Таня Танк - Девианты

— Ну, что надо? — Рыкова развернулась по направлению к кухне. — Выпьем?

— Выпьем, — и Антон прошел за ней.

— Знаешь, я чисто случайно так рано вернулась, — продолжила Зина, доставая из холодильника наполовину пустую литровину белого мартини. — Ну, что у тебя ко мне за срочные дела? Не тяни кота за яйца.

— Зин, — Антон сделал паузу и выразительно посмотрел на нее, — ты фенотиазин еще из Чебоксар привезла?

— А что это такое? — без особого интереса спросила она.

— Ну, некоторые называют это аскорбинкой, — Антон засмеялся.

Зина стояла напротив него, облокотившись задом на кухонный гарнитур и вызывающе припав на одно бедро. Босоножек на шпильках она не сняла.

— Ну? — продолжил Антон. — Что-то у нас беседа не клеится.

— Не клеится? — Зина подмигнула ему и улыбнулась. — Знаешь, такие дела я предпочитаю решать в койке.

— А я предпочитаю идти в койку уже с решенными делами, — с лукавой улыбкой парировал Антон. — Ловко ты, красота моя, придумала. Решила чужими руками жар загрести. Алинка-то ведь так и не поняла ничего…

— Все она поняла. Потому и не разговаривает со мной, — буркнула Рыкова. — Не надо из нее святошу делать. На фиг нужно было кнопки в Светкины мокасины подкладывать, если ты вся такая порядочная?

— Кнопки? Это что-то новенькое.

— Ну, как-то она на Светку разозлилась. И вот, не придумала ничего забавнее! Не иначе как детство в заднице взыграло. Я таких вещей не понимаю. Какой смысл подлянки делать, если у тебя от этого жизнь лучше не становится?

— Идейная ты, — Антон махом уничтожил полкружки мартини. — Только чем твоя жизнь стала лучше после того, как Светку на «скорой» увезли?

— Так ведь не для себя, Антош, старалась. Для лучшей подруги. Но просчиталась. Не оценила Алинка моей находчивости. Сама зубами скрежетала, что Серова ей дорогу перешла да карьеру заела. Ну а когда я, как нормальная подруга, помогла ей разрулить проблему, начала от меня морду воротить. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

— Ни фига себе, разрулила она проблему! Из-за какой-то ерунды чуть не отравила человека, — возмутился Антон.

— Ну уж и отравила, — усмехнулась Рыкова. — Ничего бы твоей Серовой не сделалось. Я знаю, сколько сыпать. Выверено путем проб и ошибок.

— А, так Светка не первая, кого ты угощаешь коктейльчиком?!

— Ну нет, обычно я коктейлями никого не балую, — Рыкова соблазнительно полуулыбалась. — Просто угощаю аскорбинкой и все. Нормально прокатывает. Но согласись, было бы глупо в разгар пьянки навяливать Светке витаминки.

— А не боишься ты кого-то сверх меры накормить своими пилюлями?

— Нет, не боюсь. Говорю тебе — знаю меру. С двух таблеток объект просто дуреет или ха-ха ловит. С трех могут уже и глюки приключиться. А четыре-пять — это если клиента нужно на энный срок убрать с арены событий. Конечно, если чел настроен целую упаковку умять, то тут я рекомендовала бы распорядиться насчет завещания…

— И где ты эту отраву раздобыла? — кровожадные байки Рыковой одновременно и возмущали, и очаровывали Антона.

— А у нас тогда фармзавод что-то не то нахимичил. Какая-то мелюзга траванулась слегка. Ну, эту партию было приказано отозвать из продажи. Да только пока они отзывали, я не будь дура, обошла несколько аптек и затарилась вкусняшкой.

Зинкина наглость была столь беспримерна, что Антон понял: прокурор из него вышел неважный. Отправляясь к Рыковой, он рассчитывал, что она будет отпираться, плакать, оправдываться… Словно прочитав его мысли, Зина сказала:

— Думаешь, мне стыдно, что ли? Ни фига не стыдно. У меня мотив был благородный — для лучшей подруги старалась. Много ты такой преданной дружбы видел?

— Преданной — от слова «предательство», — пробормотал Антон и добавил громко: — А раз ты так любишь Алинку, почему не рассказала ей всю правду про витаминки? Пока я ей глаза не открыл, она была уверена, что яд был в водке или в соке.

— И что она тебе ответила? Сразу на меня стрелки перевела?

— Нет, ничего не сказала.

— Ну вот видишь, какая она мать Тереза. А ты говоришь: сказать ей всю правду про витаминки. Да разве бы после этого она бросила их Светке в коктейль? Что ты, тут бы начались гамлетовские раздумья, рефлексия, самобичевание… А мне эти разговоры о высоком на фиг не были нужны. Вижу цель — иду к ней. Тем более, времени было в обрез. Да и Колчина постоянно на кухню свой нос совала…

— Алинка до сих пор места себе не находит.

— Ничего, найдет. И еще поблагодарит меня за то, что я ей дала пинок для ускорения. Месяц назад она была никем, а сейчас — ценный сотрудник с опытом редакторской работы.

— Да ведь ты слышала, Яблонская уволить ее хочет.

— Не уволит, — хитро засмеялась Рыкова. — Она думает, что играет с ней как кошка с мышкой, но совсем скоро все поменяется… Ну и мне, глядишь, что-нибудь с барского стола перепадет.

— Зин, что за язык Эзопа в столь поздний час?

— Язык и… что? — Рыкова зевнула сквозь улыбку. — Устала я, Антош. Спать хочу. Ну, в койку, что ли?

…На окнах в Зининой спальне не было ни штор, ни тюля, а из мебели, кроме кровати, имелись лишь гладильная доска, стул и зеркало в полный рост, которое стояло прямо на полу. И все — ни компьютера, ни полки с книгами, ни горшка с кактусом. Дожидаясь выхода хозяйки из ванны, Антон развалился на стуле, расстегнул рубашку и попытался войти в образ очень порочного мачо.

— Я жутко развратен, невероятно испорчен, неимоверно искушен, — вслух внушал он себе. — Рокко Сиффреди в сравнении со мной жалкий недомерок, а Уоррен Битти закомплексованный девственник. Самые красивые бабы укладываются передо мной штабелями, а я их осчастливливаю по очереди. Я мега-турбо-супермачо!

Но в результате медитации Антон не только не почувствовал прилива уверенности в себе, но, наоборот, ощутил такую робость, какую редко испытывал даже на заре сексуальной карьеры. Однако переживал он зря. Выйдя из душа, Рыкова без всякого стеснения сбросила халат (самый обыкновенный, из полотенечной ткани, никаких шелков) и абсолютно голая навзничь упала на кровать. Проделала она это так, будто в комнате никого не было.

От подобной естественности Антон впал в легкий ступор. Не понимая, что ему делать дальше, он продолжал сидеть на стуле. Рыкова же похлопала по матрасу, указывая ему на место рядом с собой и, зевая во весь рот, сказала:

— Других лежачих мест у меня нет. Если конфузишься — спи сидя. Я только голая нормально высыпаюсь, и ради тебя менять привычки не намерена. Только не вздумай ко мне лезть — огребешь звездюлей по полной.

Несмотря на поздний час и немалый литраж выпитого, рядом с обнаженной особой Антону засыпалось плохо. Хорошенько рассмотрев Зину, он удивился тому, как изменилось ее лицо после того, как с него исчез макияж. Вместо черных, точно лаковых, бровей — редкие серые полоски, вместо длинных ресниц — невыразительные шатенистые «щеточки». «Так она не брюнетка? Неожиданно… А четвертый размер груди куда делся? Здесь от силы второй. А, понятно, все дело в этих бесовских лифчиках», — и Антон покосился на развешанное на спинке кровати белье.