Франсуа-Люк Шармон - Диссертация

Его встретила незнакомая привратница. По правде сказать, миловидная, она понимающе улыбнулась ему, не стала задавать вопросов, и принц, пройдя через сад, обновленный весной, вошел в вестибюль.

На вешалке висело несколько мужских шляп и элегантных пальто: из соседних комнат слышались голоса. Мед заволновался. Так вот как работала его жена?! И надо же было случиться, чтобы он, возвратясь после стольких месяцев отсутствия, застал ее врасплох здесь, далеко от конторы, устраивающую прием? Сердце супруга наполнилось гневом. Но он решил, что лучше взять себя в руки, чем прежде времени метать молнии, и вошел в салон.

Двое пятидесятилетних мужчин с жирными, лоснящимися лицами тотчас же смолкли. Здороваясь с ними, Галауд заметил в петлицах их черной одежды орденские ленточки Почетного Легиона. Он прошел в угол комнаты, упал в первое попавшееся кресло и закрылся газетой. Мужчины сдержанно возобновили свой разговор.

— Ты не можешь себе представить, — донеслось до Галауда, — как мне нравится приходить сюда. Скромный персонал, уютный дом. И насколько же эти женщины знают свое дело! Как они красивы и профессионально изобретательны! А что касается такта, деликатности хозяйки дома — то это настоящая принцесса!

«Так, — подумал Мед, — теперь у меня есть доказательства: Ветта солгала мне; она устраивает приемы и тех моих женщин, которых сама же от меня ревниво прятала и запирала, приглашает на них! Что же она от меня скрывает?»

Его размышления были прерваны появлением Люксюр, к его удивлению, почти полуголой: на ней было только легкое возбуждающее чувственность трико из тюля и газа. Затейливая игра полупрозрачной ткани при каждом ее движении сама по себе ввела бы в грех самого целомудренного из аскетов. А пока что она явно разжигала этих двух пятидесятилетних, один из которых и поспешил за ней.

Вне себя от гнева и возмущения, Мед бросил газету и стремительно вышел из салона. В конце коридора он увидел Ветту. И когда ее супруг, готовый расправиться с ней, приблизился, она сказала тихо, но с холодной и властной улыбкой: «Одну минуточку, мой друг», и продолжила, обращаясь к худощавому мужчине в легком пальто:

— Поверьте, месье, я огорчена. Мне бы так хотелось, чтобы вы встретились сегодня с вашей подругой! Но мне совесть не позволила бы — вы понимаете — вызвать сюда эту милую красотку: врач считает, что она абсолютно истощена. Однако — и голос жены и ее взгляд обещали больше, чем слова, — однако я могу вас уверить, что девушка, которую я вам предназначаю, доставит вам еще больше наслаждения.

И Ветта с ободряющей улыбкой повела мужчину на второй этаж и быстро спустилась обратно.

— Входи! — сказала она Меду. Он сел посреди будуара в кресло. Его пальцы, длинные и тонкие, беспрестанно постукивали по подлокотникам, и этого было достаточно, чтобы заметить его нетерпение и гнев.

Ветта совсем не растерялась: она знала мужчин. Кроме того, она прекрасно изучила своего мужа и точно предвидела его реакцию. Лучшая защита — это нападение. Поэтому от нее требовалось вспылить, нашуметь сильнее, чем он. Тогда он, покоренный, снова окажется под игом: только сила успокаивает слабых и притягивает их.

Произошла невообразимая сцена. Ветта, пользуясь своим метким, лихим жаргоном, процветающим только на Монмартре, убедила принца в том, что она все оставила ради него. Она могла бы воспользоваться дружбой и покровительством одного из местных политических деятелей или богатого промышленника и жила бы сейчас в шикарном отеле, столь же престижном, сколь и доходном. А вот Мед соблазнил ее; с первой же встречи привязавшись к нему, она прожила как рабыня… И какая рабыня?! Умнее и энергичнее, чем сам хозяин, она давала ему советы, направляла его, поддерживала. Он обязан ей своим счастьем и успехами. Без нее он никогда бы не написал диссертацию, благодаря которой в Бирабии его приняли в свой круг левые интеллигенты, и он стал считаться другом народа. Да без этой диссертации, а значит, и без своей супруги он гнил бы сейчас в какой-нибудь бирабийской тюрьме, измученный голодом, лишениями, а может быть и пытками! Он родился под счастливой звездой: именно об этом говорит его встреча с Веттой.

Она, однако, когда ее муж потерял финансовую поддержку и заболел, сделала все для его выздоровления. Она была для него одновременно и матерью, и самой безрассудной любовницей. Ценой хлопот и расчетов она привлекла в отель богатых и полезных важных особ. Благодаря им деньги снова появились в этих стенах, а с ними — и волшебные возможности. Да, Ветта смогла нанять слуг, снова купить мебель, обеспечить принцу отдых, необходимый для того, чтобы он снова мог занять свое место, по крайней мере, вести приличный образ жизни.

Что касается женщин гарема, они с радостью прекратили свое вдовство, столь же пагубное, как и бесчеловечное.

Итак, все развивалось благополучно, но об отеле прослышала полиция. Осведомленных инспекторов Ветта не могла убедить в том, что принимает только обычных гостей, что сюда изредка заходят приличные господа, платонические поклонники бирабийских красавиц.

Судья уже рассматривал дело, когда один из друзей дома (защитник настолько действенный, насколько и бескорыстный) узнал от Ветты, что Мед блестяще защитил диссертацию, что он доктор наук. И все изменилось. Кто осмелится составлять акты и протоколы против такого человека? Судья понял, что речь идет о благородном иностранце, живущем по законам и обычаям своей страны, о друге Франции, который почтил ее своими трудами. Кратко обоснованное распоряжение о прекращении дела из-за отсутствия состава преступления принесло Ветте и ее гостям одновременно со спокойствием уверенность в сохранении тайны.

Так Мед узнал все о том, что изобретательная и верная супруга смогла совершить ради него. Он не только не рассердился, но даже посчитал свою любовь слишком ничтожной наградой жене.

С этого времени Ветта продолжала заниматься исполнением трудных обязанностей хозяйки отеля. Сам принц зажил счастливо, вкушая сладости любви, покоя, достатка. Он считал, что женщины могут прекрасно справляться со своими обязанностями, создавая славу мужчине и поддерживая его авторитет в обществе. Не было гостя, который не похвалил бы его за культуру, за изысканный вкус и вклад в науку, потому что среди посетителей его дома были люди не просто образованные, а профессиональные писатели, литературные критики и даже академики.

Иногда речь заходила о том, что принц мог бы занять профессорское место в университете…