы без зенитки?! – Майор вытер испарину со лба. – Без прицельного ещё обойдёмся – расстояние до цели выставим и всё. Аэрозонды – это тебе не самолёт. А вот без наводчика никак. Короче, даю тебе час, чтобы найти замену. Рожай, если хочешь, но чтоб через час доложить об исполнении. Приказ ясен?

– Так точно!

– Свободен.

– Постой! – крикнул майор, вдогонку лейтенанту, прислушиваясь к урчанию собственного желудка. – А Баранова с чего пронесло, не картошка часом?

– Не в курсе, тащ майор, но похоже.

– Ладно. Свободен, – буркнул, Гундос, морщась. – Как пить дать, картошка…

Лейтенант уже час бегал по казармам. Всё напрасно. Может, конечно, кто-то и умел управляться с зениткой, но упорно это скрывал. Все шли в отказ. Народ добровольно подставляться не хотел. Охотников искать себе на задницу приключений, будучи гвоздём программы на стрельбах перед генералом, не находилось. К концу второго часа безрезультатных поисков взмыленный лейтенант наткнулся во дворе кухни на мутного вида бойца неопределённой раскосой национальности (таких обычно злые языки причисляли к урюкам). Солдат сидел на деревянном чурбаке, расставив ноги и деловито выпятив нижнюю губу, неторопливо и старательно счищал ножом слизь и кожуру с подобия картошки, которую он вылавливал из отдающей пряно-кислой вонью жижи внутри хлипкого деревянного ящика.

– Как фамилия, боец? – поморщившись от тошнотворного запаха, спросил лейтенант.

– Бельдыев… однако, – круглолицый джигит поднял свои раскосые глаза на лейтенанта.

Бельдыев, Бельдыев… что-то знакомое… – попытался вспомнить лейтенант.

– Бельдыев, ты хоть раз из ЗУ-23 стрелял? – безнадёжно спросил лейтенант: – Ну, Зе…у… 23… Зенитная пушка. Два ствола. Та-та-та. – Лейтенант сжал кулаки, свёл их вместе и сделал вид, что стреляет по пролетавшим над его головой воробьям: – ЗУ-23, зу-шка…

– А-а-а, – просветлел боец. – Зучка. Стрелял, однако.… Кароший штук…

– Да ну! – у лейтенанта ёкнуло сердце, и где-то в глубине души затеплилась слабая надежда. – И подготовку прошёл?

– Прошёл я.

– На кого?

– Стрелка-наводчика я.

– Отлично Бельдыев, отлично! – засуетился лейтенант – Ты-то мне и нужен! Два заряжающих есть. Только тебе обойтись без прицельного придётся … Баранов в госпитале, с животом, – лейтенант подозрительно покосился на сочащийся слизью ящик – С зушкой один управиться сможешь… расстояние до цели выставить? – с мольбой в глазах спросил он.

– Смогу, однако.

– Ну, вот и отлично. Вот и отлично. Будешь сегодня на стрельбах из зушки по светящимся аэрозондам бить. Сможешь?

Лицо Бельдыева потеряло осмысленное выражение. В глазах как будто выключили свет.

– Аэрозонды, шарики… светящиеся.

– Сарики – это понял я. А с картошка на зучка можно? – усомнился боец, откладывая в сторону недочищенный корнеплод.

– Можно?! Можно Машку за ляжку и козу на возу, Бельдыев. Не можно, а нужно! Ты, что сюда приехал – картошку чистить или Родину защищать?

Бельдыев задумался. Лейтенант, насторожившись, прервал его раздумье.

– Неважно, не думай об этом Бельдыев. Не напрягайся. Значит, сбить сможешь? Чтоб всё потухло?

– Угу.

– Ну, Бельдыев, – расчувствовался лейтенант – если ты сможешь… – лейтенант всем телом подался навстречу солдату. – Если ты сможешь,… Я… я… тебе отпуск!.. Десять суток дам… На родину, домой поедешь. Хочешь домой, Бельдыев?

При словах отпуск и домой – глаза Бельдыева в первый раз за время разговора оживились, блеснув желтоватым огнём:

– Дамой? – Недоверчиво переспросил он.

– Да! Домой, домой поедешь! … Но только смотри у меня, чтобы потушил все светящиеся шары, все до одного. Усёк?… В смысле, понял, Бельдыев?

– Всё поняла я…Зачем многа гаваришь?.. Усёка.

– Ну, вот и славненько, Бельдыев, вот и славненько. В 24.00…

Свет опять погас в глазах Бельдыева.

– В 24. 00!.. М-м-м, ну, когда все стрелки кверху встанут. Чтоб был на позиции. Отставить картошку. Брось эту отраву. Разойдись… Это твой шанс, Бельдыев, готовься, – и лейтенант в первый раз за сегодняшний день улыбнулся.

Ровно в 24:00 генерал сидел в кресле на почетном месте перед широким обзорным окном наблюдательного пункта. Степенно откинувшись на спинку кресла, он отхлёбывал приторно сладкий чай из гранёного стакана в серебряном с вензелем подстаканнике и посасывал ломтик лимона, обильно обваленного в хрустящем тростниковом сахаре. Гундос сидел позади генерала, внимательно следя за всеми движениями начальственной персоны. Внизу, прямо перед наблюдательным пунктом, располагалось стрельбище. Слева, метрах в трёхстах, на небольшом возвышении зенитная пушка ЗУ-23. По краю стрельбища, как раз перед наблюдательным пунктом, был вырыт окоп. В окопе копошились солдаты, готовясь к стрельбе из автоматов и другого стрелкового оружия. Перед ними, на расстоянии нескольких десятков и сотен метров – аккуратные фанерные мишени – в рост, в полроста, движущиеся и стационарные…

– Сейчас включат подсветку, – полушепотом пояснил майор, слегка наклоняясь к генеральскому уху.

Эту подсветку для мишеней установили только неделю назад, она была гордостью майора, и ему не терпелось продемонстрировать её начальству: – Это наша собственная техническая разработка, товарищ генерал… Всё своими руками…

Генерал на четверть оборота повернул голову и подозрительно принюхался. Но услышав последнюю фразу, удовлетворённо кивнул, предвкушая захватывающее зрелище. Генерал любил стрельбы, а ночные – в особенности. Он находил что-то поэтически феерическое в том, как трассеры пуль разрезают темноту ночи. Можно просто воевать, и можно воевать красиво.