Таня Танк - Девианты

— В том-то и дело, что критерии успешности у всех разные, — отозвалась Серова. — По твоей логике, Алин, успешен может быть только человек не ниже редактора? Так? А пишущий журналист, значит, неудачник по определению? Но ты забываешь, что карьера тоже бывает разная. Бывает административная — когда из журналиста вырастаешь в редактора. А бывает и творческая — когда за 20–30 лет работы в журналистике ты настолько вырастаешь как творец… Вот кто, по-твоему, круче: главврач или блестящий хирург?

— Ну вот и росла бы творчески, — пробурчала Алина. — Зачем в редакторы-то пошла? Не нашла сил отказаться?

Серова промолчала — судя по всему, достойный ответ на выпад Кориковой у нее пока не родился. Да и многие вдруг почувствовали какую-то неловкость от того, что сказали чуть больше того, чем стоило. Нет, Светлана не носила начальнице последних известий под соусом «а народ думает так» — это было давно проверено. Мало того, она старалась прикрыть журналистов от яниного гнева, когда у них случались мелкие промахи. Но Серова была предана Яблонской еще похлеще Кудряшова, и этим было сказано все …

— Прикиньте, у меня опять сперли сосиски! — поведала коллегам Корикова, возвратившись с кухни. — Давайте камеры какие-нибудь установим, что ли. У меня пока что не редакторская зарплата, чтобы откармливать всех колбасами.

— Ага, а у меня пивас на прошлой неделе кто-то усосал, — недовольно высказался Ростунов. — А у Филатыча постоянно кетчуп тырят. Он вчера матерился, не знал, с чем доширак пожрать.

— Да ну, Алин, камеры — это не дело, — сказал Кузьмин. — И дорого, и бесполезно. В холодильник постоянно кто-то лазит, ты и не усмотришь, кто что взял. Да и не перестанет этот человек воровать! Он просто станет делать это хитрее.

— Дивлюсь вашей осведомленности, мой юный друг, — иронично процедила Крикуненко. — Наводит, знаете ли, на разные мысли…

— Что за ерунда, Анжелика Серафимовна! Если бы эти сосиски тырил я, то неужели бы стал сейчас говорить про то, как обмануть камеру! Вы меня прямо недоумком каким-то считаете, — завелся Антон.

— Не воспаляйтесь тут больно-то, молодой человек. Я знаю, о чем говорю. Это хорошо изученный психологический феномен, — гнула свое Анжелика. — Преступник всегда становится говорлив, когда общественность начинает обсуждать его деяния. Сыплет идеями, версиями…

— Ага, — подхватил Ростунов, — точно, есть такая нездоровая фигня. Кто набздел, тот первый же и начинает возмущаться!

— Алексис!!! — простонала Крикуненко.

— А вообще, интересно, — подала голос Алина. — Обычно кто виноват — тот больше всех и возмущается. А как же тогда надо себя вести, чтобы никто на тебя не подумал?

— Как-как? Сделать морду кирпичом и слать всех в сад, — выпалил Ростунов.

— А мне кажется, это другая крайность, — вступила в беседу Серова. — Нет, умный преступник — ну, в нашем, бытовом значении — не поведет себя ни так, ни эдак. Наверно, он постарается быть в меру возмущенным и в меру равнодушным.

— Уж никак не ожидала, Светлана Андреевна, что вы будете проводить тут школу лицемерия, ликбез аморальности, — напустилась на Серову Крикуненко — впрочем, не с тем напором, как на всех прочих.

— Ты все понял, о загадочный похититель сосисок? — шутливо вскричал Вопилов, корча комические мины. — О, поклянись, что отныне все будешь делать строго по правилам, и мы никогда — слышишь, никогда! — не сорвем с тебя маску!

Все рассмеялись. И даже Корикова, казалось, перестала тужить о пропаже.

Яблонская с Серовой сидели в буфете. На обед Яна ходила по очереди то с Кудряшовым, то с ней. И совсем редко, не чаще раза в месяц, демократично отправлялась в столовку с Кориковой и Колчиной.

Традиционно в разговоре на этих парных обедах солировала Яблонская. Иной раз Серова просто дивилась ее открытости и бесхитростности. Она бы ни за что не рассказала о сделанном в юности аборте или перипетиях давнего романа со Стражнецким. Но что ж — раз Яна так откровенна с ней, значит, доверяет. Только вот неужели она не хочет узнать, о чем думает Серова, как живет и вообще — чем дышит? Странно. Была бы Света начальницей, фиг бы о ней кто что узнал. Зато она бы все у всех повыспросила — это уж будьте спокойны. А Яна — какая все же она доверчивая! Кажется, у нее и мысли нет о том, что ее окружают отнюдь не одни друзья-товарищи…

— Свет, тебе Колчина сдала текст про инвалида-многоженца? — и Яблонская точным движением ножа отчекрыжила кусок отбивной.

— Пока нет, обещала завтра к утру.

— Нет, пусть сдаст сегодня к вечеру! А не успеет — пиши докладную. Будем штрафовать.

— Да она не успеет к вечеру. Пусть уж посидит, когда все разойдутся, подумает над темой, чем кое-как сляпает.

— Да? Ну смотри… И охота тебе, Свет, с ними миндальничать?

— Да я не миндальничаю, Ян. Просто какой смысл требовать сдать текст к вечеру, когда после семи я его читать все равно не буду? А сейчас мы ее вздрючим, она будет спешить, нервничать. И новости в номер кое-как напишет, и про инвалида какую-нибудь хрень наваляет. Кому лучше-то будет?

— Ну как знаешь. Но я что сказать-то хотела — текст с нее сдери, но попридержи.

— В смысле?

— Кое-чего поинтереснее жду, чем колчинская писанина, — и Яблонская заговорщически понизила голос. — Роман Светлов обещал завтра к обеду сенсацию прислать. Байкальский отшельник родом из Эмска! Какие тут могут быть инвалиды-многоженцы, да еще в исполнении этой бездарности? В топку! Кстати, Свет, ты не в курсе, Корикова все еще общается со Стражнецким?

— Да нет, вроде не общается. Да и не больно-то с Костиком теперь пообщаешься. Катюшка, говорят, его в ежовых рукавицах держит, чуть ли не под домашним арестом, — и Серова тихо рассмеялась.

Три месяца назад Вопилов и Кудряшов отгуляли на свадьбе у Стражнецкого. Все получилось так, как еще четыре года назад предсказывал Черемшанов: Костик ответил-таки неким подобием взаимности на многолетний сердечный интерес Катюшки, старшей дочки своего начальника Николая Юрьевича Пащенко. В доказательство этого на свадебном пиру невеста демонстрировала весьма объемистый живот — по размерам явно не соответствующий заявленным пяти месяцам. Шептались, что Катюшка ждет двойню.

За своей неказистой кряжистой дочуркой Папик дал трехкомнатную квартиру со всей обстановкой в новостройке в центре Эмска. Правда, Стражнецкого пока туда не прописали — еще непонятно было, как зарекомендует себя смазливый муженек.

— Ты не маленькая, — наставлял дочку Папик, — прекрасно знаешь, что твой Костик порядочный шалапут. Но ты себя уважай — ты не какая-нибудь голь перекатная, и вправе требовать от него почтительности. А не прочувствует ситуации — пинка под зад. С таким приданым, Катенок, ты в два счета новую любовь найдешь.